В качестве внештатных сотрудников в экспертную группу входят всякие там дяди–тети, золовки–девери и просто соседи, не одобряющие этот брак. Молодые супруги чувствуют себя, словно борцы за свободу, измученные международными санкциями. Тут и не захочешь, а сорвешься в террористическую деятельность.
К тому же все эти «родители на час» постоянно укоряют своего «нового члена семьи», что он, дескать, холоден и безучастен — ну прямо как неродной. Ведь они для него/нее! Лучшего, можно сказать, не пожалели – отдали за него/нее свое главное сокровище! А в ответ – ни родственного тепла, ни заслуженной благодарности. Ну, подобные укоры можно воспринимать как пение безбашенной городской птички в пять утра под вашим окном – с умеренным раздражением. Если не быть чересчур мелочным, все упрощается. Можно даже звать тещу/свекровь мамой, хотя называть ее Сколопендрой Вурдалаковной намного удобнее. Можно посещать семейные торжества, если те имеют место быть два–три раза в год и не пересекаются с чем–либо действительно праздничным – с Новым годом, например. Можно сдержанно хвалить старшее поколение жениной/мужниной семьи за то, что старшее поколение считает своим коронным номером: за использование фиолетовой помады и красных теней в фирменном макияже «жертва коровьего ящура на смертном одре» или за неуместный тюнинг маломощной пожилой «Оки», похожей на корзину для грязного белья – что с тюнингом, что без него… Проблема в том, чтобы отличить дань вежливости от совершенно другой дани, намного более обременительной.
Люди, предлагающие себя в качестве вашей второй семьи, не всегда вносят свои предложения «с запросом», словно азартные рыночные торговцы с Ближнего Востока или еще более ближнего зарубежья. Бывает, что их требования вполне адекватны и умеренны. Бывает, что у вас налаживаются вполне сносные отношения в форме дружбы или нейтралитета. Бывает, что они вас почти не беспокоят, а главное – вы не беспокоите их. В общем, полет проходит нормально. Тогда супругов остается лишь поздравить и закрыть тему. Ведь личная дружба или вежливо–безличное общение с посторонним человеком, которого периодически встречаешь то там, то сям, и на семейных мероприятиях, и на народных гуляньях – совсем другая система отношения, нежели система детско–родительская. Поэтому про сердечную дружбу или вежливое равнодушие, воцарившееся между поколениями, в этой книге и писать незачем.
Но как быть, если родители вашего брачного партнера норовят поместить вас в положение приемного ребенка: намекают на чувства, взывают к ответственности, требуют отчета, сами между тем не проявляя никакой отчески–материнской привязанности? Как относиться к людям, которые выдают запросы в родительском объеме, но на вас, в конечном итоге, смотрят как на чужого? И даже как на врага, который хоть и маскируется, но не очень умело? Вполне вероятно, что благополучные зятья/невестки не в силах даже представить себе жестокий закон джунглей, которому подчиняются все, кому не повезло с «приемной родней». Точно так же, как главные хищники этих джунглей не представляют, насколько они портят жизнь остальным обитателей своей охотничьей территории. Родители (чаще родительницы) жен и мужей уверены, что их соперничество с супругами их детей – вполне законное и даже благое дело. Мы лично знали женщину, которая с возмущением говорила собственной дочери: «Ну, когда сын женился и сразу условие поставил: чтобы ему про жену ни одного плохого слова – я ничего, я смирилась. Думала: вот дочка выйдет замуж – тут я отведу душеньку! А ты? Ты же мне дочь! А прям как твой брат: уж и слова тебе про мужа не скажи! Запретить матери ругать зятя – где ж такое видано?»
Действительно, где ж такое видано? Где–где. В семьях, в которых молодые супруги понимают: взаимоотношения со своей половиной их очень личное дело. И перекладывать часть этого дела на плечи родни – неприбыльно и неразумно. Обсуждение своей половины с мамой и с прочими родственниками редко помогает строительству отношений между молодыми супругами. Скорее даже наоборот: распыляет взаимопонимание и вмешивает посторонних людей в личное дело двоих – мужа и жены.
Эмоциональная разрядка в виде сплетни чревата тем, что ваше индивидуальное пространство постепенно сужается.
Вы как бы снова превращаетесь в дитятко, неспособное пережить самостоятельно даже мизерное неудобство и чуть что бегущее к мамочке с воплем «Бо–бо!!!» в расчете на совет и утешение.
А если еще учесть физическое соседство… Ведь молодая семья нередко живет с родителями – его или ее. При нынешней финансовой и законодательной неразберихе на рынке недвижимости младшее поколение не скоро обретет свободу передвижения с территории родителей на свою собственную. В общем, мама–папа вечно месятся где–то поблизости, дают советы, пробуют борщи, сваренные молодой, оценивают материальную состоятельность молодого, обсуждают сладкую парочку со своими знакомыми, воспитывают малолетних внуков и их отнюдь не малолетних родителей — свое чадо и его/ее брачного партнера. Для кого–то атмосфера благоприятная, а для кого–то – удушающая. Угадайте с трех раз, для кого какая?
Да–с, приемышу везде не сахар. И если родное–любимое детище в большинстве случаев получит именно то, на что рассчитывало – и утешение, и совет, то благоприобретенный отпрыск вправе надеяться только на последнее – то есть на совет. Причем на совет, способный разгневать и медитирующего буддиста, вполне близкого к нирване. Потому что каждый из нас хочет, чтобы его интересы были дороги, кроме него самого, еще кому–нибудь… А тут? Спрос с тебя как с родного: все отдай, всему поверь, всех полюби – и мало! Зато подход к тебе как к чужому: втерся, дескать, в семью, похитил наше кровное и любимое достояние – доченьку/сыночка, да еще претензии высказывает! Ему/ей, вишь, не нравится, что мы здесь, у себя дома, из одной тарелки с домашними любимцами едим! Ах, у этого/этой на зверушек аллергия, особенно на скунсов, страдающих метеоризмом? Ничего! Пусть терпит! Не один/одна, чай, живет! Как–то сами собой возникают ассоциации с переполненной тюремной камерой, в которой совершенно посторонние, ничуть друг другу не симпатичные люди вынуждены жить рядом на протяжении многих лет… Поневоле займешь круговую оборону, а при каждом звуке «родного» голоса Сколопендры Вурдалаковны вообще будешь вздрагивать всем телом.
Когда родня партнера по браку пытается подключиться к вашим семейным делам и проблемам в качестве высшей законодательной инстанции, комиссии по правам человека, конституционного суда – можно и должно прибегнуть к обороне, отстаивая свое право на независимый выбор и самостоятельное принятие решения.
А если теща/свекровь одновременно претендует на роль вашей любимой мамочки – тем более. Здесь все однозначно: мотивация такого поведения примитивна, возможности ограничены, последствия предсказуемы. «Формальный родитель», полученный в придачу к мужу/жене, как уже говорилось, ведет себя в полном соответствии с природными инстинктами: чужаку надо демонстрировать агрессию, при этом не теряя осторожности; если не удается прогнать, необходимо четче определить статус–кво; главная задача – опустить новичка пониже, чтобы не претендовал на высокие ступени семейной иерархии. Вот новая родня и действует в соответствии с подсознательным кодексом обращения с чужаками.
Как все это осуществляется на практике? Стандартно. Процесс, в лучших традициях военного дела, начинается с разведки. Бернард Шоу однажды заметил: «Больше всего люди интересуются тем, что их совершенно не касается». В наши дни ситуация ничуть не изменилась – не только потому, что любопытство и есть настоящий опиум для народа. Люди пялятся в чужие окна, если чувствуют себя одинокими. А кого и назвать одиноким, как не родителя взрослого ребенка? Итак, родители суженого/суженой принимаются вас исследовать. Или даже обследовать, словно больной орган. Вас проверяют, прощупывают: где вы можете дать слабину, на что вас можно взять, где у вас болевые точки, а где – центры удовольствия. Причем последние, как вы понимаете, выясняются вовсе не для того, чтобы вас обрадовать – внезапно и наверняка. Скорее уж для того, чтобы в разговоре с вашим супругом/супругой отозваться о пристрастиях «этого твоего/этой твоей» со знанием дела, но оч–чень пренебрежительно. А в целом собранная информация рано или поздно послужит задачам психологической манипуляции.
На первый взгляд, такая манера поведения просто чудовищна. Те, кто ее применяют, кажутся абсолютно патологическими личностями. Их хочется увековечить в очередном триллере про доктора Лектора, каннибала и интеллектуала, в свободное от собственных преступлений время легко проникающего в темные пучины маниакального подсознания. Спешим разочаровать ужаснувшихся читателей: эти психологические приемы – наша с вами повседневность. Мы часто не замечаем ни того, что другие делают с нами, ни того, что мы делаем с другими. На рефлексию необходимо: а) время; б) силы; в) потребности; г) опыт. Чего–нибудь непременно не хватает. А если хватает всего, то за дело берется механизм психологической защиты: негативный опыт вытесняется, рационализируется, экстернализируется и проецируется[97]. Таким образом подсознание старательно оберегает нашу психику от негатива, а заодно сохраняет правящие позиции в плане формирования нашего поведения. Если следовать тропами подсознания, жизнь движется согласно законам дикой природы. И окончится тем, что ослабевшего и постаревшего вожака сожрут его же соплеменники. Вот почему имеет смысл время от времени обдумывать, каковы ваши семейные обстоятельства.
