Вы тянетесь за еще одной сигаретой: «Что! Пачка уже пустая! Не может быть! Я же только ее распечатал! Да, я, кажется, слишком щедро угощал ими. Без паники, у меня еще две полные пачки в пиджаке».
Вы начинаете обшаривать карманы пиджака. Они пустые. Тут вас осеняет: эта идиотка, которую вы зовете женой, — та самая, с которой вы танцевали всего несколько минут назад, в чьи прекрасные глаза вы смотрели, когда пели ей серенаду из своей версии «Дамы в красном», и ваши музыка и слова были лучше, чем у Криса де Бурга[60], и вы говорили, что песня, наверное, написана о ней, и сами верили в это (она думала, что вы перебрали с напитками), эта глупая, во все сующая свой нос надоеда заставила вас переодеть пиджак в последний момент. Но паниковать рано. Вы можете купить пачку местного производства, они на вкус как старая заварка, но сейчас это уже не важно. Джузеппе, улыбчивый официант, сообщает, что они не продают табачные изделия.
Вот тут-то начинает подкрадываться настоящая паника. Но подождите, здесь же ваши сородичи-британцы! Они не откажут. Вы бы им не отказали. И потом они же курили весь вечер ваши сигареты. Удивительно, но оказывается, они, за исключением двоих, все некурящие. Из этих двоих у одного сигареты кончились, у второго — самому мало, эгоистичный!..
Паника нарастает. Снова обращаетесь к Джузеппе, он крутится вокруг вас весь вечер, ожидая больших чаевых, пусть, черт возьми, сначала их заработает. Должен же хоть кто-то из официантов курить? «Менья извинить». Вы знаете, что шеф-повар курит, потому что немногим раньше вы беспокоились, как бы его пепел не попал в местное «особое блюдо». «Менья извинить, нет помочь». Вы замечаете пятна никотина на пальцах Джузеппе. Вы возмущены, почему вдруг Джузеппе, который раньше рассказывал, как прожил 16 лет в Сохо[61], «нет понимай англиски». Всех иностранцев нужно заставить выучить английский!
Теперь вашу панику можно сравнить с последними ощущениями пассажиров «Титаника». Этот глупый ресторан построен на вершине скалы, на 150 километров в одну сторону вонючий океан, а в другую на 150 километров голая пустыня. Здесь совершенно неоткуда взять сигареты, если только не обыскать Джузеппе с ног до головы и не потрясти его хорошенько. Вы обдумываете эту идею, но вскоре отбрасываете ее, заметив, что за улыбочкой прячется весьма не слабый мачо.
Да еще этот ужасный, резкий шум на заднем плане. Вот не повезло сидеть в ресторане с кучкой поющих пивных хамов. Почему у них паспорта не отбирают? И зачем класть столько чеснока в еду, и что за гадость я пью, почему она фиолетовая, если бы я хотел, чтобы в моем напитке было полкило фруктов, я бы заказал фруктовый салат. Смешно! Они еще и зонтик в бокал засунули, можно подумать, его дождем намочит? И почему этот тупой ухмыляющийся идиот Джузеппе все время спрашивает: «Вы есть нравиться?» Он курильщик, неужели он не видит, что мы есть подыхаю? Зачем нас вообще понесло в эту Богом забытую страну? Я же хотел в Блэкпул![62]
Может быть, я несколько преувеличил, но, думаю, ситуация вам знакома. Курильщики, которым не удается покурить после еды, совершенно не радуются. Наоборот, они чувствуют себя несчастными и обделенными. Они в отчаянии. Если настроение было на 50 единиц ниже нормы, то разница между возможностью выкурить сигарету или лишиться ее составляет не 5, а все 150 единиц. Поэтому в некоторых случаях сигареты кажутся приятнее на вкус. В конце концов, две сигареты из одной пачки должны и вкус иметь одинаковый. Сигареты не меняются! Меняется состояние курильщика.
Мы уже установили, что курильщик получает удовольствие от пары сигарет, выкуренных за день. На самом деле он не получает удовольствия ни от одной. Если вы закуриваете по велению подсознания, то не замечаете этого и не можете говорить об удовольствии. Если закуриваете сознательно, то сигареты будут ужасны на вкус, потому что их вкус действительно отвратителен! Именно поэтому большую часть сигарет мы курим подсознательно и продолжаем курить, стараясь игнорировать важные причины для отказа от табака и отчаянно цепляясь за каждый ничтожный повод выкурить еще одну сигарету. Если бы каждый раз, зажигая сигарету, вы были бы вынуждены ощущать отвратительный запах и вкус, вспоминать про 30 тысяч фунтов, которые вы тратите на свое рабство, и то, что, возможно, именно эта сигарета спровоцирует рак в ваших легких, вы и тогда получали бы от нее удовольствие? Вытащите голову из песка! Именно с нее и начнется рак легких, потому что раз вы ее курите, то что вам помешает выкурить еще одну, а потом еще одну? Либо вы курите,
ЛИБО НЕТ!
Большая часть курильщиков помнит, какой мерзкий вкус был у первых сигарет. Когда я был молодым, было невозможно слыть крутым парнем, если с губ не свисала сигарета, как у Хамфри Богарта. Этого нелегко было добиться. Я тренировался часами, и это было весьма болезненно. Иногда дым попадал мне в глаза и действовал, как слезоточивый газ, порой приходилось вынимать сигарету изо рта вместе с кусочком кожи губ, к которой она прилипла. Было еще более постыдно и болезненно, когда сигарета плотно прилипала к губам, а горящий кончик рассыпался и обжигал мне пальцы. Некоторые курильщики уверены, что получали удовольствие от вкуса первых сигарет. К сожалению, память стирается. Они могли получить некоторое удовольствие от первой сигареты, потому что удовлетворили свое любопытство, или почувствовали себя взрослым, или выразили протест. Но сам процесс курения не может быть приятным. В любом случае это никак не связано со вкусом. Ни один некурящий любого возраста не может затянуться табаком, не закашлявшись, или выкурить три сигареты подряд, не почувствовав тошноты.
Очевидно, что вкус тут ни при чем. Фактически мы осознаем его только тогда, когда он настолько невыносим, что не заметить его невозможно. Тем не менее даже тогда мы докуриваем сигарету. Парадоксально, но именно после долгих ночных вечеринок, когда сигареты особенно приятны, во рту так гадко, что появляются мысли бросить курить. «Мне нравится вкус и запах» — довод, которым курильщики прикрываются в свое оправдание, он подразумевает, что они полностью контролируют себя, потому что это их выбор. Чтобы признать, что им нужна сигарета, для того чтобы собраться или снять напряжение, они мысленно говорят: «Мне плохо! Я слаб! Я не могу справиться с жизнью без поддержки!» На следующем этапе они вынуждены признаться в зависимости. Но спросите, как вдыхание ядовитого вещества в легкие может помочь им сосредоточиться или снять напряжение, и они не смогут вам ответить.
Стресс и концентрация внимания были моими главными оправданиями. Сосредоточенность вообще заслуживает отдельной главы. Но где был весь тот ужасный стресс, от которого я страдал будучи молодым бухгалтером? У меня были хорошая подготовка, приличная зарплата, отличная квалификация, я был компетентен и просто излучал уверенность в себе. Работа была простая. Весь мой стресс был вызван заядлым курением, стресс казался мне реальным, только теперь я осознаю, что это была хитрая выдумка моего зависимого мозга для оправдания курения.
Мне было пять лет, когда началась Вторая мировая война. Два года я жил в эвакуации у одной жестокой парочки. Это было очень тяжелое время для меня. Местные нас не любили и называли дезертирами. Я должен был ходить в школу за три километра и не помню дня, чтобы не быть избитым местными задирами. Жить вдали от родителей в таком нежном возрасте, да еще в таких тяжелых условиях было серьезным испытанием. Но я, как упомянутый ранее кролик, мог выжить и без сигарет. Я не верю, что это оставило на мне неизгладимые шрамы. Наоборот, я думаю, это сделало меня хитрее и сильнее.
Еще одна классическая отговорка: «Я курю от скуки» используется на средней стадии зависимости. Вы уже поняли, что не получаете удовольствия, но еще не признаете, что зависимы. Вы не льстите своему уму. Вы действительно хотите сказать, что тратите состояние, чтобы подвергнуться кошмарным болезням, не потому что получаете поддержку или Удовольствие от курения, а потому что не можете найти другой способ развеять скуку, только как вдыхать ядовитый дым в легкие? Меня не впечатляет это в качестве занятия для ума. Я думаю, вы даже можете этим заниматься, не думая. Я бы даже посчитал, что раз вы подвержены скуке, то курить вам тоже скоро наскучит, так как процесс курения сигареты не требует большого интеллекта. После стотысячной сигареты их, по-моему, можно курить бессознательно!
Именно этим мы и занимаемся. Даже ритуал закуривания становится автоматическим. Так как же курение может развеять скуку? На самом деле оно скуку и вызывает, потому что часто мешает курильщику найти настоящее средство от скуки, даже когда у курильщиков есть такое желание, часто им не хватает умственных или физических сил найти замену. Курильщики курят, когда им скучно, потому что ничто не может оторвать их мысли от «ЗУДА».
