Но что значит в таком случае «правильный» тип поведения? Это – одно из тех затруднений, с которыми сталкиваешься при анализе волшебных сказок, потому что сказке присуща такая наивная убедительность, что ни у кого обычно не возникает никаких вопросов. Нет необходимости доказывать, что поведение героя сказок не согласуется с общепринятыми стандартами цивилизованного общества: герой может быть глупым, наивным или жестоким, а также мастером на всякого рода проделки, которые мы бы осудили, однако как бы он ни вел себя, вас все равно не оставляет ощущение, что он прав. Следовательно, эту «правильность», наверно, лучше всего было бы определить как существование в полном согласии с целостностью данной ситуации. И не надо отмахиваться, говоря: «Что же тут удивительного? Разумеется, разбойники должны быть убиты, а ведьмы, как водится, одурачены», – потому что всегда найдутся такие сказки, в которых все обстоит иначе. Таким образом, ни о каком готовом рецепте на все случаи не может быть и речи. Вы можете лишь сказать, что в этой сказке, судя по ее конечному результату, герой делал именно то, что нужно, хотя никто не смог бы догадаться, как он будет поступать в каждом последующем случае, поскольку его поступки – всегда сюрприз. Следовательно, такой способ постижения правильной перспективы в развитии событий есть нечто гораздо более изначальное, нежели правильная в интеллектуальном отношении, разумная установка, ибо он поднимается из сокровенных глубин личности и находится в согласии с Самостью. Этот способ дает неплохую иллюстрацию того, что приходится наблюдать и в психологически затруднительных для индивида ситуациях, а именно: не существует универсального ответа для решения проблем, создаваемых индивидуальным комплексом.
Обычно пациент, пришедший к вам для анализа, проигрывает перед вами в процессе работы с ним то, что он в принципе мог бы сделать в обсуждаемой ситуации, и вы, таким образом, поставлены перед щекотливым вопросом, который общество предоставило вам решать перед необходимостью выяснить, как следует поступать данному, конкретному лицу в его индивидуально неповторимых обстоятельствах. И вот здесь мы имеем право сказать, что «правильное» поведение можно определить как поведение, которое согласуется с психической целокупностью (тотальностью) данной личности.
Ситуация в волшебных сказках имеет сходный характер, поскольку можно говорить о том, что герой и героиня представляют co6oi модели для функционирования эго в гармонии с целокупностью психического (psyche). Они служат моделями для здорового эго, иными словами, такого эго-комплекса, который не вносит разлада в общую структуру личности, но вполне нормально функционирует в качестве се средства выражения.
В сравнении с другими теплокровными животными человечески] вид уникален в том плане, что у него развилась особым образом сфокусированная форма сознания, которую нельзя найти у других живых существ, по крайней мере на нашей планете. Похоже, что животные до крайности привержены своим моделям (паттернам) поведение зачастую до такой степени, что это приводит к их гибели. Например пеструшки (небольшого размера полярные грызуны, чем-то похожие на полевую мышь, а в чем-то родственные белкам), подобно многим другим животным, имеют склонность время от времени собираться в стаи и переселяться на другие места. Очевидно, природ наделила животных этой инстинктивной потребностью для того, чтобы заставить их менять места, обеспечивающие их кормом, а не съедать все подчистую на одном месте. Этот инстинкт, требующий миграции, настолько силен в них, что они движутся напролом, не перед чем не останавливаясь, даже перед большими водными преградами, в которых и погибают. Они не в состоянии остановиться и пойти другим путем. Отсюда видно, что животные не способны отключиться от своего поведенческого паттерна, даже если следование ему оборачивается их гибелью.
Человек обладает, однако, гораздо большей способностью к адаптации, чем животное, он может жить в любом климатическом пояс земли, порой в условиях, совсем не похожих на те, в которых родился. Но за все это он заплатил очень дорогой ценой, поскольку, благодаря гораздо большей адаптируемости и способности постулат наперекор своими животным инстинктом, он может подавлять эти инстинкты до такой степени, что становится невротиком, вследствие чего его личность как целое не способна более нормально функционировать. Такую высокую цену человек платит за свою большую по сравнению с животными, свободу. По этой причине и человеческое эго тоже постоянно оказывается перед с искушением уклониться от следования инстинктам, что в итоге может привести к серьезны затруднениям в психической деятельности. Именно поэтому для человеческого сознания крайне важно иметь в памяти определенную модель (паттерн), обеспечивающую функционирование эго в согласии с остальными, задаваемыми сферой инстинктов, условиями жизнедеятельности. Одна из функций героя в мифах и волшебных сказках состоит в том, чтобы напоминать нам о том, как следует себя вести правильно, т. е. согласуя свои поступки целокупностью конкретного человеческого существа. То, что возможностей правильного поведения много, лишь свидетельствует о трудности этой задачи.
Первая разновидность мотива искупления, или спасения, которую я бы хотела рассмотреть, – купание (в каком-либо резервуаре, ванне и т. п.), представляющее собой наиболее распространенный способ спасения. Во многих волшебных сказках присутствует мотив проклятого или заколдованного существа, мужского или женского пола, которое осуждено творить зло и которое может избавиться от лежащего на нем проклятия, искупавшись каким-либо образом. Это может быть просто чан с водой, в который герой или героиня должны трижды окунуть своего партнера, чтобы тем самым способствовать его освобождению, причем жидкость, в которую необходимо окунуться, может быть коровьим молоком или лошадиной мочой. О температуре жидкости порой вообще ничего не говорится, в других же случаях, это может быть горячая ванна с очень высокой температурой; возможен и такой вариант, при котором человек, оказавшийся жертвой заклятия, должен быть сварен в воде. Иногда функцию ванны в этом мотиве выполняет печь, но об этом мы поговорим отдельно. Образец процедуры купания можно найти в норвежской волшебной сказке под названием «Товарищ», в которой принцесса оказывается во власти горного демона, древнего старика с белой как снег бородой. Этот демон является тайным любовником принцессы, и у них сообща возникает замысел, сводящийся к тому, что принцесса будет завлекать в свои сети мужчин и загадывать им загадки. Если человек не может дать ответы на загадки, его обезглавливают, и таким образом принцесса убивает всех своих поклонников, независимо от того, нравится ей это или нет. В другом варианте этой сказки принцесса выступает в облике тролля. (Согласно Оксфордскому словарю, тролль в скандинавской мифологии – это «сверхъестественное существо, великан или, в более позднее время, дружелюбный, но проказливый гном.) В обоих вариантах появляется герой, у которого имеется невидимый помощник, подсказывающий ему, как вести себя. Это существо имеет крылья и может прилетать в то место, где строятся козни, и подслушивать, как принцесса и старый дьявол придумывают загадки, после чего герой без труда может справиться с любой из них. Благодаря этому ему удается ослабить действие злого начала в принцессе, и та соглашается разделить с ним свое ложе, принимая его как своего мужа. Но здесь невидимый помощник советует герою не обольщаться и не думать, что победа над принцессой уже одержана. Он предупреждает, что принцесса обязательно умертвит героя во время их брачной ночи, если герой не приготовит заранее чан с водой и трижды не окунет в него принцессу.
В немецком версии принцессу окунают иным образом: рядом с брачным ложем ставится чан с водой, и когда ночью принцесса спрыгивает с постели с намерением убежать, то попадает в воду. Тут принцессу должны схватить, но она оборачивается вороном и пытается улететь, а вслед за тем то же повторяется уже с голубем, которого также необходимо окунуть в воду, после чего принцесса предстает в своем настоящем облике, и брак с ней уже не таит в себе опасности для героя. В скандинавской версии ситуация принимает более угрожающий характер. Герой ложится в постель и притворяется спящим. Принцесса, удостоверившись, что герой заснул, берет нож, чтобы убить его, но тот неожиданно хватает ее за руку и, не отпуская, начинает сечь заранее приготовленными прутьями орешника до тех пор, пока они все не будут сломаны. Потом он мост принцессу сначала в кислом, а затем в сладком молоке, вследствие чего кожа тролля спадает с нее, а вместе с этим исчезают и ее злые намерения. Как видите, в этом варианте сказки принцессе недостаточно просто убежать от героя, она хотела бы убить его во время брачной ночи. С аналогичным мотивом мы встречаемся в апокрифической «Книге Товита».
