"Четверо мальчиков в начальной школе были близкими друзьями. Им было в то время 10 1/2 лет, разница в возрасте составляла всего четыре месяца. У всех мальчиков обнаружились способности выше среднего уровня и разница коэффициента их умственных способностей достигала всего лишь десяти баллов. Это были здоровые, живые мальчишки из благополучных семей, они хорошо успевали в школе и вообще радовались жизни. Их связь было настолько крепкой даже в средней школе, что когда их развели почему-то по разным классам, они продолжали говорить о себе как о друзьях вплоть до восьмого класса.
Потом началось разобщение, появившееся, видимо, в результате различий в степени социальной зрелости и темпов физического созревания. Боб, физически самый развитый среди них, и в социальном плане был самым зрелым из них. Например, наблюдая за ним во время танцев в одиннадцатом классе, мы заметили , что он "хорошо держится, ловко и уверенно ведет в танце, подобно взрослому, не привлекает к себе внимания". Боб уже был в числе первых по статусу в своей группе и остался лидером в этом отношении. А, как развивались другие мальчики? Какие у них произошли изменения в средней школе?
Один из ребят, Нельсон, как бы пришел вторым на гонках, он стал своего рода "пограничным членом" престижной группы Боба, хотя они оставались лучшими друзьями все школьные годы. Уровень его физического развития был несколько ниже среднего в этот период, и в обществе он чувствовал себя менее уверенно. На балу старшеклассников, например, Нельсон, танцуя, как-то странно сгибался пополам и держал свою даму почти под прямым углом е себе. Однако ценою неимоверных усилий, что не раз отмечали наши наблюдателя, ему удалось не отстать от Боба и войти в состав его компании.
Гарри, наименее из всей четверки развитый физически, но так же как Боб и Нельсон, интересовавшийся общественными мероприятиями, оказался не на высоте в условиях общения смешанной группы подростков, не показав себя таким же взрослым, как Боб или Нельсон. На балу старшеклассников Гарри, не расставаясь с жевательной резинкой, вел себя как "заяц во хмелю" и обменивался партнершами с другими мальчиками, как обычно поступают дети моложе возрастом. По неопытности он чересчур стремился подчиниться заведенному ритуалу: в паузах между разговорами он нервно хихикал и забавлялся, как малыш, затеяв, например, бой с тенью Его бросили прежние друзья, какое-то время он переживал, что его отвергли, но вскоре нашел себе такого же социально незрелого товарища, с которым ему было хорошо. Фактически Гарри, видимо, легче было общаться в этой новой обстановке, чем его бывшему другу Нельсону, который едва дотянул до группы с более высоким положением и которому пришлось изрядно потрудиться, чтобы остаться с ней.
Последний из прежних четырех друзей, Фил, более или менее развитый физически, мог бы стать украшением общества. Но Фил психологически не был готов участвовать в жизни смешанной группы своих ровесников. В качестве друга он выбрал себе нового мальчика, которого, как и самого Фила, можно было бы охарактеризовать как относительно необщительного. На вечере в восьмом классе, "когда девочки настояли на танцах, Фил сбежал в канцелярию и печатал там на машинке, вернувшись позднее, чтобы сыграть партию в шахматы со своим другом Пирсом".
Наблюдения Джонс подчеркивают тесную взаимосвязь физических и психических изменений, с одной стороны, и смены друзей, с другой стороны. Ее отчет помогает уяснить, что прекращение дружеских контактов и замену их новыми обычно следует считать скорее признаком нормального развития, чем признаком социальной несостоятельности. Как пишет самый известный детских врач в мире: "Сам факт, что дружба тает и идет на убыль, свидетельствует о том, что на каждой стадии своего развития дети склонны ощущать потребность завести друзей, непохожих на прежних, и как следствие вынуждены время от времени искать новых" /Спок/.
Но хотя такой исход и является нормальным и необходимым аспектом процесса взросления, детям часто бывает очень трудно пережить разрыв дружеских отношений. Как и в случае прекращения брачных или любовных связей, прекращение дружеских отношений редко происходит по взаимному согласию. Типична ситуация, когда один ребенок разочаровывается в дружеских отношениях быстрее, чем другой, и становится "тем, кто порывает", в то время как второй оказывается "тем, с кем порывают". И ту и другую роль бывает очень трудно сыграть. Для детей постарше, научившихся считаться с чужими чувствами, принять решение разорвать дружеские отношения, которые ты перерос, или сохранить их, особенно мучительный процесс. Двенадцатилетняя Нейэми пережила эту внутреннюю борьбу, размышляя о своей дружбе с Марси:
"Она такая хитрющая обманщица, воображала и притворщица. Но я не могу ей сказать, что она меня бесит, потому что она начинает оправдываться, смущается и обижается. Я пробовала это сделать, так как у нас был уговор высказывать друг другу свои жалобы, вместо того чтобы о них шептаться. Но Марси думает , что я ее подруга, а я не могу дружить с ней. В последнее время мне не хочется находиться с ней рядом".
Уладить такой конфликт, проявляя чуткость, - трудный тест для ребенка на стадии развития навыков общения. Во многих случаях подобного рода лучшее решение проблемы - к чему фактически пришла Нейэми - это продолжать дружить, но поумерить свои дружеские чувства.
Смириться с тем, что друг тебя бросил, еще труднее. Когда ребенок младшего возраста, как например, пятилетний Эрик, обнаруживает, что его друг не хочет больше с ним играть, такой поворот отношений может порой показаться ему совершенно непостижимым и от этого особенно обидным. И даже если ребенок способен понять чисто отвлеченно, что у них с другом не так много общего, как было прежде, разрыв все равно может стать для него страшным ударом.
На пороге юности дети особенно сильно озабочены переменами в дружеских отношениях, как бы готовя себя к возможному их исходу. В классе, где учились дети разного возраста - одиннадцати-, двенадцати- и тридцатилетние, - некоторые девочки помоложе (из тех, кто быстрее взрослел, стремились подружиться с девочками постарше. В результате другие девочки младшего возраста остро отреагировали на вероятность, что их могут бросить. Одна из них, Сэйра, с горечью писала учителям: "Рэйчел проводит все время с Полой Джэйвис. А меня бросает. Рэйчел очень громко разговаривает с двумя дурами в своем закутке и не дает мне сосредоточиться. Рэйчел меняется на глазах, это уже не Рэйчел." Рэйчел и сама была огорчена тем, что ситуация меняется. Хотя ее восприятие перемен несколько отличалось от восприятия Сэйры:
"Как подумаешь о друзьях, так страшно становится. Все бросают своих лучших друзей, каждый кого-то еще и ненавидит; у Полы Дэйвис не осталось никого, кроме меня да Сэйры, Кристина удрала с Лиз, а Джоан из одиннадцатилетней превратилась в двенадцати- или тринадцатилетнюю девушку, и, ох, ну да ладно, я думаю, так происходит каждый год".
Хотя перемены в дружеских отношениях принесли этим девочкам огорчение, их восприимчивость к подобным превратностям в конечном счете может принести им пользу. Такая восприимчивость может помочь детям точно определить возникающие психологические различия, которые, возможно, приведут к разрыву дружеских отношений, и, пожалуй, они не будут усматривать в этом злой умысел других детей, объяснять это собственной глубокой несостоятельностью. Оценивая причины разрыва, дети обычно критически подходят к определению своих реакций на него. В то время как самобичевание, например, может отвратить детей от попыток завести новых друзей (на том основании, то "я никогда никому не понравлюсь"), более полное понимание психологических различий, повлекших за собой разрыв, может помочь им установить более удовлетворительные дружеские отношения в будущим. Есть основания считать к тому же, что девочки более чувствительны к превратностям в близких отношениях, чем мальчики. Отчасти, может быть, именно по этой причине и в зрелом возрасте женщины легче переживают разлуку и потерю, чем мужчины.
Для большинства детей потеря друзей - это нормальное и необходимое явление процесса взросления. Но такой разрыв может также привести к ощутимому кризису в их жизни. Родители, похоже, часто недооценивают значимость подобных потерь, особенно когда речь идет о детях младшего возраста. Они склонны недооценивать значение таких потерь, уверяя ребенка: "Не беспокойся, найдешь себе нового друга", выдавая, таким образом, свое ложное представление о том, что юные друзья похожи на стандартные, заменимые детали. Было бы лучше, если бы родителя придали этой ситуации большее значение и отнеслись к ней серьезнее. Во многих случаях, однако, детям удается в конченом счете превратить потери в приобретения, подобного рода переживания весьма плодотворно влияют на расширение круга их интересов и знакомств. Ученые-бихевиористы в свою очередь должны всесторонне изучить такие изменения в дружбе детей, чтобы ответить на вопрос, как помочь детям справиться с этой проблемой более действенным образом.
