и огромная печаль». Мими видела себя лишь рядом с Эйденом. Она чувствовала пустоту в своих руках, в которых должен был лежать ее сын.
Мы обсудили их разногласия, и это оказалось полезным. Мими и Генри умели справляться с трудностями, а это ключевой аспект успешных отношений. Даже если они злились друг на друга, то не пускались в обвинения и умели мириться. Сила близких отношений поддерживала эту пару. После одного особенно неприятного обсуждения я заметила, как нежно Генри и Мими подшучивали друг над другом, и это вселило в меня надежду.
Они оба говорили об Эйдене. О том, что они никогда не узнают, каким он был, какой бы личностью стал, на кого из них был бы похож. О том, что они никогда не услышат его голос и могут только представлять, как бы он выглядел, став постарше. Хотя эти разговоры были болезненными, в какой-то степени они предоставили Мими и Генри пространство, где можно было излить свои чувства.
Долгие недели Мими чувствовала себя опустошенной: «Я не хотела есть, я не хотела вставать с постели, я не хотела одеваться. Да, я чувствовала себя ужасно, но хотя бы принимала душ и расчесывалась». Друзья часто звали их в кафе, и раньше они с удовольствием соглашались, но теперь общение с ними казалось им чем-то таким далеким. После трагедии Мими боялась незнакомой обстановки и не знала, как отреагирует, если кто-то напомнит ей об Эйдене. Ей бы хотелось контролировать свои чувства, хотелось щелкнуть переключателем в голове, чтобы почувствовать себя лучше. «Я так надоела самой себе, что на месте Генри уже подала бы на развод», – говорила она. Это неприятная правда: горе невозможно контролировать. Оно возникает само по себе и гораздо сильнее, чем, как нам кажется, мы можем вынести.
Мими хотела понять, как она справлялась с чувствами по сравнению с другими людьми. Многие задаются вопросом: «Я справляюсь лучше или хуже других?» Генри и Мими считали, что справлялись хуже остальных из-за своей глубокой боли. Я предложила Мими сравнение, которое ей понравилось: смерть Эйдена была похожа на землетрясение, которое по-разному повлияло на каждое здание в его зоне. Восстановление тоже будет происходить по-разному, поэтому Мими не должна была сравнивать себя с другими.
Мими тоже придумала хорошее сравнение. Она сравнивала себя со стартапом, новой компанией в начале ее деятельности, когда еще нет надежных рабочих систем или баз данных. Ей казалось, что она резко перешла в новую версию себя, которую она не знала, не любила и не желала знать. Боль влияла на нее не как гнев или другие чувства: она въедалась и не проходила. Мими начала понимать, что ей нужно поддаться, впустить эту скорбящую неуверенную версию себя и позволить ей остаться с амбициозной, успешной и уверенной Мими. Прежняя часть ее личности казалась разбитой, но Мими должна была сохранить ее. Как-то она заявила, что находится «в чистилище» – идеальное сравнение. Не на земле, не в раю или аду, а в бесформенной безлюдной земле, где ей предстояло адаптироваться, чтобы выжить.
Похоже, Генри справлялся успешнее, но печаль тоже нанесла серьезный удар. Иногда она казалась ему невыносимой, потому что теперь смерть ощущалась чем-то реальным. Генри занимался спортом в парке: ощущение физической силы помогало почувствовать свою психологическую силу. Чтобы успокоиться, он иногда вспоминал, как держал Эйдена на руках, чувствовал вес его тела, гладил нежную кожу и сжимал крошечные холодные пальцы в своей большой ладони. Генри сказал со слезами на глазах: «Я благодарен, что смог погладить его по головке». Эйден был реальным: он родился. Генри боялся забыть эти воспоминания в будущем.
Еще Генри расстраивало то, что большинство друзей не признавало боль его утраты. Они спрашивали о Мими и думали, что ему было не так тяжело. Он молча злился на самых близких друзей, которые изредка писали ему. Он больше не хотел иметь с ними дел. Генри мог поговорить о печали и травме лишь со своим двоюродным братом, а также братом Мими. «Мужчины могут плакать и проявлять эмоции, когда проигрывают их любимые спортивные команды, – сказал он. – Так почему они не могут плакать из-за действительно важных вещей?»
Генри и Мими начали отдаляться друг от друга. Они впервые поняли это во время долгой прогулки на выходных. Они много говорили и решили, что будут управлять их процессом переживания горя как проектом. Они набросали план их совместного будущего – что они хотят, как этого достичь, как продолжать общение друг с другом. Это помогло снова сблизиться и придало уверенности.
Генри и Мими всегда приходили на сеанс вдвоем, и это было важной частью обсуждения их утраты. Это помогало не свалиться в растущую пропасть их прежних проблем. Им удалось почувствовать, что происходило внутри каждого из них: легче прислушаться друг к другу, когда говоришь в присутствии постороннего человека. Как и большинство пар, Генри и Мими беспокоились, что своим несчастьем делают друг друга несчастными. Парам всегда сложно найти баланс между открытостью, ведущей к эмоциональной связи, и излишним сближением, которое вызывает чувство взаимозависимости. В целом Генри и Мими хорошо справлялись с этой задачей. Иногда они удивляли друг друга, узнавая что-то новое, но они всегда чувствовали себя одной командой. Теперь они вместе занимались спортом и медитировали. Безусловно, это говорило о начале процесса восстановления…
Через год Генри и Мими захотелось вернуться в знакомую обстановку, встречаться с семьей и старыми друзьями. Генри не мог решить, должны ли они оставаться дома или выходить в свет, и это вызывало у него растерянность. Он утратил привычную энергию борьбы. Мими же выбрала подход «притворяйся, пока не добьешься своего» и заставляла себя выходить из дома, посещала курсы и занималась волонтерством. Она признала свое плохое состояние, и это немного помогло ей: «Я словно распутываю крепкий узел». Мими почти щелкнула тем внутренним переключателем, который позволил появиться необходимой версии ее «я». Я видела, что она притворялась в начале и после окончания сеанса. Тон ее голоса повышался, и она говорила счастливым сладким голосом, который меня раздражал. Но все встало на свои места, когда я поняла, что она делает это ради Генри. Мими старалась держать себя в руках ради него, даже если не могла сделать это ради самой себя. Они словно были на невидимых качелях: в лучшем случае они поднимали друг друга, в худшем – опускали. Они оба находились в ловушке тяжелых конфликтующих мыслей – о жизни и смерти, надежде и отчаянии, силе и бессилии. Эти мысли не покидали их и вызывали тревогу. Но лишь озвучив их, Генри и Мими смогли понять, в каком направлении двигаться.
Они
