56
Вербальная галлюцинация, принимая эту форму, открывает перед нами дверь, ведущую к фрейдовской структуре психоза — дверь очень нужную, но до сих пор оставшуюся незамеченной.
Я имею ввиду семинар 6 июня 1956 года, посвященный разбору первой сцены «Атали». Должен сознаться, что выбор мой не в последней степени был обусловлен замечанием некоего критика из интеллектуалов в New Statesman and Nation о «высоком распутстве» героинь Расина — замечанием, побудившим меня отказаться от разбpa варварских драм Шекспира, ставшего обязательным в психоаналитических кругах, где они играют для филистеров роль своего рода знака избранности.
Опубликованные в февральском номере Mercure de France 1946 года Яном Сгаробинским заметки Соссюра об анаграммах и их гипо-грамматическом использовании, начиная с Сатурновых стихов вплоть до текстов Цицерона, позволяют теперь утверждать с уверенностью то, о чем ранее мы могли только догадываться (примечание 1966 г.).
Мы спешим воздать должное Роману Якобсону, чьим трудам мы в немалой степени обязаны этой формулировкой — трудам, оказывающим всякому аналитику неоценимую помощь в структурировании его собственного опыта и делающим излишними всякие «личные контакты», с которыми у меня дело обстоит ничуть не хуже, чем у любого другого. // На самом деле в этой уклончивой форме покорности без труда угадывается стиль бессмертной пары — Розенкранца и Гильденстерна, разлучить которых ничто, даже незавершенность их судьбы, не в силах, ибо сохраняется эта парочка тем же методом, что и нож Жанно, и по той самой причине, на которую указывал Гете, хваля Шекспира за то, что тот представил двоих как один персонаж: ведь они вдвоем представляют собою целое Gesellschaft, само Общество — под которым я разумею Международную Психоаналитическую Ассоциацию. // Отрывок Гете стоит того, чтобы его привести целиком: Dieses leise Auftreten, dieses Schmiegen und Biegen, dies Jasagen, Streicheln und Schmeicheln, diese Behendigkeit, dies Schwänzein, diese Allheit und Leerheit, diese rechtliche Schurkerei, diese Unfähigkeit, wie kann sie durch einen Menschen ausgedruckt werden? Es sollten inrer wenigstens ein Dutzend sein, wenn man sie haben könnte; denn sie bloss in Gesellschaft etwas, sie sind die Gesellschaft… (Wilhelm Meister Lehrjahre. Trunz, Christian Werner Verlag, Hamburg, V, S. 299). // Пользуясь случаем, поблагодарим также и г. Левенштейна, автора статьи Some Remarks on the Role of Speech in Psychanalytic Technique (I.J. P., 1956, XXXVII, p. 467), за честное признание, что заметки его «основаны» на работе 1952 года. Это, безусловно, объясняет тот факт, что работы, появившиеся в свет позже, никакого следа в его статье не оставили, хотя автор их, безусловно, знает, ибо называет меня их «издателем» (sic! Я прекрасно знаю, что значит по-английски «editor»).
Именно это слово является эквивалентом немецкого Witz, знаменующего перспективу, в которой Фрейд рассматривает бессознательное в третьей посвященной ему фундаментальной работе. Показательная трудность, с которой мы встречаемся, пытаясь подобрать этому слову английский эквивалент: wit, под тяжестью споров, которые велись вокруг этого слова от Давенанта и Гоббса до Попа и Аддисона, передал свои существенные свойства слову humour, которое, однако, означает нечто совсем иное. Остается лишь pun, но его значение слишком узко.
Leo Strauss. Persecution and the Art of Writing. The free Press, Glencoe, Illinois.
См. переписку, письма № 107 и 119.
Как известно, это метод, обеспечивающий достоверность результата исследования путем механического изучения всего пространства его объекта.
Опираясь исключительно на развитие организма, типология игнорирует структуру, в которую укладывается субъект, соответственно в фантазме, во влечении и в сублимации — структуру, теорию которой я в настоящее время вырабатываю (примечание 1966 г.).
Знак ≡ означает здесь конгруэнтность.
Знак S означает в данном контексте тот термин, который npoизводит означающий эффект (или значение); в метонимии он является латентным, а в метафоре выступает открыто.
Совершенно по-другому обстоит дело, если, задавая, к примеру вопрос: «Почему философы?», я выдаю себя за более простодушного, чем я есть на самом деле, ибо задаю я при этом не просто вопрос, который философы испокон века задавали себе сами, а вопрос, в котором они, пожалуй, более всего заинтересованы.
Два следующих параграфа были для большей ясности изложен написаны заново (примечание 1968 г.)
Fetischismus, Gesammelte Werke, XIV, S. 311.
La lettre, l'être et l'autre.
Один из моих коллег дошел до этой мысли, задав себе вопрос, является ли id (Es) позднего Фрейда «дурным эго» (видите, с кем мне приходилось работать! 1966).
Обратите, однако, внимание на тон, в котором говорили в то время о «бесовских проделках» бессознательного; так, книга Зильберера вышла под названием Der Zufall und die Koboldstreiche desUnbewussten («Случай и бесовские проделки бессознательного»), которое среди нынешних менеджеров человеческих душ звучит совершенным анахронизмом.
Последнее, что в этом смысле попалось мне на глаза, были слова Франсуа Мориака в Figaro Littéraire, где он приносит извинения в том, что отказывается «поведать нам о своей жизни». Если никто уже не способен совершить это с таким же легким сердцем, как прежде, то дело здесь, по мнению писателя, в том, что уже полвека минуло с тех пор, как путем этим прошел, как бы мы к нему ни относились, Фрейд. И, помусолив немного затасканную идейку, будто результатом стало наше порабощение «истории собственного тела», Мориак возвращается к той истине, на которую писательская совесть не могла в конце концов не открыть ему глаза: попытавшись написать свою историю до конца, мы неизбежно обнажили бы и потаенные глубины душ своих ближних.
Роман Якобсон заимствует этот термин у Есперсена для обозначения тех слов кода, которые приобретают смысл лишь в координатах (атрибуция, датировка, место) самого сообщения. В классификации Пирса они называются символами-указателями. Ярким их примером являются личные местоимения — трудности их усвоения и их функциональная неполнота прекрасно иллюстрируют проблематику, порождаемую в субъекте означающими этого типа (Roman Jakobson. Shifters, verbal categories, and the Russian verb — Russian language project, Department of Slavic languages and literatures, Harvard University, 1957.)
Ср. семинар 8 февраля 1956 г., где мы детально рассмотрели пример «нормальной» вокализации словосочетания la paix du soir.
Denkwiirdigkeiten eines Nervenkranken, von Dr. jur. Daniel-Paul Schreber, Senatsprasident beim kgl. Oberlandsgericht Dresden, Oswald Mutze in Leipzig, 1903. Для использования внутри группы нами был подготовлен французский перевод этой книги.
Подобное мнение высказано переводчиком «Мемуаров» на английский язык на странице 25 предисловия к переводу, опубликованному в год нашего семинара (см. Memoirs of туnervous illness, translated by Ida Macalpine and Richard Hunter- W. M Dowson and sons, London). Она же пишет на стр. 6-10 и о судьбе книги.
Речь идет о нашей докторской диссертации по медицине на тему «О параноидальном психозе в его отношении к личности», о которой наш учитель Нойер в личном письме к нам отозвался очень удачно, написав: «Одна ласточка погоды не делает» и прибавив, по поводу моей библиографии: «Если вы все это прочли, мне вас жаль!» Увы, я и вправду все это прочел!
Скобки, содержащие заглавную букву с цифрами арабскими и затем римскими будут использоваться здесь для отсылок к соответствующим страницам и главам оригинального текста Denkwurdigkeiten, пагинация которого воспроизведена, к счастью, и на полях английского издания.
Отметим, что воздавая должное Шреберу, мы лишь следуем самому Фрейду, не стыдившемуся признать, что в бреде Шребера содержится предвосхищение теории либидо (SW, VIII, р. 315).
Кто слишком много хочет доказать, легко впадает в заблуждение. Так, г-жа Макальпин, которой пришла в голову замечательная идея обратить внимание на слишком уж убедительный, по замечанию самого пациента (S. 39-IV), характер внушения, которым профессор Флешиг (он, судя по всему, был в это время спокойнее обычного) пытался воодушевить Шребера в отношении предложенного ему курса лечения сном, долго интерпретирует темы продолжения рода, которые она в этом дискурсе находит (см. Memoirs, раздел Discussion, с. 396, строки 12 и 21), опираясь при этом, во-первых, на употребление глагола to deliver для обозначения ожидаемого воздействия лечения на болезненные симптомы и, во-вторых, на употребление по отношению к сну, о котором идет речь, прилагательного prolific, которым она, несколько форсируя значение, передает немецкое ausgiebig.
