Говорят, что какой-то знаменитый художник при первом сеансе часто попросту смотрел с час на оригинал, а потом отпускал его, говоря, что тому возвращаться уже не надо. Затем он месяцами писал портрет без всяких сеансов, глядя лишь по временам на пустой стул, где раньше сидел оригинал, и перенося его черты на полотно. Он говорил, что в действительности видел оригинал на стуле; вероятно впечатление глубоко врезалось в его память. Понятно, это пример исключительный, но и другие художники развивали в себе ту же способность, хотя и не в такой удивительной степени. У китайцев отдельные буквы или значки для каждого слова, и китайский ученик накапливает большой запас таких знаков в своей памяти, нисколько не затрудняясь этим. Наши дети проделывают то же самое, хотя и в меньшем размере, в виду новой системы обучения чтению. Учившись читать, мы начинали читать слова по слогам и употребляли много времени, чтобы разобрать слово «Константинополь»; теперь же наши дети мысленно запоминают длину или общий вид слова вместо отдельных букв или слогов, и для них прочитать «Константинополь» столь же легко как и «кот», хотя по слогам прочесть одинаково трудно и «кот» и «Константинополь».
Те же результаты достигаются и музыкантами; многие из них имели способность воспроизводить страницу за страницей слышанной ими раз или два музыки. Какой-то знаменитый композитор еще ребенком слышал в одном монастыре знаменитую мессу, подлинник которой хранился монахами в секрете. Придя домой, он записал всю мессу, не сделав ни одной ошибки. Монахи простили его, восхитившись удивительным его даром. Менее крупные музыкальные дарования не редки. И не одна способность памяти делает это возможным, но также и развитая способность слышать и видеть ясно и отчетливо.
Некоторые евреи могут наизусть с любого места повторять весь талмуд, который уже сам по себе целая библиотека. Лаланд написал рассказ, где говорится об одном индусе, не понимавшем ни слова по-английски, но когда ему прочли пятьдесят строк «Потерянного Рая», он повторил их с поразительной точностью, затем проговорил их наоборот. В былые времена при дороговизне книг люди зависели исключительно от своей памяти и многие развивали ее, отнюдь не считаемую чудесной, но самой обыкновенной вещью, присущей каждому изучающему что-либо. В XIII и XIV веках студенты тысячами шли в университеты. Книги были редки и дороги, и преобладал старый обычай заучивать наизусть целые сочинения. Шлиман в своем «Ilios» говорит, что его память была плоха, но он так усовершенствовал ее с помощью непреклонной воли и упорного труда, что в конце концов, стал изучать всякий новый язык через каждые полгода настолько, что в совершенстве говорил и писал на нем. И все это в то время, когда был занят торговым предприятием.
Японские дети по крайней мере в течение двух лет изучают простые значки или буквы раньше, чем начнут читать. Это труднее всего того, что делается в школах и достигается исключительно упражнениями памяти. И такая практика есть причина изумительной памяти японцев. Один из их писателей, Хирита Атсутона, написал громадное исследование о мифах и легендах своей страны; говорят, будто первые три тома самого исследования и некоторые тома введения он составил, не заглядывая ни в одну из книг, где раньше черпал свои сведения.
Гротиус и Паскаль, как говорят, никогда не забывали того, что говорили или о чем думали хотя бы раз. Кардинал Меццо-Фанти, владевший будто бы сотней различных языков, утверждал, что никогда не забывал раз выученного слова. Есть рассказ про одного старого сельского могильщика, помнившего день каждого погребения на своем кладбище за тридцать пять лет, возраст умершего и имена присутствовавших на похоронах.
Сенека мог повторять две тысячи отдельных слов, слышав их только раз, в таком же порядке, как они были произнесены, просто благодаря своей природной памяти. Друг его Порций Латий никогда не забывал речей, произнесенных им, память его удерживала каждое слово. Кинес, посол царя Пирра в Риме, в один день так хорошо изучил имена собравшихся, что на следующий день мог приветствовать сенаторов и народ, называя каждого по имени. Плиний говорит, что Пирр знал имя каждого своего солдата. Франциск Луарийский мог прочитать наизусть все сочинения Святого Августина, приводя тексты и указывая страницу и строку этих текстов. Фемистокл знал имена всех 20 000 граждан Афин. Муреций говорит про одного молодого корсиканца, могущего повторять в прямом и обратном порядке 36 000 несогласующихся слов, слышав их раз. Он говорил, что способен и на большее, но читавшие ему уставали. К этому корсиканцу пришел как-то молодой человек с плохой памятью. Корсиканец занялся с ним с таким успехом, что ученик через одну или две недели был в состоянии повторить 500 слов в прямом и обратном порядке.
Меглиабаци, великий флорентийский библиофил, обладал замечательной памятью в отношении книг и рукописей. Он знал место, полку и номер каждой книги в своей собственной громадной библиотеке и в других известных библиотеках. Однажды великий герцог Тосканский спросил его, где ему можно найти экземпляр одной известной редкой книги; он ответил, что существует только один экземпляр, который находится в «библиотеке великого патриарха в Константинополе, на седьмой полке третьего шкафа, направо от входа». Иосиф Скалиджер выучил наизусть «Илиаду» и «Одиссею» менее чем за месяц, а за три месяца изучил всех греческих поэтов. Рассказывают; что этот человек часто жаловался на свою слабую память.
Упражнением каждый может развить способность сосредотачивания и внимания по отношению к мыслям и предметам. Та же самая причина и то же самое правило применимы к каждому случаю. В следующих главах мы коснемся этого вопроса, но до этого внимание наше будет направлено на приобретение впечатлений при посредстве органов зрения и слуха.
Глава IV. Зрительные впечатления и память.
Справедливо говорят, что «глаза— окна души», и совершенно правильно, потому что через эти окна разум получает наибольшее число впечатлений. Вы увидите, что вопрос об уходе за памятью ближе примыкает к приучению разума правильно воспринимать впечатления, полученные при посредстве органов зрения, чем к уходу за каким-либо другим органом чувства.
Мы едва ли в состоянии достаточно доказать нашим читателям первостепенную важность упражнения глаза в получении правильных, ясных и точных впечатлений. Такое упражнение и соответственное развитие дадут прекрасные результаты во всяком деле, во всякой профессии или предприятии. Не только художник и ваятель нуждаются в развитом глазе, но и всякий ремесленник, деловой человек или занимающийся вольной профессией, не развив его, ежедневно страдает от такой небрежности.
Художник не в состоянии творить, не умеет правильно наблюдать; писатель не может описывать лица, характеры и сцены, не обладая острой наблюдательностью; не нужно напоминать ремесленнику о необходимости хорошо видеть предмет. Нет занятия, которое не нашли бы лучше при развитой способности наблюдения.
Вы намного увеличите свои сведения и развлечения, развив искусство воспринимать. Например, люди в путешествиях многое теряют из вида, от них ускользают наиболее интересные вещи ввиду неумения ощущать последние. Возвратившись, они читают описания путешествий по той же местности и удивляются богатству описаний там, где они не видели почти ничего. Для многих пропадают и лучшие места книги ввиду небрежного их чтения.
Индеец и лесной житель заметят сломанную ветку, перевернутый лист, след там, где непривычный наблюдатель не заметит ничего необыкновенного.
Я читал когда-то про одного купца, осмеиваемого за то, что у него служил в приказчиках неученый человек. Он был согласен, что его приказчик читал хуже Джона Биллинга, что грамматические ошибки у него заставили бы перевернуться в гробу Лендлея Муррея, что он никогда не читал произведений известных авторов, но зато он умел «видеть» вещи и закупал ежегодно ценного товара на тысячи долларов и, насколько известно, ни разу не ошибся, не пропустил испорченной вещи или подозрительного товара. Этот человек развил способность воспринимать и применял ее с пользой.
Очень немногие из нас замечают подробности обыкновенных предметов. Многие ли из вас знают, где именно уши у коровы: снизу, сверху, сзади или впереди рогов? Многие ли могут сказать, как слезает кошка с дерева, хвостом или головой? Многие ли знают, с какой ноги начинают бегать лошадь или корова: с задней или же с передней? Многие ли знают, как обозначено число четыре на циферблате часов? Большинство из вас скажут IV— взгляните на часы!
Знаменитый ученый Агассис славился умением приучать своих учеников к наблюдательности. Высокоразвиваемая им способность воспринимать в значительной степени способствовала успеху большого числа его учеников, которые приобрели себе впоследствии имя и положение. Говорят, что однажды любимый его ученик просил указать ему дополнительные упражнения в этом направлении. Агассис дал ему в кружке рыбу с тем, чтобы он внимательно осмотрел последнюю, а затем, придя к нему, рассказал, что видел. Ученик видел и раньше таких рыб и не мог понять, почему профессор задал ему такую пустяковую работу; он посмотрел на животное, но не увидел ничего интересного. Не найдя профессора, он должен был оставаться с рыбой в течение нескольких часов, к своему величайшему неудовольствию. Прождав немного, он вынул рыбу из кружки и стал рисовать ее. Это было довольно легко, пока он не вникнул в подробности. Тогда он, к своему удивлению, нашел, что рыба не имела век, и приметил некоторые другие подробности, до сих пор ему неизвестные.
