перед вашим приходом, — ответил Шейлер. — Он сказал мне открыть книгу, чтобы почерпнуть вдохновения. И там действительно была страница с нужными словами.
Я заметил на столе книгу на иврите и взял ее в руки. Она открылась на странице с непонятными таблицами, в каждой было по несколько букв.
— Это семьдесят два имени Господа, — объяснил Дэвид. — Посмотрите…
От указал пальцем в книгу и сказал:
— Вот это переводится как «Дэвид Шейлер Рыба».
Потом показал на другую строчку:
— А эти переводятся «Дэвид Шейлер праведный чувак».
— «Праведный чувак»?.. — удивился я.
— Бог веселился, когда рассказывал мне это. Мы в первый раз с ним так весело беседовали.
Я посмотрел на разворот и сказал:
— Вы ищете осмысленную структуру там, где ее нет.
— Это основная способность интеллекта человека, — возразил Дэвид довольно резко. — То же самое можно встретить и в науке, и в журналистике. Все мы ищем осмысленные структуры. Как вы не понимаете? Вы же с этим работаете!
Дэвид вновь принялся сетовать, что его не зовут больше на разные популярные ток-шоу, и сообщил, что ему кажется это непонятным и действительно печальным.
— Многие думают, что сходят с ума, и пугаются этого. Их бы успокоило, если бы они услышали выступление человека вроде меня, который поддерживает их мнение об 11 сентября и 7 июля. При этом я живу счастливо и не думаю, что сумасшедший. Уверен, никто из тех, кто разговаривал со мной здесь, не ушел с убеждением, что я безумен.
* * *
По дороге домой в Лондон я размышлял о том, что Дэвид прав. Многие живут в постоянном страхе сойти с ума. Иногда после хорошей выпивки они признаются в этом. Некоторые знакомые говорят, что им все равно. А одна женщина рассказала по секрету, что хотела бы получить нервный срыв, чтобы ее отправили в лечебницу. Там она смогла бы освободиться от нервов современной жизни, о ней бы заботились медсестры…
Однако большинству знакомых далеко не все равно — и очень хочется быть нормальными. И я принадлежу к ним. Если я не могу дозвониться до жены, мне уже кажется, что она мертва. В самолетах у меня возникают приступы паники с клаустрофобией и вырываются непроизвольные крики. То и дело меня накрывает ужас, что психопаты меня найдут и убьют.
Вечерами мы смотрим по телевизору передачи «Обмен женами», «Приходи, пообедай со мной», «Суперняня», а также ранние сезоны «Х-фактора» и «Большого брата». Многие винят, и не без основания, в собственных психологических проблемах именно телевидение.
«Снимая массу фильмов и передач, их создатели едут в обычный муниципальный район. Больше 90 % людей, которые там живут, совершенно нормальные и ведут обычную жизнь: растят детей, платят налоги, работают, ездят в отпуск. Но есть и 10 %, у которых есть нарушения в той или иной степени, — и они подходят. Именно о них и будет передача».
Эдди Марсан, актер, интервью Джонатану Ромни для The Independent, 2 мая 2010 года
Почти во всех программах, которые крутят в прайм-тайм, участвуют люди, которые страдают «правильными» и нужными формами безумия. А главное, теперь я знаю его формулу. Герои с «правильным» типом сумасшествия слегка безумнее того, что нам кажется. Разница бросается в глаза сразу. Мы можем мучиться от депрессии и каких-то страхов, однако наши неприятности не такие большие, как у них. Это заставляет нас успокоиться от мысли, что у нас не все так плохо.
Трагедия Дэвида заключалась в том, что его безумие приняло совершенно дикий оборот и вышло за рамки приемлемого на телевидении. Простыми словами, с такой формой он СМИ совершенно не нужен. А почему? Потому что мы опасаемся слишком явного, однако любим пудрить мозги.
При этом мы занимаемся не только бизнесом безумия, но и бизнесом конформизма. Мне вспомнилась Мэри Барнс, пациентка доктора Лэйнга, которая была заперта в подвале и обмазывалась собственными экскрементами. Спустя некоторое время она сменила их на краски и холст. Лондонское общество 1960–1970-х годов прекрасно реагировало на ее художественные произведения, видя в них пример глубокого проникновения в нездоровую психику. Но и Шарлотта Скотт, и я, и другие журналисты разыскивали на планете людей с «правильным» видом безумия не чтобы организовать некое почитание. Скорее наоборот: показывая их, мы хотели продемонстрировать людям, какими быть не надо. Может быть, именно из-за этого стремления быть нормальными и появляется этот дикий страх сойти с ума.
* * *
Через несколько дней после моего возвращения из Девоншира позвонил Боб Хаэр.
Боб Хаэр проводил ночь субботы в Хитроу — перевалочном пункте между Швецией и Ванкувером. Он продолжал ездить по миру с обучающими семинарами по своему опроснику. Боб пригласил меня на встречу в отель.
Когда я туда приехал, в холле его не было. Около стойки администратора выстроилась огромная очередь из уставших командированных со злыми лицами, которые прилетели поздно вечером. Телефона для связи с постояльцами я не нашел, но заметил пустующий стол консьержа, на котором стоял его аппарат. Можно было нажать «ноль» и попасть к главному администратору — ему отвечают сразу вне зависимости от количества людей в очереди, ведь неизвестному ответят с большей вероятностью, чем людям, которые стоят прямо напротив тебя. И попросить соединить меня с Хаэром.
Однако, как только взял трубку, я услышал громогласный рев и заметил приближающегося консьержа:
— Положите мой телефон!
— Но я всего на минуту, — оправдывался я.
Мужчина резко вырвал трубку из моих рук и швырнул ее на телефон.
Спустя некоторое время пришел Боб. Я демонстративно вежливо поздоровался с ним перед носом консьержа.
Мы выглядели как два весьма любезных бизнесмена, которые договорились о важной встрече поздно вечером в отеле, потому что были очень заняты. Я старался все делать максимально заметно для хама, который не дал мне позвонить.
— Может, пойдем в VIP-бар? Там можно спокойно побеседовать, — предложил Боб.
— Разумеется, — улыбнулся я и стрельнул взглядом в консьержа, — в VIP-бар.
Мы двинулись по вестибюлю.
— Не представляете, что только что случилось, — шепнул я Хаэру.
— Что?
— Консьерж чуть было не дал мне по лицу.
— За что?
— Я хотел воспользоваться его телефоном, чтобы набрать вам, потому что к администратору не пробиться, а он подскочил и вырвал у меня трубку. Поразительно грубо. С чего он так разозлился?
— Просто он один из них, — ответил Боб.
Я внимательно посмотрел на него.
— Психопат? — уточнил я, оглядываясь на мужчину, который в этот момент помогал одному из постояльцев затаскивать чемоданы в лифт. — Разве?
— Очень многие
