Субъект способен заранее рассчитать умственную прибыль от определенной ситуации в отношении к его «всегда» – и одновременно в отношении к его малой среде. Не то чтобы ему было присуще ясновидение или он понимал совершенно все, однако в такой момент он оказывается в состоянии с большим мастерством воспользоваться всем содержанием своего культурного багажа и жизненного опыта. Он упорядоченно делает самое большее, что ему позволено на данной стадии, и все развивается с полной функциональной адекватностью.
5) Историко-экономический уровень
В пределах историко-экономической практики (по мере того как человек в состоянии благодати развивается и ведет свои дела) кажется, будто он способен совершить чудо.
С научной точки зрения, «чудом» называют любое явление, не поддающееся объяснению в рамках рационального контекста анализирующей его науки. Наука утверждает, что не может объяснить его; эту ее «неспособность объяснить» усваивает затем религия, чтобы утверждать наличие чуда. На рациональном уровне не хватает достаточных координат, чтобы обосновать явление, выходящее за рамки известного. Чудо просто свидетельствует о неведении нашей человеческой рациональностью данного явления. В самом деле, способный ум сумеет проследить те причины, которые вмешались в развитие данного положения дел, – вполне определенные причины, не отмеченные на данный момент официальной наукой.
Применяя методы онтопсихологического анализа к совокупности случаев, именуемых «чудом», мы обнаруживаем синхронизм причины, видоизменившей субъекта на бессознательном уровне, в его поведенческих структурах, опирающихся на физиолого-органическую динамику.
Если имело место, например, видение отца Пия[113], то данному образу дается объяснение на основе краткого пособия по интерпретации имагогики[114]. Действительно ли это был отец Пий, или же это был отец человека, или другое лицо, наглядно представшее в образе отца Пия, к которому наш субъект изменил свое аффективное отношение? Практика онтопсихологии показывает: исцеление наступает потому, что субъект совершает метанойю, изменяет свою экзистенциальную психическую структуру, вследствие чего данное недомогание оказывается невозможным. Изменяется архитектоника «посланий» и клеточных взаимодействий в организме, поскольку направляющая всю органическую сферу человека первопричина предусматривает теперь иной «проект».
Для субъекта, пребывающего в состоянии “peak-experience”, не составляет труда получить в своей историко-экономической практике результаты, которые для того, кто не умеет прочитывать причинно-следственные связи, представляются «чудесами». Его действия имеют в себе нечто от чуда: он не похож на других, осуществляет невозможное для других, потому что он всегда точно выбирает причины, с которых ему следует начать. Ему присуща способность наиболее эффективным образом координировать возможности данного контекста.
Сущностная способность воплощать то, что другим представляется чудесным и поразительным, заключается в присущем ему уме. Будучи одаренным четырьмя вышеописанными состояниями (биофизически-химическим, психоэмотивным, нравственно-психологическим, психоинтеллектуальным), он руководствуется своей способностью координировать реальности так, чтобы они были наиболее функциональны для него самого или же для контекста, в котором он действует. Он умеет анализировать подлежащие координации возможности ситуации – с точки зрения ритма, темпа, истории, обстоятельств – для достижения утилитарной эффективности собственного здесь-бытия. Он осуществляет свою цель не ради психологии обладания (сделка, земля, дом и т. п.), но всегда лишь для того, чтобы придать больше функциональной ценности психологии бытия. Он всегда избирает путь, ведущий в вечность: приращение бытия, “live to be” – жить, чтобы быть, а отнюдь не чтобы иметь.
Это индивид, умеющий спокойно достигать успеха. В человеке, живущем в полную силу, все служит орудием для действия ради «совозрастания», конечная цель которого есть прибавление Бытия в самом себе. Именно потому, что он всегда ищет силу бытия, его самостность во всеобщем порядке: поэтому он имеет в избытке все прочее. Если мы пребываем в состоянии благодати, то дело только в том, чтобы верно истолковать закон «познай себя самого» (nosce te ipsum).
Когда человек ставит на первое место вещи и лишь затем – свое бытие, он становится слепым, глухим, становится «зомби». Он гасит (black-out) онто Ин-се, в нем нет света, чтобы видеть то, что ему полезно, видеть собственную функцию, к какой бы сфере он ни обращался.
Субъект, пребывающий в состоянии благодати, одаривается особого рода лидерством, которое мы можем назвать также «харизмой». Я не раз замечал, что присутствие лидера, личность которого переживает “peak-experience”, немедленно согласует всех в некое смысловое единство: даже тех людей, которых прежде невозможно было поставить рядом (например, по закону демократическому, партийному или политическому или же в совете акционеров или правлении банка). Это не какая-то внешняя сила: его присутствие делает и других, присутствующих рядом, причастными разуму. Это, быть может, некая разновидность семантического поля, однако это не такое семантическое поле, которое существует по его воле: это просто его присутствие, которое делает других присутствующих людей причастными сознанию, благодати, укреплению их индивидуального онто Ин-се. Другие онто Ин-се, чтобы реализовать свои индивидуальные интересы, уступают ему дорогу, не затем, однако, чтобы служить ему, но чтобы гарантировать и улучшить свое собственное существование. А вследствие этого наступает единообразие поведения в экономическом, административном, судебном, эстетическом порядке жизни, и глава придает действиям своих сотрудников большую эффективность.
Присутствие главы делает причастным жизни, потому что он знает, как следует эффективно согласовывать возможности в данном контексте. Он конкретно понимает дело и дает почувствовать это другому. Другой же, понимая, что дело несет выгоды и ему самому, приспосабливается к особенностям контекста. Эта эгоическая историко-экономическая практика индивида, пребывающего в состоянии пикового переживания, в полной мере выявляет функциональную адекватность также и в его противниках, когда он вступает в диалог с ними.
В том случае, если он находится в таком контексте, где нет никаких взаимно согласуемых между собою возможностей, позитивный индивид в состоянии пикового переживания реализует отсутствие: таким образом, он «уничтожает». Он никогда не уничтожает явным добровольным действием, но только акцентируя свое отсутствие, наводя золотые мосты к комплексу и фиксированности другого, и он знает, что уничтожает этого другого. Он сознательно заключает фиктивное соглашение в соответствии с параметрами социальных стереотипов, он применяет только эти стереотипы, обходя молчанием функциональные измерения бытия; он бывает причастен им не семантически, а только словом, знаком, потому что бытие не присутствует в данном контексте.
Если побег не укоренен в своей лозе, то ничего уже нельзя поделать. Пока этот побег еще жив, я могу надрезать его, чтобы посмотреть, может ли он вырасти заново, если на дворе подходящее время года; но если побег виноградной лозы уже засох, был срезан больше недели назад и пролежал под солнцем, уже ничего не поделать. Пиетизм и ассистенциализм – это начало беспорядка. Между тем субъект, пребывающий в состоянии благодати, постигает реальность в самом себе, а потому он не имеет исторической памяти; он сообразуется не с тем, как было прежде, но только с тем, как обстоит дело теперь.
Историко-экономическая практика не представляет трудностей, когда человек знает это состояние света или имеет опыт единения с бытием в себе через свое онто Ин-се. Полное доверие логико-исторического «Я» направленностям своего индивидуального онто Ин-се позволяет ему достичь просветленного состояния, некоего всеведения в деятельном контексте своего существования; он знает, куда он желает прийти, где ему нравится быть, где будет для него прибыль.
Он обладает способностью познания на априорно-чувственном уровне; его сознание основано на психологии бытия, его здесь-бытия, а не на стереотипах, закономерностях лингвистики, культуры, чувственности; он может познавать то, что имеет отношение к его экзистенциальной антропоцентричности.
Он есть некая точка, и из точки, где он находится, он познает все, что его касается, на любом удалении. Он не имеет нужды вступать с вещами в прямой контакт или видеть их: он знает любой предмет, имеющий некое отношение к его здесь-бытию, будь то добро или зло, преимущество или опасность для него. Это знание он приобретает, пользуясь сознанием, которым потенциально наделена уже биологическая природа человека, – тем предельным, трансцендентным чувством, присутствие которого служит подлинным оправданием способности нашего уха слышать, глаза – видеть, кончиков пальцев – осязать. Это врожденное сознание, лежащее в основании молекулярных и нейронных структур отличных друг от друга органов чувств (обоняние, слух и т. п.). Субъект просто полностью восстанавливает в себе это первичное сознание, которое впоследствии обнаруживает себя как экстероцептивное[115].
