Мэй не помнила, ставили ли ей клизмы до семи или восьми лет. Однако она вспоминала, что ожидание клизмы составляло «худшую часть» всей процедуры. Два раза муж пытался осуществить анальное сношение: «Мне было очень больно. Он сказал, что наслаждается этим, но я не позволила ему делать это опять». Природа бессознательного страха перед анальным проникновением проявлялась в различных ситуациях. При выполнении упражнений в моем кабинете я находился позади нее, Мэй сказала: «Я боюсь, что вы можете что-то вставить мне в задний проход. Знаете, когда я в первый раз пришла к вам в кабинет, я тоже боялась именно этого. У меня промелькнула мысль об эрегированном пенисе, но я прогнала ее. Я не сказала вам тогда об этом, иначе вы сочли бы меня ненормальной».
Теперь можно понять один важный аспект личности Мэй, который отражен в нарисованной ею фигурке. Усмешка на лице женской фигурки выражает презрение к мужчине и чувство превосходства над ним. Одновременно она выражает и презрение к женщине, которая живет с неуклюжим мужчиной и потому должна доминировать. Однако эти особенности хорошо скрыты позицией преданности и самопожертвования. Несмотря на сознательную попытку измениться, Мэй осталась почти такой же, как ее доминирующая мать, с которой она себя бессознательно отождествляла. Ее пренебрежение к мужчинам возникло еще и из-за воспоминаний, связанных с применением клизмы. Бессознательно она рассматривала половой акт как «введение пениса в прямую кишку» (вагину), которому она подчинялась, несмотря на охватывающее ее чувство униженности. Подавление этого чувства вызывало презрение к себе и к мужчине. Комплекс взаимодействия бессознательных сил в личности Мэй можно понять лучше, если попытаться ответить на ее вопрос «Что вы от меня хотите?» Мэй, полагая, что мужчина хочет видеть в ней свою мать, заботилась о нем, исполняла его желания. Именно это и произошло с первым ее мужем. В то же время она ожидала от него желания «проникнуть в ее анус», в точности угадав эту его склонность.
Мэй не могла отделить роль матери, которую она играла для мужа, от позиции сексуального подчинения. Это были взаимно сбалансированные позиции, которые уравновешивали ее чувство неполноценности (по формуле: сексуальный объект тождествен ее анусу) и превосходства (по формуле: мать тождественна защитнице). Точно так же презрение к мужчине отражало ее презрение к себе самой. Очевидно, что ложным недостатком ее личности являлось то, что в ней отсутствовал образ женщины, равноценной своему мужу, достойной быть матерью для его детей. В своей сексуальной роли Мэй изображала маленькую девочку, которая подчиняется процедуре введения клизмы. Мэй допускала, что может быть сексуально незрелой, однако воспринимала себя как зрелого человека в других отношениях. Было очень трудно убедить ее в том, что в этом отношении она оставалась маленькой девочкой, вырядившейся в материнские башмаки.
Анализ личности Мэй позволяет объяснить, что ее невротические склонности приводили к неспособности достичь вагинального оргазма. Проблемы моей пациентки не были чисто психологическими, они также отражались в напряженности ее тела. Пассивность сочеталась со снижением подвижности. Мышечные напряжения охватывали пояснично-крестцовую область, ягодицы, и это сильно снижало подвижность таза. Через уподобление мужчине, то есть фиксируя сексуальные чувства на клиторе, Мэй отрицала, что является сексуальным объектом (пассивным, подчиненным), и утверждала свое право считаться равной мужчине (активной, агрессивной). Фиксация на клиторе компенсировала чувство неполноценности, ассоциированное с проникновением в ее тело. При этом, однако, невроз Мэй углублялся и ее проблемы усиливались. В моей клинической практике я никогда не встречал женщины, которая была бы счастлива и удовлетворена браком, если она получала сексуальную разрядку только путем стимуляции клитора. Каждый брак, в котором обыкновенно использовалась такая практика, приносил разочарование, возникали конфликт и неудовлетворенность.
Мэй сообщила, что ее первый муж прослушал курс для женатых мужчин в университете, и что они в своих сексуальных отношениях следовали советам, изложенным в специальной литературе. Поскольку, согласно этим книжкам, женщине несвойственно испытывать вагинальный оргазм, ее муж считал, что необходимо сконцентрироваться на клиторе. Когда я начал консультировать Мэй, то предложил, чтобы она прочитала книгу Марии Робинсон «Мощь сексуальной уступчивости». Вот ее реакция на эту книгу: «Мне очень жаль, что я не прочла ее лет десять назад. Уверена, что тогда бы моя сексуальная жизнь сложилась по-иному».
Клиторальный оргазм представляет собой одну из форм женской оргастической импотенции. Другая форма оргастической импотенции возникает, когда женщина вообще оказывается неспособной достичь кульминации на протяжении полового акта, несмотря на различные формы стимуляции. Я бы не стал навешивать на таких женщин ярлык фригидности, для многих из них половой акт очень привлекателен, они получают удовольствие от интимной близости с мужчинами. Однако есть и такие, которые лишены эротического влечения к мужчине и потому фригидны. У такой женщины влагалище не увлажняется, и половые отношения поэтому вызывают боль. Подобные случаи сексуальной бесчувственности больше были свойственны викторианской эпохе. Этой проблеме посвящены многие исследования, ею занимался ранний психоанализ. Наш интерес, однако, обращен к проблеме оргастической импотенции, которой уделяли гораздо меньше внимания. Чтобы глубже проиллюстрировать эту проблему, я расскажу об истории и личностных проблемах другой пациентки, которой не удавалось достичь сексуальной кульминации.
Дорис всегда, всю ее сознательную жизнь, влекло к мальчикам. В сексуальных ощущениях никогда не было недостатка. Девочкой она приспускала трусики между ног, потому что они вызывали эротические ощущения в области гениталий. Когда Дорис стала взрослой, она легко возбуждалась и переживала сильное желание вступать в половые сношения. Ее проблема лучше всего видна в ее описании фантазии, которая посетила ее после мастурбации:
«Я наполовину спала, наполовину бодрствовала и думала, что всегда что– то скрываю от людей. Я боюсь целиком отдать себя. В этот момент у меня в голове возник образ закрытой коробки, которая заключала в себе то, что я утаиваю. Я открыла ее, но она оказалась пустой. Я испугалась и подумала: это мое представление о какой-то тайне, которую я скрываю, и к тому же боюсь, что никакой тайны нет, а если она есть – то я не знаю, что это за тайна и как ее раскрыть».
Этот образ опустошенности – именно то, что беспокоит многих. Пациенты часто озабочены ощущением опустошенности или чувством пустоты. Поскольку на самом деле все обстоит иначе, как объяснить это внутреннее чувство? Когда человек чувствует опустошенность, это говорит об отсутствии любви – любви к себе, к человеку противоположного пола, к семье, ближним или друзьям. Коробка в фантазии Дорис представляла не только влагалище, символом которой она была, но и грудь, внутри которой скрыто сердце. Возможно, Дорис могла бы сказать: «Не знаю, есть ли у меня сердце, а если есть – то что оно собой представляет и как до него достучаться?».
Дорис всегда двойственно относилась к своей женственности. В курсе терапии она осознала свои гомосексуальные чувства. Близость к подругам возбуждала ее сексуальность. К счастью, Дорис удалось пережить этот факт и не испугаться. Она никогда не участвовала в гомосексуальных контактах и всегда имела половые отношения только с мужчинами. Гомосексуальные чувства составляли часть комплекса, куда была включена сильная зависть к мужчинам. Несколько раз она сообщала, что чувствовала желание быть мальчиком и иметь пенис. Однажды ей приснилось, что у ее сестры есть пенис, и она заметила: «Это не выглядело странным. Это было очень обычно и заметно, и это позабавило меня. Она могла быть мной, или сон мог выражать мое желание, чтобы он был у меня». Когда Дорис родилась, ее родители сожалели, что не родился мальчик.
Фантазии и мечты являются предметом множества интерпретаций. Пустая коробка в фантазии Дорис могла представлять ее сожаления об отсутствии пениса. Без него Дорис ощущала пустоту и неподвижность. Но если такая интерпретация правильна, было бы точнее сказать, что неспособность любить и чувство пустоты Дорис связывала с отсутствием пениса.
Дорис страдала двумя физическими недугами. У нее случались постоянные приступы бронхиальной астмы, и к тому же она страдала от нейродермита, приступы которого временами были столь жестокими, что приходилось часами лежать в ванне с раствором крахмала. Ее астма послужила причиной оргастической импотенции. Во время приступа человек не может выдохнуть, а оргастическая импотенция означает неспособность разрядиться сексуально. Оба этих состояния прояснились в курсе терапии, когда мы проанализировали их значение.
