Малкольм Гладуэлл - Переломный момент: как незначительные изменения приводят к глобальным переменам

В 1960-х годах группа английских ученых обследовала 135 человек, принятых в центральную психиатрическую больницу после совершения ими суицидальной попытки. Ученые обнаружили, что пациенты были тесно связаны друг с другом социально, т. е. большинство из них принадлежало к одному социальному кругу. Они заключили, что это не было совпадением. Это указывало на саму суть того, что представляет собой суицид — тайный язык общения между членами одного социального круга. Вывод автора достоин того, чтобы его процитировать полностью:[82]

"Многие пациенты, предпринявшие суицидальную попытку, принадлежат к той части общества, в которой аутоагрессия[83] — это повсеместно признанное средство передачи определенной информации. В этой группе такой акт рассматривается как понятный и соответствующий остальному культурному укладу… Если это верно, то из этого следует, что человеку, находящемуся в той иди иной ситуации (как правило, это бедствие) и желающему передать другим людям сообщение о своем бедственном положении, не нужно заново изобретать средство общения… Человек из "социальной группы пытающихся покончить с собой" может совершить действие с заранее сформированным значением. Все, что ему нужно сделать, — это прибегнуть к такому действию. Процесс, по сути, аналогичен тому, как человек использует слово в своей речи".

Вот что произошло в Микронезии, только в гораздо более крупных масштабах. Если суицид на Западе — это своего рода грубое действо, то в Микронезии он стал невероятно распространенной формой общения, насыщенной смыслом и нюансами, которой пользовались самые убедительные «разрешители». Д. Рубинштейн пишет о странной закономерности суицидов на микронезийском острове Эбэй, община которого насчитывала 6000 человек. В период с 1955 по 1965 год на этом острове не было ни единого случая суицида. В мае 1966 года 18-летний юноша повесился в тюремной камере после того, как был арестован за кражу велосипеда, но его случай не произвел какого-либо эффекта. Затем в ноябре 1966 года произошла смерть Р., отпрыска одной из богатейших семей на острове. Р. встречался с двумя женщинами и был отцом месячного ребенка от каждой из них. Не сумев выбрать из них двоих, он повесился в состоянии романтического отчаяния. На его похоронах его любовницы, впервые узнавшие о существовании друг друга, упали в обморок — прямо на свежую могилу.

Через три дня после смерти Р. произошло еще одно самоубийство. Это был 22-летний молодой человек, страдавший из-за семейных проблем. Он увеличил счет самоубийствам до двух в течение недели в общине, где произошел один суицид за последние двенадцать лет. Островной врач писал:

"После смерти Р. он снился многим юношам и призывал их убить себя".

В течение последующих двенадцати лет произошло 25 суицидов, как правило, группами по три или четыре в течение нескольких недель.

"Несколько жертв самоубийства и несколько тех, кто недавно пытался покончить с собой, сообщали о видении, в котором лодка со всеми прежними жертвами курсировала вокруг острова, и мертвые призывали потенциальных жертв присоединиться к ним", — писал в 1975 году посетивший эти места антрополог.

Снова и снова всплывали темы, в которых фигурировал Р. Вот предсмертная записка М., ученика средней школы, одна подружка которого проживала в интернате, а другая — па Эбэе; когда первая девушка вернулась домой, возникло сразу две подружки — осложнение, определяемое в молодежной среде Эбэя как основание лишить себя жизни. "Лучшие пожелания М. и С. [двум подружкам]. Мне было хорошо с вами обеими". Это все, что ему надо было сказать, потому что контекст его поступка уже был создан Р. до него. В эпидемии острова Эбэй Р. был человеком переломного момента, Продавцом, чей опыт был «приоритетным» для тех, кто последовал за ним. Сила его личности и обстоятельства его смерти объединились, чтобы влияние его примера сохранялось еще многие годы после его гибели.

Следует ли подростковое курение той же логике? Чтобы узнать больше о причинах курения среди подростков, я раздал нескольким сотням людей анкету, в которой просил описать свой ранний опыт курения. Это не было научным исследованием, поскольку выборка не была репрезентативной для США. Это были люди намного старше двадцати лет и чуть более тридцати, живущие в крупных городах. И тем не менее ответы были поразительными, главным образом, из-за своей внешней схожести. Курение, похоже, вызывало конкретные детские воспоминания — яркие, точные, эмоционально насыщенные. Один человек вспомнил, как он любил открывать бабушкину сумочку, где наталкивался на

"мягкий аромат дешевых сигарет Winston, смешанный с запахом кожи, гигиенической губной помады и жвачки с корицей".

Другой помнит, как он

"сидел на заднем сидении «Крайслера», вбирая ноздрями смесь из запахов серы и табака, доносящихся с сидения водителя".

Курение в подавляющих случаях ассоциировалось почти для большинства опрошенных с одной вещью: утонченностью. Это было верно даже для тех людей, которые сейчас не выносят курения, которые считают это грязной и вредной привычкой. Язык курения, так же, как язык суицида, похоже, очень живуч. Вот два ответа с описанием детских воспоминаний:

"Моя мама курила, даже несмотря на то, что я этого терпеть не могла (сам запах не выносила); у нее были длинные, заостренные ногти, полные, слегка сжатые губи, всегда с помадой, и когда она курила, то смотрелась так элегантно и независимо, что я никогда не сомневалась, что когда-нибудь буду курить сама. Она считала тех, кто не курит, размазней. "От тебя запах, и ты не промах". Как бы ужасно это ни звучало, но так она об этом говорила".

"Моя лучшая подруга Сюзан была наполовину ирландкой, наполовину англичанкой. Ее родители, в отличие от моих, были моложавыми, терпимыми и либеральными. Они пили перед обедом коктейли. Мистер О’Салливан носил бороду и свитера и высоким воротом. Миссис О’Салливан расхаживала в шлепанцах, одетая в легкое черное платье в тон ее иссиня-черным волосам. Она использовала много косметики и была чересчур загорелой. Она всегда, практически всегда, держала в своей изящной руке с ярким маникюром длинный мундштук".

Вот общепонятный язык курения, и он так же богат и выразителен, как общий язык суицида. В этой эпидемии есть свои люди переломного момента, Продавцы и «разрешители». Снова и снова респонденты моего опроса описывали конкретного человека, который «благословлял» их на курение абсолютно одним и тем же способом.

"Когда мне было лет девять или десять, мои родители наняли помощницу по хозяйству по имени Мэгги, родом из Великобритании, которая прожила у нас все лето. Ей было, может быть, лет двадцать. Она была очень сексуальна и носила бикини, когда ходила в бассейн Кэмпбеллз. Ее хорошо знали взрослые мужчины, потому что она делала стойку на руках в своем бикини. А еще говорили, что у нее спадал верх бикини, когда она ныряла. Мистер Карпентер нырял под воду каждый раз, когда она прыгала туда. Мэгги курила, и я умоляла ее разрешить мне тоже курить".

"Первым курящим парнем, которого я знал, был Билли Г. Мы подружились в пятом классе, когда стали проявляться первые различия между ребятами нашего провинциального городка в Нью-Джерси — спорт, увлечения, учеба. Билли был невероятно крутым. Он первым из парней стал встречаться с девчонками, курить сигареты и травку, пить спиртное и слушать психоделическую музыку. Я даже помню, как сидел в спальне его сестры. Его родители были в разводе (после рождения своего первенца), а его мама никогда не бывала дома. Так вот, я сидел и перебирал семена какой-то травки на конверте альбома группы Grateful Dead… Меня привлекала порочность всего этого, взрослость, и сама мысль о том, что ты можешь быть многогранным".

"Первая девочка, которая, как я узнала, курила, была Пэм П. Я познакомилась с ней, когда мы обе учились в 10 классе. Мы вместе ехали на школьном автобусе в Грейт Нек, штат Луизиана, и я помню, как я думала, что это самая крутая девочка, потому что она живет в многоквартирном доме (Грейт Нек не отличался изобилием многоквартирных домов). Пэм выглядела намного старше своих 15 лет. Мы любили сидеть на заднем сиденье автобуса и пускать дым в окно. Она учила меня вдыхать дым, завязывать узлом мужскую рубашку на талии, чтобы выглядеть круто, пользоваться помадой. У нее была кожаная куртка. Ее папа редко бывал дома".

Существует значительное подтверждение той мысли, что в личности заядлых курильщиков есть нечто общее. Ганс Юрген Айзенк,[84] влиятельный английский психолог, утверждал, что заядлых курильщиков отличают от людей некурящих очень определенные черты личности. Хрестоматийный заядлый курильщик, по словам Айзенка, это экстраверт, общительный человек, любит вечеринки, у него много друзей, ему нужны люди, с которыми можно поговорить… Он стремится к ярким впечатлениям, рискует, действует спонтанно, как правило, импульсивен… Он предпочитает двигаться и действовать, тяготеет к агрессивности и быстро выходит из себя; его чувства строго не контролируются, и он не всегда надежен.[85]