– А крышка захлопывается?
– Нет, она задвигается.
– Она коричневая?
– О, нет! Серебристая.
Это говорит о том, что для него такая процедура является реальностью. Потом, заперев или перевязав веревочкой шкатулку, пациент «уберет» ее на чердак или в подвал.
Все это можно сделать в естественном трансе. Я говорю: «Я никогда не теряю елочные украшения. Каждый год я аккуратно убираю их, но постоянно забываю, куда, и мне приходится искать». Пациент смеется, потому что ситуация достаточно знакомая. В этот момент он немного выходит из транса. «Итак, вы можете спрятать коробочку в гараже, на чердаке, в подвале, чтобы в любой момент достать и использовать. Но сейчас вы уберете ее так, чтобы она вам глаза не мозолила». Или можно спросить: «А на что похож ваш гнев? Это монстр или такой огромный ужасный человек, который вас преследует? Как я могла бы ваш гнев узнать, если бы он попался мне на улице?» Иногда это чудовище, иногда алое облако. Вы можете попробовать изменить это облако – увеличить его или уменьшить. Или с помощью такой черной заслонки, которая часто бывает перед глазами, сплющить это облако, или уменьшить, или придать какую-нибудь форму. В итоге вы фактически научились контролировать свой гнев.
У одного моего пациента была назойливая и деспотичная жена. Он обязан был спрашивать у нее разрешения буквально на каждую мелочь: в туалет сходить, руки помыть, зубы почистить и т.д. Он ужасно на нее злился и страшно боялся. Я спросила, на что похож его гнев. «На страшного монстра, прикованного к моей лодыжке, которого я иногда подкармливаю кусками собственной плоти», – ответил он. Есть американское сленговое выражение, что жена – «ядро каторжника», которое, кстати, обычно приковывали именно к лодыжке.
Другой пациент был профессором словесности в университете. Он очень сердился на свою мать и жену. Он описывал гнев двумя словами – «злюсь» и «раздражаюсь». Я обратила его внимание на то, что могу привести около тридцати синонимов этих слов, а он употребляет только два. По моему заданию он выписал из словаря список подходящих выражений и каждое воскресенье вечером брал очень толстую воскресную газету, комкал лист и бросал его в угол, выкрикивая одно из выражений из списка. Так он проделывал с каждым листом, а спустя три недели пришел и сказал: «Теперь я знаю много слов, описывающих гнев, и могу все их бросить Вам в лицо, потому что Вы заставили меня комкать эти газеты!»
Таким образом мы смогли войти в контакт с его гневом. А уже после этого мы можем его положить в коробочку, изменить, чтобы контролировать, сжечь, выбросить какую-то часть, посмеяться над ним, распознать настоящую силу этой эмоции и отнестись к гневу с любопытством, как к собственному творению.
Точно так же со страхом – можно сделать его своим попутчиком или слугой, а не хозяином.
Если вы работаете с умирающими людьми, испытывающими сильную боль, то, конечно, хотите облегчить их состояние без лекарств.
Зависимости – одна из наиболее сложных проблем в психотерапии по целому ряду причин. Во-первых, в них есть физическая составляющая. Исследования алкоголизма позволяют говорить о том, что некоторые люди имеют больше шансов быть зависимыми от алкоголя, чем другие. Алкоголизм – физическая зависимость, она основана на генетических факторах, и не принимать этого во внимание нельзя. Проводились специальные исследования детей, у которых родители алкоголики. Даже если таких детей воспитывали в непьющих семьях, когда они вырастали, среди них оказывалось больше алкоголиков, чем среди других детей из этих семей.
Зависимость от наркотиков или алкоголя в некотором смысле является способом самолечения, которое помогает уменьшить боль. Если же у вас есть привычная схема употребления алкоголя, то через некоторое время меняется метаболизм, что приводит к образованию физической зависимости от алкоголя.
Алкоголь влияет на всех живущих в семье, и на пьющих, и на непьющих. Алкоголь поглощает всего человека, прекращается эмоциональное взросление. Очень часто, спрашивая алкоголика, во сколько лет он начал пить, можно не дожидаться ответа, а практически безошибочно по реакциям человека понять: в 16 или в 20 лет.
Кроме того, все алкоголики – блестящие лгуны. Алкоголь настолько важен для них, что они могут смотреть на вас кристальными глазами и беззастенчиво лгать.
Таким образом, работа с зависимостями осложняется тем, что:
– зависимости имеют физическую природу;
– они представляют собой психосоциальные проблемы;
– алкоголизм является составной частью механизма решения каких-то иных проблем человека;
– любое изменение предполагает тяжелый труд.
Единственная возможность для лечения алкоголика, известная мне, появляется тогда, когда приходит человек и говорит, что он хочет бросить пить. Но даже в этом случае нельзя быть полностью уверенным в положительном результате.
Кроме того, что мы пытаемся заставить человека бросить делать то, что ему замечательно помогает, мы еще пытаемся заставить его повзрослеть, а это неприятно и трудно.
Уже пятьдесят лет в Америке существует программа «Анонимные Алкоголики», которая дает очень хорошие результаты. Она состоит из двенадцати шагов. Второй из них предлагает человеку признать, что он беспомощен перед алкоголем. Анонимные Алкоголики понимают, что человек не сможет отказаться от зависимости, не сумев признать, что он беспомощен перед алкоголем.
Еще один шаг – составить полный список своих моральных качеств. Это хорошая терапия для кого угодно. С такими зависимостями лучше работать в группах, потому что никто не поймет алкоголика так, как другой алкоголик. В США иногда работают со всей семьей, так как проблема, естественно, затрагивает всех членов семьи. Один из принципов таких групп заключается в том, что остановить или изменить алкоголика нельзя. Вы можете прекратить помогать этому человеку разрушать самого себя, например, перестать защищать его. Супругам алкоголиков бывает очень трудно обнаружить последствия своего собственного поведения. Когда алкоголика забирают в тюрьму, не стоит выкупать его оттуда; потерял сознание прямо на полу – переступайте через него; пропустил работу – не звоните начальнику, объясняя, что он заболел. Детям нужно объяснять, что эта ситуация находится вне их контроля, что они не являются ее причиной. Тогда и они могут оставить пьющего отца без поддержки. Если алкоголик наконец-то решает бросить пить и принять ответственность за свое поведение, тогда вы можете начинать работать с ним любым из понравившихся вам способов. Свобода является основной радостью в жизни, но она всегда сопряжена с ответственностью. Становясь алкоголиком, человек делается специалистом по избеганию ответственности.
Вопрос из зала: Работаете ли Вы с такой зависимостью, как табакокурение?
Бетти: Терпеть не могу работать с этим, но приходится. Курение очень похоже на алкогольную зависимость. Все знают, что курить вредно, но продолжают. Все зависит от решения человека. Возможность помочь пациенту бросить курить появляется в тот момент, когда у него возникло твердое решение сделать это. И тогда я могу начать работать с тем, чтобы облегчить ему достижение цели.
Мы подробно обсуждаем, что человеку нравится в курении: запах и вкус табака, глубокая затяжка, манеры, связанные с курением, или еще что-нибудь.
Курильщиков можно разделить на группы по тому, что им нравится в курении. Первая группа любит медленно закуривать и глубоко-глубоко затягиваться. Я предлагаю им получить удовольствие от первой затяжки, а потом отложить сигарету. А может быть, сделать всего две затяжки, а потом забыть вспомнить о сигарете – ведь достаточно часто бывает, что курильщик забывает, и сигарета тлеет в пепельнице. В этом случае я не прошу его бросить курить, но если вы вместо пачки в день курите по две затяжки от пачки, то достигаете заметного сокращения.
Другая группа говорит о том, что ей нравится запах и вкус. В этом случае можно предложить понюхать пальцы, пропитанные запахом табака, почувствовать запах табака, исходящий от других людей. Можно поднести руки ко рту и вспомнить вкус и запах, как можно почувствовать вкус шоколада.
Нужно разрушать ритуалы. Многие привычно курят, когда говорят по телефону. Для того чтобы уничтожить этот ритуал, достаточно убрать сигареты подальше от телефона.
Иногда я использую следующую интервенцию. Она очень симпатичная, но, к сожалению, помогает достаточно ограниченному кругу людей. Спросите своего пациента, во сколько он оценивает желание бросить курить. Удвойте сумму. А потом за каждую выкуренную сигарету разрывайте двадцати – или десятидолларовую бумажку или банкноту того достоинства, которую пациент может себе позволить потерять один раз, но два или более раз становится уже неприятно. Если к тому моменту, как разорвано уже около тысячи долларов, ваш пациент будет продолжать курить, боюсь, ему уже ничего не поможет.
