Если вы не прыгнули, не вошли в то, что вам дано – в эту самую бытийную полноту, – все остальное, ребята… В какой бы экзотической упаковке оно ни было – не поможет. Потому что поводья держит и узду натягивает жизнь. И пока вы не сядете на ее место, вся эта упряжка будет катиться туда, куда жизни надо, а не туда, куда вы хотите. И тогда можно говорить: а как же свобода воли? И придумывать концепции на эту тему. Какая свобода воли, о чем речь? В бытии не надо концепций, там сразу чувствуешь, что у тебя есть свобода воли. Потому что там есть ты.
Вы должны быть кучером, а жизнь – лошадью, и это не вопрос социальной вооруженности. Это вопрос внутреннего поступка, внутреннего проживания.
Единственное технологическое звено, которое мне удалось сформулировать, – это то, что вся манипуляция настоящая состоит в образе будущего. Почему дети, которые так борются со своими родителями, со временем становятся так на них похожи? И делают то же самое со своими детьми, забыв, как это им не нравилось? Потому что социальное наследование идет именно по картине будущего. Картинка-то от мамы с папой. Своей-то не появилось. И тогда получается это знаменитое: «Ну что же тут поделаешь? Ничего уж тут не поделаешь, уж такая тут ситуация».
Мы нуждаемся только в одном: в самих себе. Мы нуждаемся в мужестве прыгнуть. Вот чего нам не хватает. Нас так запрограммировали на эту жизнь, что прыжок в бытие кажется нам подвигом. А больше ничего делать не надо.
Но все-таки жизнь и бытие взаимосвязаны, и человеку надо есть, пить. Вот вы прыгаете, а потребности эти все равно остаются.
Прекрасно, у жизни тогда другой вкус. Ну вот: можно взять отдельно сырой рис, сырую морковь, сырое мясо, масло, лук, чеснок, зиру, барбарис, кориандр, перчик там, – можно съесть. А можно разжечь огонь, поставить на него казан, прокалить масло и т.д., получится плов. Другой вкус!
Так вот бытие – это тот самый огонь. На нем можно приготовить живую жизнь, которой можно жить, а не проживать. Другой вкус. А жить, конечно, надо.
Вы помните знаменитое изречение одного из патриархов: «До просветления колол дрова и носил воду, и после просветления колол дрова и носил воду».
Естественно. «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда». Но вкус…
Одно время я любил выйти перед аудиторией и похвастаться: достиг всего, чего хотел достичь, умею все, что хотел уметь, и знаю все, что хотел знать. Это чистая правда. Мне говорят:
– Так чего же вы достигли?
Я говорю:
– Мне жить хорошо, интересно, вкус у меня появился другой, и все. Ничего особенного… Левитацией не владею, телекинезом не владею, и не надо мне. Зачем? И так хорошо.
– В открытый космос выходили?
– Нет.
– А почему?
– Да нам и здесь хорошо.
В бытии нужна беспощадная устремленность, беспощадная к себе. И преображение. Постижение и преображение – вот формула бытия. Постижение и преображение, и одно невозможно без другого. И конечно, способность выдержать необходимость быть прозрачным для мира, иначе бытие ускользает. А это поначалу бывает очень страшно. Потом ничего, привыкаешь.
В бытии надо быть прозрачным. Как же это? Это значит быть целостным. Понимаете: поставить все то, что создает загородки, на свое место и быть целостным, открытым к миру, к людям, к реальности – и к своей внутренней реальности, и к внешней реальности, и к жизни. Тогда открывается, что они тесно взаимосвязаны. Много прекрасного открывается. Все то, что вы с таким увлечением читаете в книжках, так оно и есть, но в другом месте.
Но ведь можно же все это себе нафантазировать, а проверить-то нельзя. Конечно, можно себе придумать фантастику, а можно быть. И если будете «быть», то вам не нужна фантастика, потому что бытие так фантастично, что никакая фантастика в сравнение с ним не идет, и все это можно объективизировать. Самое смешное – можно объективизировать и даже проверить строго научными методами.
Просто жизнь становится другой. Она с того места иначе выглядит. Вы не в ней, вы не запечатаны в ней. А вы в бытии, вы ее видите, и тогда у вас совсем другие возможности, чем когда вы сидите в ней.
Но ведь у каждого свой путь, свой жизненный опыт – возразите вы. Но это ваша свобода. Конечно, правильно, что вы ищете свой путь. Поэтому существует необходимость в практике. Постижение и преображение невозможны без практики. Как говорил Раджниш: «Чтобы просветление произошло, нужно очень много работать, хотя оно происходит не в результате этой работы, но без нее оно не происходит никогда». Нужна практика, нужна реализация своих фантазий. Иначе вы уйдете в субъективную реальность, потеряете резонанс между субъективной и объективной реальностью.
Реализация нужна, конечно. Это самое тяжелое. Это мало кто любит. Нужно потратить девять-десять лет на практику, чтобы произошло преображение.
Что же главное на пути? Мотив движения по духовному пути в любой традиции – это жажда учиться. Пока есть жажда, человек идет. Нет жажды – он останавливается. Без жажды учиться не победить ни гордыню, ни самость, ни желание быть победителем. Когда пить хочется, не спрашивают о взаимоотношениях между бытием и жизнью, пьют!..
Ну так вот, жажда учиться, сколько я сам наблюдаю за людьми, она – самое трудное. Когда человеку лет тридцать – тридцать пять, у него как будто обрывается что-то. В силу социального давления, программирования. У него исчезает эта жажда, и очень многие именно в этом возрасте прерывают свой путь. Позднее у некоторых она снова появляется. Но путь должен кончиться. Путь, который никуда не приводит, – это не путь, это иллюзия пути, мистификация.
Теперь давайте разберемся с понятием «мистификации». Что я подразумеваю под мистификацией?
Вивекананда, по прямому указанию Рамакришны, в начале XX века сделал колоссальную работу в Америке и в Европе для того, чтобы снять с йоги мистификацию, которой ее окружили англичане. И таким образом он дал колоссальный импульс реальной йогической традиции в Европе и Америке.
Сейчас, как я понимаю, существует большой социальный заказ, есть масса людей, которые его выполняют, продолжают традицию советского манипулирования людьми, то есть традицию невежества как политики.
Поэтому массы людей занимаются тем, что простые, ясные знания, необходимые людям: элементарные психологические, практические психологические знания, – выдают в такой упаковке, с такими одеждами, что люди просто не в состоянии в них сами без подготовки разобраться. И я стараюсь найти самые простые, самые точные слова, чтобы у людей был какой-то минимум информированности. Чтобы они меньше попадали в руки шарлатанов. Какой-то минимум, чтобы помочь людям выйти из позиции: «Сделайте со мной что-нибудь».
Я считаю, что невежество как политика – это самое страшное.
В этом смысле я стараюсь сделать все, чтобы у людей было больше возможности прикоснуться к чистым источникам, к тому, что по-настоящему, изначально называлось откровением. И я думаю, что, во всяком случае, многие из моих знакомых и друзей из других традиций, других религий в этом со мной солидарны и делают то же самое.
Я всегда был, есть и буду сторонником того, что общество, если оно хочет развиваться по-человечески, должно способствовать развитию активности субъекта, активности, а не пассивности. И болеть будем меньше, и отношения будут качественнее, и сделаем больше, и жить будет интереснее.
Жить. Быть живым.
Это значит быть бессмертным, пока живешь.
Без смерти.
