На уровне штата доброжелательность соотносится с общительностью, религиозностью и ответственной гражданской позицией; кроме того, она обратна пропорциональна частоте посещения баров. Самые низкие показатели доброжелательности отмечаются у городских жителей северо-востока страны, которые вполне могут отреагировать на мое заявление словами «За это надо выпить».
Что касается открытости опыту, то есть любознательности и креативности, здесь доминирует северо-восток, в частности город Нью-Йорк, где живет и трудится непропорционально много творческих работников. Это вполне соответствует нашим представлениям о демографии и творчестве. Нью-Йорк привлекает огромное множество людей, которые могут реализовывать там свои самые смелые проекты или поддержать в этом других. А что же Северная Дакота? Сумели ли ее жители отличиться и здесь? Да! По открытости опыту они занимают уверенное последнее место. Итак, в соответствии с представлением о том, что каждый должен жить в удобной для себя среде, можно порекомендовать доброжелательным экстравертам собрать вещи и отправиться в Фарго. Правда, если они как две капли воды похожи на тамошних жителей, то, скорее всего, воспротивятся моему предложению.
География добросовестности, которая включает в себя исполнительность, ответственность и самодисциплину, примерно соответствовала географии доброжелательности: максимальное количество добросовестных людей пришлось на юг страны. Вопреки стереотипам, наименее добросовестным оказался северо-восток. Многих удивит результат, полученный во Флориде. Невзирая на шаблоны, именно ее жители признаны самыми добросовестными. Это может быть связано с большим числом пожилых людей, которые обычно набирают высокие баллы по данной шкале.
Наконец, характер распространения невротизма заставляет нас выделять особый «пояс стресса», делящий восток и запад примерно пополам. Невротичным регионам свойственны эмоциональная нестабильность, тревожность и импульсивность; те, кто там живет, реже других занимаются спортом, чаще болеют и меньше живут. Этот набор характеристик ярче всего выражен в городе Нью-Йорк. Где меньше всего невротиков? В Калифорнии. Так что шаблонное представление о расслабленных калифорнийцах имеет под собой научное основание.
Психологи личности только начинают изучать увлекательную связь между личностью и местом жительства. Значимость данной работы заключается в том, что она позволяет определить некоторые источники неблагополучия и подсказать, где мы будем чувствовать себя лучше всего. Я думаю, вскоре люди, живущие, например, в городах и не испытывающие никакой любви к своей среде обитания, начнут массово переселяться в сельскую местность, и наоборот. Учтивый, консервативный человек, лишенный невротических особенностей, вряд ли захочет жить в Городе большого яблока. А вот Фарго станет для него раем на земле.
Личности в виртуальном пространстве: новый взгляд на общение
В начале этой главы я спрашивал, не находитесь ли вы сейчас в интернете? Даже если в тот момент вы были офлайн, вполне вероятно, что до или после чтения книги вы посещали Всемирную паутину. Мы проводим там все больше и больше времени, посещая Twitter, YouTube, Facebook и другие сайты. В этом нам помогает множество новых устройств и технологий. Интернет становится для нас средой, в которой мы работаем, играем и выражаем самих себя. Стоит спросить, какое воздействие он оказывает на наше благополучие и нашу личность, а также как наша личность формирует наш онлайновый опыт.
Есть два противоположных взгляда на виртуальную реальность. Один из них описывает ее в утопических терминах как средство эффективного взаимодействия с другими, источник многообразного опыта и кладезь знаний. Другой, наоборот, считает интернет безликой и искусственной средой, которая провоцирует перегрузки и отвлекает нас от настоящего общения. Другими словами, оптимистический, утопический взгляд на виртуальное пространство воспринимает его как своеобразный Александервиль, изобилующий возможностями для общения. С пессимистической, антиутопической точки зрения интернет – это Милгрэмополис, нездоровая среда, делающая информационные перегрузки неизбежными и провоцирующая стресс и отрыв от реальности. Чтобы пролить свет на обе точки зрения, рекомендую обратиться к новейшим эмпирическим исследованиям.
Барри Уэллман из Торонтского университета провел ряд исследований социального взаимодействия с помощью интернета и мобильных технологий. В основе исследования лежало предположение о том, что в нашу эпоху технологического прогресса возникла новая форма социальной организации, которую ученые назвали сетевым индивидуализмом. По мнению Уэллмана, вопреки тому, что было раньше, сегодня каждый индивид формирует круг общения, куда входят не только люди, с которыми он живет в реальном мире. Заинтересованные в изучении новой формы социальной организации ученые задались вопросом, предлагают ли эти новые структуры такую же поддержку и близость, как и более традиционные виды общения. Результаты предыдущих исследований указывали на то, что увлеченность виртуальным миром, очевидно, препятствует полноценным контактам в режиме офлайн и в той или иной степени изолирует людей от общества, провоцирует стресс и снижает уровень благополучия. Вопреки этим данным, Уэллман и его коллеги собрали убедительные доказательства того, что сетевой индивидуализм имеет полное право на жизнь, а виртуальное общение повышает качество этой жизни. Интернет не только не отвлекает внимание от реального мира, но и становится инструментом взаимопомощи.
В свете исследования сетевого индивидуализма стоит еще раз вернуться к Александервилю. Удовлетворяет ли виртуальное общение базовую человеческую потребность в интенсивном, регулярном и тесном общении, которую постулировал Александер? Для активных пользователей Facebook, Twitter и других социальных сетей ответ кажется очевидным – да! Однако между виртуальной коммуникацией и реальными встречами существует качественное различие. Переписываясь в Facebook, мы не можем ощутить запах друг друга… Тем не менее интернет позволяет без труда делиться переживаниями с теми, кто нам дорог.
Уэллман и его коллеги – социологи, поэтому они не занимались изучением индивидуальных различий способов взаимодействия с виртуальным миром. Чего не скажешь о моих кембриджских студентах, входящих в состав группы исследований социальной среды (ГИСС). Их очень интересовало, можно ли на основе личностных особенностей и социальных проектов судить о нашем отношении к виртуальному миру и общению в нем. Основное внимание мы уделили Facebook и его многочисленным функциям, таким как обновление статуса, обмен сообщениями, разговор в чате и публикация записей на стенах. Нам было любопытно, повышает ли такое общение уровень человеческого благополучия, особенно если с помощью Facebook мы знакомим других со своими личными проектами и таким образом заручаемся их поддержкой.
Результаты нашего исследования подтвердили, что, хотя все пользователи Facebook получают удовольствие от работы с этой социальной сетью, они предпочитают функции приватного общения (что уподобляет Facebook электронной почте). Обновление статуса и публикация записей на стенах для большинства вторичны. Также мы установили интересные индивидуальные различия. В целом экстраверты пользуются Facebook чаще и получают от него больше удовольствия, чем интроверты. Это вполне соотносится с нашими прогнозами о том, кому будет комфортнее в Александервиле. Проекты, которыми опрошенные делились с другими, были связаны с отдыхом, общением, а также с учебой или научной работой. Можно выделить два типа проектов, которые редко становились достоянием окружающих. Во-первых, глубоко личные проекты (касающиеся, например, того, что вы собираетесь в себе поменять) редко выставлялись на всеобщее обозрение. Во-вторых, рутинные проекты, такие как замена покрышек, также публиковались нечасто, возможно, потому, что казались неважными. Однако пользователи Twitter имеют другое представление о том, что важно, а что нет. Многие из нас знают людей, которые считают нужным докладывать всему интернету, что они только что почистили зубы зубной нитью или что соседскую собаку вырвало прямо на клумбу ее хозяев.
Нельзя не отметить и гендерные различия. Женщины чаще мужчин делятся с другими пользователями Facebook сложными проектами, которые вызывают у них стресс. Эти результаты вполне совместимы с данными других наших исследований, проведенных до наступления эры социальных сетей. Они показывали, что мужчины, которые делились с окружающими своими наиболее сложными проектами, имели уровень благополучия ниже среднего; женщины, которые делали то же самое, наоборот, могли похвастаться более высоким уровнем благополучия. Очевидно, что, рассказывая другим о проекте, вызывающем стресс, мужчины только усиливают этот стресс, скорее всего, потому, что они признают свою слабость. У женщин стресс снижается потому, что они получают необходимую им поддержку.
