Какой-то дикий круг, с нюансами не опишешь... Сама Валя не в состоянии решить, кто же ей нужен, да и нет смысла в ее решении. Страшно боится остаться одна, вообразила, что совершенно беспомощна. Хотя, если она всю эту катавасию переносит вот уже который год, сил у нее, как у Ильи Муромца...
После освобождения мужа, естественно, начали выяснять, кто виноват, классический вопрос, который каждый из них обсуждал с дочерью. Каждый доказывал, какой он хороший и как другой не прав. Девочка издергана. Все свои неприятности Валя срывает на детях. Если у них наступает пора взаимопонимания с любимым, вскоре прибегает муж, клянется вот-вот решить вопрос с разводом, только... Если мир и покой задерживаются в этой фазе, появляется любимый и выкрикивает лозунги: "Моего сына уголовник воспитывать не будет!"
Идеальный вариант, если бы кого-то третьего? Но где же его взять, этого волонтера? По брачному объявлению?
Безобразно срывается на дочери. Муж получил квартиру, она отправила дочку туда. Девочка мечется между двумя домами. А Валя, с одной стороны: "Я тебя растила без отца девять лет, пусть теперь он тебя воспитывает!" С другой: "Не едет, такая-сякая, на мать ей наплевать!" Женщина, в своем детстве не слышавшая от родителей худого слова, крестит дочь скотиной...
Всех жаль, и всех можно понять. Можно было бы и любимому сообразить, что если она все-таки развелась ради него, любимого, то ее рассуждения насчет благ жизни - труха. Можно было б и мужу, зная ее характер (точнее, отсутствие его), сказать понастойчивее... Она ведь жутко внушаема, всегда знаешь, с кем общалась в последние дни, и мысли, и вкусы, и интонации усваивает моментально. Сказать, что никаких разводов, и все, успокоилась бы, за нее решили. А сейчас кто за нее решит? И кто знает, чего же ей в самом деле надо? О муже: "Все-таки родной человек, столько лет вместе". О любимом: "Все-таки только его люблю". А иногда - все наоборот.
Я бываю у них в среднем раз в неделю и никогда не знаю, что у нее в этот раз, кого любит, кого проклинает. Толкует то и дело, что скоро умрет, что не жилец на свете, но перед этим убьет мужа и его жену - все это с крепкими выражениями сообщает дочери-подростку, при маленьком сыне. Крик по любому поводу, беспочвенные придирки. На кульминациях спроваживаю детей, говорю о ее безобразном поведении, накапываю стопарик успокаивающего. Через какое-то время будет плакать, просить прощения... И вдруг опять взрыв и несколько вариаций на тему, что я такое, если не понимаю, каково ей, и поминание всех и вся.
Не знаю, что это: нежелание сдерживаться, распущенность или невозможность сдерживаться, та уже стадия, когда взывание к разуму - само по себе верх идиотизма? Иногда отповедь действует прекрасно. Иногда в разгар ее выступления я одеваюсь и молча ухожу; в следующий раз Валюша - душа-человек.
Но если это начало болезни? Я-то знаю, каково сдерживаться. И к чему может привести.
К психиатру, к невропатологу?.. Не пойдет. Да и на что жаловаться?.. Чтоб идти к врачу в таком случае, нужно быть уверенным, что тебя захотят выслушать, понять, - такой гарантии нет, увы. Чтобы ходить в поликлиники, нужно быть повышенно здоровым человеком.
Что делать, к кому обратиться? Чем я могу ей помочь? И ради нее, и ради ее детей - посоветуйте что-нибудь...
N.N.
N.N.
В.Л. приболел. (Чтобы отвечать на письма читателей, тоже нужно быть повышенно здоровым человеком). Поэтому позвольте представиться... Можно на "ты"?
Первое, что хочу сказать: молодец, умница, почти героиня. Делаешь все, от тебя зависящее. Практически ты для своей Вали сейчас и есть жизненный психиатр. А то, что не выходит ничего путного, и не ведаешь, что хорошо и что плохо, не знаешь, распущенность, невоспитанность или болезнь ее нераспутываемый клубок страданий, противоречий, нелепостей - это и есть жизнь, твоя пациентка, в лице любимой подруги и ее окружения.
Упование на диагностику, на белый халат, на лекарство? На гипнотический авторитет?.. Не наивна, помнишь и два своих нулевых ведра. Видишь и разницу между собою и ею - подобрались вы, как и бывает чаще всего, по контрасту. Ей нужно брать - от тебя или кого-нибудь, в пределе ото всех, тебе - отдавать. Тебе "всех жаль, всех можно понять". Ей жаль себя, а понять никого не может. И потому тебе ее еще больше жаль; тебе хочется, чтобы была болезнью эта ее остервенелая дурость - болезнью, которую вылечивают, и дело с концом. Но ты и сама видишь, что это не та болезнь, для которой достаточно просто доктора.
Могла бы и я сказать, хоть и не психиатр: личность Валя твоя незрелая, похоже, несколько истероидная, с ярко выраженной потребительски-инфантильной установкой. Затяжная невротическая реакция на внутренний конфликт, складывающийся из... (тут пришлось бы цитировать не только твое толковое письмо, но всю ее бестолковую жизнь). Реакция, ставшая уже развитием, нажитым свойством характера и имеющая все шансы на дальнейшее развитие в том же духе. С ума сойдет вряд ли. Угрозы для жизни не видится, убийства не совершит, но попытка самоубийства, мстительного, демонстративного, при обострении ситуации не исключается. Вот, пожалуй, и все.
Что делать? Прежде всего не брать на себя невозможного, тогда совершишь возможное, а быть может, и сверх.
"Устроить" ее жизнь, конечно же, не в твоих силах и не в чьих бы то ни было. Внести ясность и логику в метания души - тем паче. Но ты можешь, покуда у самой силенок хватает, оставаться при ней и исполнять роль если не духовного руководителя (врача, который нужен каждому), то балансировщика, частичного гармонизатора - того самого жизненного психиатра, который тоже нужен практически каждому в свое время и в своем роде. Ты исполняешь эту роль почти на пятерку; и отповеди, и молчаливые уходы, и выпроваживание детей при безобразных сценах - все правильно. "Стопарики успокаивающего" - не знаю... Я помыслила бы насчет плетки.
Главная трудность: быть с ней, держать, но не подставлять шею - такие хватаются обеими лапками, да и за горлышко. Не подливать масла в костер душевного паразитизма, не укреплять в амплуа страдалицы. "Омедицинивание" ее проблемы в этом смысле только повредит, даст козыри.
Посему: как можно меньше выражений сочувствия, всяческих словес и соплей, больше твердости и решительности. Внушаема во все стороны - что еще остается?.. Не поддавайся ее внушениям всего прежде сама. Не рассчитывай на долгий эффект проповедей, моралей, отчитыванья - все это на подобные натуры действует лишь поверхностно и непременно дает откачку в обратную сторону. Надежнее, пожалуй, ироничные похвалы.
Итак, продолжай на свой страх и риск. Если взялась за гуж...
Задача не облегчится, но, по-видимому, прояснится, если главные помыслы устремишь на ее детей. Они ведь тоже она - ее непонятый смысл, ее ужас, ее слепота... Ничего не берусь советовать. Ты, конечно, не заменишь им живую мать, пусть и дурную, и упаси тебя Бог от такого поползновения. Но ты самый понимающий человек возле них, ты можешь с ними дружить.
Триптих для узнавания
Еще три обращения. Приведем их без ответов, слишком индивидуальных.
В.Л.
Доктор! Может быть, еще можно что-то исправить? К местным врачам обращалась-невропатолог терапевт психиатр - результатов никаких даже какая-то озлобленность в их бессилии. Все удивляются моей реакции на случившееся, смеются надо мной, говорят, что я просто не понимаю жизни.
Только сразу же вам скажу, на лекарства я не рассчитываю и гипнозу не поддаюсь. Мне нужно слово сильное слово, чтобы я хоть немного изменила свой взгляд на жизнь и остаток свой прожила со смыслом. А меня не так просто переубедить, нет, не надейтесь.
53 года, скоро пенсия (если доживу). Одинокая в полном смысле этого слова. Есть две сестры, семейные, живут далеко. Замужем не была, никаких связей с мужчинами не имела, мужчин презираю, ненавижу детей и беременных, но если дети ко мне обращаются, обхожусь с ними по-человечески, они ведь не виноваты в своем несчастном появлении на свет.
Мужчины меня не обижали, не делали никаких пакостей. Просто в детстве, лет двенадцати, я как-то шла по улице за солидными мужчинами и услышала, как они рассуждали о супружеской жизни, в чем она заключается. С тех пор видеть их не могу, не переношу их запаха, летом из-за этого стараюсь ходить пешком, а не ездить транспортом. Когда у нас в семье родился брат, я его возненавидела еще с пеленок.
Пока не случилась моя беда, ничего страшного в одинокой жизни не находила. Наоборот, мне завидовали. Человек как человек, немного со странностями, упрямая, ищу правду всю жизнь, если чем недовольна, выпалю прямо в глаза. Жила не хуже других, совесть не мучила, своей жизнью была довольна, хотя доставалась она мне трудно, потому что не верила людям, а сейчас вообще разочаровалась во всем.
Приехав из Москвы в Н-ск, я устроилась секретарем в больницу. Главврач, начальница моя, была старше меня на шесть лет. При поступлении поинтересовалась, что за персонал, что за люди, с которыми мне предстоит работать. Мне сказали: все хорошие, только начальник плохой. Стала присматриваться. Одинокая, скромная, выдержанная, никогда голоса не повысит. Однажды увидела: плачет. А меня судьба научила плакать с 1937 года, когда я осталась одна с маленькими сестрами и братом. Ее слезы растопили мое недоверие... Мне было 29, ей 35. Стала ей помогать, ходить в дом как свой человек, покупала продукты, вместе убирали, готовили. Не брала ни копейки. Иногда переходила жить к ней; доставляло удовольствие видеть, что она довольна моей помощью. И она была ко мне заботлива. Смеялась, что, мол, влюбилась, я не обращала внимания. Многие завидовали, что мы чужие, а живем лучше, чем они с родными.
