Я вовсе не имею в виду, что мы можем стать кем угодно, идеальным Я. Такова типичная иллюзия первой половины жизни; возможно, она важна и необходима для формирования амбиций и уверенности в себе в юности, чтобы необходимые для адаптации усилия были по плечу. Но и нашей психике, так же как и нашим телам, заданы свои пределы. В психологической жизни идеалы могут оказаться столь же недостижимыми, как и в физической. Мы можем желать физически походить на Майкла Джордана, но лишь немногие могут похвастать тем, что хотя бы приблизились к его атлетическому сложению. В западных религиозных традициях упор делался на попытку стать богоподобным посредством imitatio Dei или imitatio Christi[18]. Это может оказаться не более достижимым, чем стать уменьшенной версией Майкла, имитируя его движения на баскетбольном поле. Когда мы рассматриваем жизнь людей эмпирически, мы обычно видим картину, полностью отличную от того, кем хотят быть или казаться эти люди. Если человек живет достаточно долго, он становится самим собой, не всегда соответствуя идеалу, его могут сторониться или презирать. Ведь самость – это не то, что мы выбираем, а то, что выбирает нас.
Мне интересно исследовать, что доподлинно происходит во внутреннем мире, когда детство с его общеизвестными «стадиями», шрамами и комплексами осталось позади и человек «вырос» не только хронологически, но и психологически. Какими средствами и по какому замыслу лепится остаток нашей жизни, если это не детские паттерны и не «итоги» юности? Начинается ли во взрослом возрасте психологическое развитие иного типа? Если человек прекратит оглядываться на детство с сожалением и страстным желанием идеального рая или возвращаться мыслями в юность, обуреваемый мечтой о вечной молодости, еще большей экспансии Эго и власти над миром, равно как и о физическом совершенстве, отрицающем старость (но разве не должны мы все, в конце концов, это сделать?), то есть ли возможность второго рождения, второго начала?
Я считаю, что такая возможность есть и появляется она в среднем возрасте или в какой-то момент зрелости, после того, как закончилась первая эпоха жизни. Иногда это развитие начинается довольно рано – в тридцать лет, например. Обычно считается, что это происходит около сорока, иногда даже позже, когда человеку за сорок или даже около пятидесяти. Так или иначе в определенный момент начинается вторая, необратимая эпоха физической и духовной трансформации, подобно тому, как это происходит в юности, только с иным психологическим содержанием и значением. Новое развитие, используя старые структуры, выходит за их пределы.
Я предлагаю следующую схему циклов жизненного развития. Кульминацией детства (первая стадия гусеницы) оказываются метаморфозы подросткового периода, когда сексуальность становится частью биологической и физиологической сущности. Это приводит к новой психосоциальной идентичности (персоне), которую Эрик Эриксон очень хорошо описывает в своих работах о подростковом возрасте, и к формированию взрослого человека, чье истинное Я тем не менее все еще латентно и скрыто адаптивными структурами и требованиями данного этапа жизни. Это второй этап гусеницы. Венцом его является метаморфоза среднего возраста, когда рождается подлинное Я (самость). Во второй половине жизни это Я наполняется собственным содержанием и реализуется. Возможно, существует третий этап гусеницы, между средним возрастом и старостью, когда происходит еще одна трансформация. Эта последняя метаморфоза дает ощущение себя как высокодуховной и ориентированной на вневременное сущности, поскольку человек готовится к окончательному расставанию и к тому, что становится четвертой трансформацией, т. е. к физической смерти. В этой книге я буду рассматривать в основном второй этап трансформации – средний возраст и следующий за ним период, который простирается до старости, – но в примерах, которые я привожу в четвертой главе, есть и рассуждения, касающиеся третьего этапа трансформации в старости.
Прежде чем использовать бабочку как метафору человеческой психологической трансформации во взрослом возрасте, я бы хотел сказать пару слов в защиту образного мышления. Для некоторых людей это очень сомнительное с интеллектуальной точки зрения мероприятие. Те, кто склонен к абстрактному, математическому или чисто логическому мышлению, часто опасаются использования метафор и образов. Они считают, быть может, вполне справедливо, что метафоры могу привести нас к заблуждениям и ошибкам. Взять, к примеру, алхимиков, упорствовавших в попытках превратить неблагородный металл в золото. Химия не могла стать истинной наукой, пока практики этого лабораторного спорта не отказались от своих темниц и драконов.
Таковы возможные аргументы. Осторожнее с метафорами! Подобная линия рассуждений, без сомнения, является во многих отношениях корректной, особенно в том, что касается бессознательных метафор, способных поймать конкретное мышление в ловушку.
Однако, в конце концов, эта позиция оказывается бесплодной и навязчивой, она применима не ко всем областям знания. Метафоры помогают нам проложить путь к постижению неизведанного. Они способствуют рефлексии и открывают новые пути. На самом деле без метафор невозможно мыслить. Так, словосочетание «новые пути» в предыдущем предложении использует метафору для сравнения мыслительного процесса и улицы. Она полезна, а не вводит в заблуждение. Метафорическая образность расширяет диапазон нашего мышления и дает возможность по-новому применить старые знания и способы поведения. Философы Лакофф и Джонсон в своей книге «Метафоры, которыми мы живем» доказывают, что метафоры являются основой для формирования понятий. Использование метафор вплетено в полотно мыслительного процесса и является по отношению к нему фундаментальным явлением. Разговорный язык насыщен метафорами, и общаться, не используя их, просто невозможно. На самом деле наше представление о реальности в значительной степени строится на метафорах. «Обычная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, по самой природе и основе своей метафорична»,[19] – утверждают Лакофф и Джонсон. Это не означает, что метафоры не могут ввести в заблуждение, но это означает, что мы не можем избавиться от них. И как убедительно показали процитированные авторы, метафоры необходимы, если мы хотим составить о чем-то представление.
Метаморфоза превращения личинки бабочки в куколку и во взрослую особь – это полезная метафора для описания психологического процесса трансформации человека во взрослом возрасте. Именно этот образ я хочу использовать в дальнейшем. Как далеко он может завести нас в размышлениях о процессе психологической трансформации?
Бабочки претерпевают то, что называется полным превращением. При этом они проходят через длинную серию предварительных линек, прежде чем достигнут полной метаморфозы. Это различие между большими и малыми превращениями полезно при размышлении о психологической трансформации человека. Предположим, что мы проходим множество таких небольших трансформаций, а затем, в среднем возрасте, – одну большую. С этой точки зрения полезно посмотреть на многочисленные изменения, которые происходят в течение всей жизни.
Когда личинки выходят из яиц, они сразу же начинают питаться, обычно листьями деревьев, где их матери отложили яйца. С этого момента они едят, не прекращая, и, по мере того как они становятся значительно больше своего исходного размера, они проходят целый ряд линек. Хотя линька сама по себе – небольшая метаморфоза, она тоже представляет собой кризис. Во время каждой линьки личинка становится уязвимой, пока не образуется новая защитная оболочка. (Эмоциональная уязвимость и обнаженность являются характеристиками периодов перемен в жизни индивида. Фактически это может оказаться наиболее очевидным признаком надвигающейся трансформации.) Когда гусеница, наконец, окончательно вырастает, химический состав ее тела меняется. Ранее стабильный баланс между гормоном линьки и ювенильным гормоном внезапно сдвигается в пользу первого, и это приводит к образованию куколки, то есть не к простой, а к большой линьке. Гормон, который не допускает преждевременного окукливания, называется гормоном юности, или гормоном омоложения. Он выделяется corpora allata («ювенильными железами») и действует как средство приостановки перехода к стадии бабочки, который в противоположном случае произошел бы слишком быстро. Только тогда, когда гормоны проторактальной железы начинают преобладать в результате уменьшения уровня гормона ювенильных желез в крови, начинается метаморфоза. (И неудивительно, что надежда на то, что этот гормон дает вечную молодость, привела к тому, что масса усилий была направлена на его выделение с целью использования для осуществления извечной человеческой фантазии – оставаться вечно молодым и прекрасным. Если бы в нашем организме содержалось достаточное количество этого гормона, возможно, мы бы никогда не старели!) Вернемся ко сну о превращении, который был приведен в начале этой главы. Женщине, которой приснился этот сон, было на тот момент тридцать пять лет, и она достигла полной физической и социальной зрелости. Первая половина ее жизни подошла к концу. До этого момента она жила, так сказать, по графику, принимая задачи и роли, которые возлагались на нее культурой и природой. Ею были сделаны различные шаги к достижению физической и психологической зрелости, она успешно использовала свои способности и преимущества для адаптации к социальным условиям, в которых она родилась. Она выработала высокоэффективную социальную персону и достигла приемлемой психосоциальной идентичности, реализовала свой женский биологический потенциал деторождения, добилась желаемого экономического положения и уровня образования. Она достаточно хорошо прожила первую половину жизни и достигла основной цели этого этапа – адаптации к физическому и культурному миру в котором родилась. Развитие ее Эго было хоть и не идеальным, но, по меньшей мере, достаточным. Теперь, в середине жизни, она переживает «гормональный сдвиг» (в метафорическом смысле – ведь менопауза еще не наступила), проявляющийся в форме депрессии[20]: «Я иду по дороге, чувствуя себя подавленно». Ее жизнь больше не удовлетворяет ее, и она действительно испытывает сильную депрессию. Стадия взрослой гусеницы уже почти подошла к концу, и бессознательно подготавливается другая стадия.
