Может показаться странным, что мы рассматриваем конечный продукт алхимического процесса как вещь, стоящую на весьма низкой ступени в иерархии природы, — камень, особенность которого заключается лишь в его очевидности, зримости. Камень не ест, не пьет, не спит; он просто существует, оставаясь вечно неизменным. В алхимии, однако, эта презренная вещь символизирует конечную Цель. Для того чтобы понять ее смысл, необходимо более основательно исследовать терминологию восточной мистики, алхимии и некоторых христианских мистиков.
Достаточно продолжительные страдания человека, вызванные общением и конфликтами с бессознательным, ведут к формированию объективной личности. Внутри человека возникает некое ядро, которое пребывает в покое даже в период серьезных житейских невзгод и не участвует в конфликтах. Душевный покой нередко приходит к людям, которые долгое время страдали: в один прекрасный день наступает перелом, и лицо человека приобретает умиротворенное выражение, ибо зародилось нечто такое, что пребывает в центре, за пределами конфликта, который теряет свою магическую власть.
Разумеется, через несколько мгновений конфликт возобновляется, так как разрешение ему не найдено. И тем не менее у человека остается впечатление, что за пределами конфликта существует умиротворение. С этого момента дальнейшее развитие конфликта приобретает иной характер. Люди больше ничего не ищут, так как знают, что существует состояние умиротворения, которое они на мгновение испытали. Их психологическая деятельность становится целенаправленной. Человек стремится вновь испытать пережитое чувство и постепенно учится поддерживать душевный покой более или менее постоянно.
Во всех житейских конфликтах всегда присутствуют элементы, находящиея за их пределами. В своем комментарии к «Тайне золотого цветка» доктор Юнг сравнивает это состояние с тем чувством, которое испытывает человек, стоя на вершине горы, между тем как внизу бушует снежная буря. Он видит, как несутся мрачные тучи, сверкает молния, хлещет дождь. И в то же время душа его, вернее какая-то ее часть, находится как бы над стихией, и это позволяет человеку словно извне взирать на бурю. В каком-то смысле он одновременно участник и наблюдатель. Если вам хотя бы на мгновение удастся сохранить чувство юмора в периоды отчаяния или находясь под деструктивным воздействием в конфликтной ситуации, тогда вы испытаете на субъективном уровне душевное умиротворение или, быть может, снова окажетесь во власти негативного анимуса. В последнем случае вы неожиданно для себя отметите, что вам уже доводилось слышать голос анимуса.
Деструктивное воздействие анимуса может быть настолько значительным, что вам не удастся с легкостью освободиться от этого, и тем не менее внутренний голос с улыбкой говорит, что уже не раз слышал эту глупую болтовню. Вам хочется посмеяться над собой, но гордость этого не позволяет, и тогда вы продолжаете общаться с негативным анимусом, который продолжает вам досаждать. Есть божественные мгновения, когда неясное проясняется, душа становится неуязвимой для страдания и амбивалентности. Обычно такие мгновения бывают слишком быстротечными, но если вы достаточно долго поработаете над собой, тогда камень постепенно увеличится в размерах и превратится в прочное ядро личности, которая перестанет участвовать в балагане жизни.
Сказанное, вероятно, относится и к интересующему нас фрагменту: луна, которая правит жизнью, похожей на цирк с гориллами, приостанавливает в своем истечении, «сгущается» (коагулирует), и тогда возникает нечто вечное, находящееся за пределами конфликта. Сама жизнь сгущается и выходит за рамки заданного ритма. Быть может, имеется в виду приготовление к смерти, так как смерть в естественном порядке венчает жизнь, это плод, произрастающий на дереве жизни. Прожитая жизнь формирует психологическую установку на вечность, не подвластную смерти.
Итак, луна говорит: «Когда мы вошли в дом любви, мое тело стало сгущаться и терять блеск». На эти слова луны солнце отвечает:
«Если ты поступишь таким образом, мое тело вернется (вероятно, примет первоначальный вид) и ты получишь от меня в дар проницательность. Ты станешь могучей и непобедимой в битве огня, разжижения и очищения. Ты не будешь бунтовать, ибо станешь покорной».
Таким образом, солнце лишь подтверждает слова луны. Из приведенных рассуждений ясно, что теперь, даже в разгар огненной битвы, т. е. подвергаясь внешним и внутренним деструктивным воздействиям эмоций, луна сохраняет непоколебимость, и, будучи неподвластной эмоциям, перестает бунтовать против сознания. Бессознательное и сознание поддерживают отныне мирные отношения.
«Благословен тот, кто размышляет о словах моих. Он будет обладать моим достоинством подобно льву, коего не может унизить немощная плоть».
Известно, что в астрологии лев символизирует не только высшую точку полуденного солнца, но и воскресение. С этим символом мы встретились, обсуждая первый греческий трактат, в котором сказано, что лев рождается от льва. Кроме того, я привела описание сдвоенных львов. Вероятно, вы помните, что я сказала по этому поводу. В узком смысле лев символизирует всепожирающую страсть и стремление к власти, а в общем — желание обладания. Вытянутые лапы и широко открытая пасть льва символизируют могучую, страстную природу, но вместе с тем и возрождение, хотя плоть может его ослабить.
В этом есть косвенный намек на тень луны. Если могущество, и страсть чересчур конкретны, т. е. ориентируются на абсолютное обладание определенной вещью, тогда страстное либидо, основа процесса индивидуации, теряет силу, становится деструктивным и уничтожает себя.
Солнце продолжает: «Если ты будешь прислушиваться к моим словам, я не отниму у тебя избыток свинца». В одной из предыдущих лекций было отмечено, что свинец — исходное вещество, материал страсти. Теперь он умножается самостоятельно. В алхимии этот момент входит в стадию, которую нередко называют стадией роста. Алхимики полагают, что на этой стадии осуществляется нелегкая работа, образно говоря, стирки белья, промывания песка, приготовления пищи, охоты на льва или поощрения конъюнкции. Однако затем наступает момент, когда этот процесс существенно облегчается. Алхимики описывают его как игру ребенка. Человеку остается лишь поливать сад или играть подобно ребенку. На этой стадии не надо прилагать никаких усилий, так как посаженное дерево растет само. Теперь необходимо лишь ухаживать за ним и наблюдать, не прилагая тех непростых усилий, которые были столь необходимы на предыдущей стадии. В алхимии это называется augraentum plumbi, прибылью, избытком, или прибыванием свинца.
Алхимики нередко сравнивают этот процесс с внутриутробным развитием ребенка. Когда ребенок растет в утробе матери, ей остается лишь наблюдать за ним и не наносить ему вреда. Миновав стадию конфликта, человек переходит к этапу, на котором он напоминает беременную женщину, ожидающую рождения ребенка. На этой стадии ему не нужно задумываться о правильности или неправильности своих поступков. Китайцы называют такое состояние «праздным». В таком состоянии человек позволяет событиям совершаться, наблюдая лишь за процессом их развития.
Далее в тексте говорится:
«Мой свет потускнеет и моя красота поблекнет. В весовой пропорции будут взяты минералы моего чистого тела и избыток очищенного свинца без использования козлиной крови. Тогда можно будет установить различие между истинным и ложным».
Некогда полагали, что козлиная кровь оказывает губительное воздействие на все. В древности она олицетворяла чувственность и символизировала сущность похотливости, чувственного влечения, способного разрушить все, кроме алмаза. В одной древней легенде сказано, что алмаз является единственным драгоценным камнем, который невозможно растворить в козлиной крови. Поэтому алмаз символизирует непоколебимость личности, способной противиться чувственному влечению.
В рассмотренном фрагменте заключен все тот же символизм конъюнкции субстанций, равных по весу. Это относится к состоянию психологического равновесия, в котором нет места козлиной крови, т. е. чувственность больше не довлеет над личностью. В таком состоянии человек способен отличать истинное от ложного и в его личности возникает или развивается то, что можно назвать инстинктом истины.
Вообще говоря, жизнь настолько сложна, что, задумываясь над каким-то вопросом, мы начинаем мешкать в своих непосредственных реакциях. В этом отношении я, например, совершенно безнадежна. Если кто-нибудь попросит меня по телефону дать ему консультацию вечером в тот же день или утром следующего дня, я долго размышляю над тем, какой дать ответ — согласиться или отказаться, сославшись на занятость. Как правило, «низшая» деятельность поглощает меня, и я даю положительный ответ. Увязнув в ситуации, которую я считаю обременительной, я говорю себе: «Проклятье! Опять я слишком замешкалась». Мне бы следовало ответить отказом, но инстинкт истины проявился недостаточно сильно. Я ощущала его присутствие, поскольку что-то непрестанно подсказывало мне, что я должна ответить на просьбу отказом, но тут в действие вступила рефлексия, и я поняла, что идти на попятную слишком поздно. Затем мне, как правило, снится дурной сон, который меня потрясает, и я задумываюсь, удастся ли мне когда-нибудь миновать эту стадию и научиться достаточно быстро реагировать, чтобы не попадать постоянно в одну и ту же западню.
