опросы, связанные с психическим здоровьем, собирают информацию о «Часто встречающихся психических нарушениях», опираясь на оценку 14 групп симптомов (например, проблемы со сном, депрессия, беспокойство). Как правило, результаты таких опросов показывают, что большинство людей с высокой выраженностью этих симптомов не отвечают критериям никаких конкретных диагнозов. А если все-таки удовлетворяют, то обычно критериям сразу нескольких состояний (McManus et al., 2016).
Проводились исследования т. н. надежности диагноза – того, с какой вероятностью в различных ситуациях (например, разными клиницистами) будет поставлен один и тот же диагноз. Как правило, такие исследования показывают разный уровень надежности для разных диагнозов и разного объема информации, которой располагают диагносты. Для часто встречающихся диагнозов некоторые контролируемые исследования обнаружили высокие показатели надежности диагнозов, поставленных разными врачами (Ruskin et al., 1998), однако для более редких диагнозов надежность гораздо ниже и близка к случайным значениям (Matuszak & Piasecki, 2012). К тому же, поскольку данных, получаемых во время повседневной врачебной практики, обычно меньше, чем данных, собираемых во время систематизированных диагностических опросов, их надежность чрезвычайно низка (Saunders et al., 2015).
Диагнозы не показали себя качественными предикторами прогнозов, например о необходимости специальной помощи, качестве жизни пациента или результатах лечения (Johnstone et al., 1992).
Kessler, 1997.
Matheson et al., 2013; Weich et al., 2002.
APA, 2013.
Психиатрический диагноз может препятствовать карьере в различных сферах, например армии или службах спасения. В недавнем обзоре в журнале The Lancet обобщена информация о подобной стигматизации и дискриминации со всего мира (Thornicroft et al., 2016).
Высокий уровень самостигматизации ассоциируется с низкими показателями самооценки даже при исключении влияния всех остальных факторов, таких как диагноз, уровень депрессии и демографические переменные (например, Corrigan et al., 2006). Другие исследования связывают самостигматизацию с социальной замкнутостью (Link et al., 2001), которая, по всей вероятности, усугубляет низкую самооценку. К тому же пациенты с более высоким уровнем самостигматизации имеют тенденцию преуменьшать свою ценность для общества, когда рассказывают о себе и своей жизни (Lysaker et al., 2008).
Например, Corrigan et al., 2006.
Эти идеи взяты из книги Дэниела Сигела (Siegel, 2015).
Нарушение эмоциональной регуляции было изучено на практике с ориентацией на шесть связанных с ним аспектов (Gratz & Roemer, 2004): 1) недостаточную осознанность эмоциональных реакций; 2) недостаточную ясность эмоциональных реакций; 3) неприятие эмоциональных реакций; 4) ограниченность доступа к стратегиям эмоциональной регуляции, считающимся эффективными; 5) затрудненный контроль импульсов при переживании «негативных» эмоций; 6) затрудненное вовлечение в целенаправленные виды деятельности при переживании «негативных» эмоций.
Проведенный в 2008 г. анализ поисковых запросов в интернете, начинавшихся со слова «боязнь», показал, что в десятку самых распространенных страхов входят боязнь авиаперелетов, высоты, клоунов, близости, смерти, страх быть отвергнутым, боязнь людей, змей, неудач и страх перед вождением автомобиля (Tancer, 2008). В 2005 г. подростков из США спросили об их самых сильных страхах. С небольшим отрывом лидировал страх перед террористическими атаками, затем следовали боязнь пауков, смерти/умирания, неудачи, войны и высоты (Lyons, 2005).
В обзоре, проведенном на основе 39 научных работ, исследовалось, насколько хорошо эти четыре категории описывают разнообразные страхи, упоминаемые испытуемыми. Оказалось, что более 90 % страхов попадают в одну из четырех категорий (Arrindell et al., 1991).
Полностью об этом исследовании см. Mineka et al., 1984.
Gerull and Rapee, 2002.
В исследовании на основе случайной выборки среди населения Нидерландов более 40 % опрошенных заявили, что сталкивались с сильным нерациональным страхом. Чаще всего упоминались боязнь высоты, животных, закрытых пространств и крови (Depla et al., 2008).
Интереснейшее исследование переживания эмоций, проведенное в 37 странах на пяти континентах, раскрывает впечатляющие сходства в том, как люди по всему миру переживают базовые эмоции (радость, страх, гнев, печаль, отвращение, стыд и чувство вины). Эти выводы позаимствованы у Scherer & Wallbott, 1994.
Tranel et al., 2006.
APA, 2013.
Epstein, 1972.
Izard, 1991.
Ibid.
Sandseter, 2009.
Элисон Брукс провела интересное исследование, состоявшее из четырех отдельных экспериментов и направленное на изучение эффекта от превращения страха в интерес в таких сферах деятельности, как публичные выступления, сдача экзаменов по математике и пение караоке. В каждом эксперименте участники, которым предлагалось представить, что они чувствуют интерес, а не испуг, действительно ощутили любопытство, которое помогло им трактовать новые ситуации как возможности, а не угрозы и улучшить свои показатели (Brooks, 2014).
Фрустрация (от лат. frustratio – обман, тщетное ожидание) – психическое состояние, возникающее в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей или желаний. – Прим. науч. ред.
Метааналитические исследования поддерживают применение КПТ при тревожных расстройствах как у взрослых (например, Hofmann et al., 2012), так и у детей и юношества (James et al., 2015). Несмотря на разнообразие доступных моделей, существует мало доказательств превосходства одних моделей КПТ над другими. Недавнее метааналитическое исследование не нашло свидетельств того, что специфические КПТ для тех или иных состояний более эффективны, чем стандартная КПТ для детей и юношества (Oldham-Cooper & Loades, 2017). Что касается терапии взрослых, существуют свидетельства в пользу применения модели Кларка и Уэллса (Clark & Wells, 1995), а не более общих видов терапии для работы с социальной тревожностью, однако к этим данным нужно относиться с осторожностью: клинические исследования проводились создателями терапии. В этой главе рассматривается стандартная КПТ для решения проблем, связанных со страхами. В такой терапии применяются техники, основанные на доказательной базе: фокус на поведенческих вмешательствах и поведенческих экспериментах, нацеленных на те или иные страхи. Эти вмешательства согласуются с вмешательствами, показанными при конкретных расстройствах (см. раздел о специфических проявлениях расстройств).
Внутренний фокус внимания и представление наихудшего сценария – важные составляющие модели Кларка и Уэллса (Clark & Wells, 1995).
Например, Хедман и др. (Hedman et al., 2013) обнаружили повышенное чувство стыда у людей, страдающих от социальных фобий, и отметили, что чувство стыда, так же как и чувство страха, уменьшается после проведения сеансов КПТ.
Неправильное толкование сигналов организма – основа одной из моделей КПТ, разработанной для помощи при панических атаках (Clark, 1986).
Связь между беспокойством и неопределенностью – основа доказательной модели, разработанной для оказания помощи при беспокойстве. Поведение и методы терапии, описанные в данной главе, согласуются с этой моделью (Robichaud & Dugas, 2015).
«Время для беспокойства» и «время, свободное от беспокойства» – понятия, обозначенные в руководстве по терапии состояний, связанных с беспокойством (Borkovec & Sharpless, 2004).
Представленные здесь идеи соответствуют когнитивной модели ОКР (Salkovskis, 1999). Существуют также свидетельства повышенного чувства вины, сопровождающего подобные расстройства (Geissner et al., 2020).
Флешбэк (от англ. flash – вспышка, flashback – воспоминание) – психологическое
