Лоренц в своих исследованиях постоянно подмечает в нас что-нибудь от обезьяны, проявляя, в частности, интерес к тому, какие части нашего тела мы чаще всего почесываем той или другой рукой, потому что почесывание – одна из наиболее устойчивых моделей человеческого поведения. У большинства животных имеется свой особый присущий только данному виду способ чесаться, при этом каждый участок тела животное всегда будет чесать по-особому. В этих открытиях зоологов интересно отметить то, что подобные чесательные паттерны являются одними из наиболее неизменных и сохраняются даже дольше, чем некоторые органы тела. Природе легче изменить органы тела, чем модель поведения!
В этой связи Лоренц указан в качестве примера на одну из птиц, утратившую в процессе эволюции свои крылья и вместе с ними, естественно, способность летать. Большинство птиц, когда они чешутся, заводят лапу поверх крыла, вот и эта птица, хотя у нее отсутствуют крылья, в момент чесания по-прежнему проделывает своей лапой этот непростой маневр, предоставляя тем самым еще один аргумент в пользу вышеупомянутой теории. В принципе, для зоолога вполне возможно определять вид, к которому относится животное или птица, по тому, каким способом оно чешется. Поведение человека тоже подчиняется определенным поведенческим паттернам, например, когда он пытается развить свою мысль с помощью определенного набора жестов, совершаемых им совершенно инстинктивно. Многое в нашем поведении еще сохраняет следы своего происхождения из мира животных. Можно было бы составить целую коллекцию из моделей поведения, которые типичны для нашей повседневной жизни, поскольку в этом отношении мы мало чем отличаемся от животных. Различие в том, что мы находимся в более благоприятном положении, обладая способностью наблюдать, что происходит внутри нас во время совершения тех или иных действий, мы способны наблюдать за собой как изнутри, так и снаружи; а это было бы невозможно для нас, будь мы пчелой или собакой.
Поэтому д-р Юнг проводит следующее деление: на уровне тела, как он считает, мы имеем дело с инстинктами, которые можно определить как действия или типы действий. Вместе с тем, в момент совершения таких инстинктивных действий возникают психические образы, эмоции и т. п., то есть вес то, что мы переживаем «изнутри». Эти эмоции, идеи и психические образы тоже имеют типический и коллективный характер – точно так же, как и «формы» действия. Иногда центр тяжести наших переживаний по преимуществу находится в физической сфере, в самом инстинктивном действии, а иногда – в сопровождающих это действие фантазиях и эмоциях. Например, вы можете совершать какое-либо действие, относимое к физической сфере, и при этом настолько быть поглощенным делом, что для психологически осознанных реакций у вас не остается места. Обычно, когда вы едите, то испытываете какие-то внутренние ощущения, но вы можете быть настолько голодны, что совершенно ни на что не обращаете внимания до тех пор, пока не проглотите определенного количества пищи; тут вы оживаете и к вам возвращается способность замечать ощущения, поскольку обезьяна в вас получила необходимое и насытилась. Сначала, когда вы ни на что не реагировали, целиком отдавшись поглощению пищи, вы были всего лишь животным. В другой ситуации, когда вы, например, сидите за своим письменным столом, погрузившись в размышления, ваше существо полностью сосредоточено на противоположном архетипичсском полюсе – при относительной пассивности в другой сфере (если не считать, может быть, инстинктивно возникающего у вас желания почесаться).
Обычно мы пребываем в состоянии движения между этими двумя полюсами. Ощущение жизни возникает при переходе от одного из них к другому, и вся жизненная активность в этой промежуточной сфере получает, как правило, название «психической», включая в нес сознание плюс бессознательное. Между этими двумя полюсами существует незримая связь. Вам, наверно, приходилось замечать, что когда вы решаете какую-то творческую задачу, то идея не всегда врывается в сознание напрямую, но иногда ее путь пролегает через ту или иную деятельность вашего тела. Если вы попытаетесь рисовать, то образ может полностью пребывать в физической сфере и только спустя некоторое время позволит выразить себя на бумаге. Пациенты порой способны выразить беспокоящую их проблему только при помощи физического жеста. Сделав этот жест, они осознают и стоящее за ним психическое содержание; они не знают заранее, что ими будет выражено, им необходимо прежде всего затронуть эмоции собеседника. С другой стороны, когда в физиологической сфере имеется какое-нибудь торможение, допустим, импотенция у мужчины, когда соответствующий инстинкт не может функционировать, то не редкость, что в случае, если мужчина приобретает правильный взгляд на вещи, его сексуальная жизнь может снова наладиться иными словами, попробуйте правильно отнестись к проблеме в психической сфере, и тогда появится шанс, что и в физиологической сфере все встанет на свои места. Обычно это означает, что в некоторых случаях одна сфера способна активировать другую. Все это заставляет думать, что в некоторых случаях одна сфера способна активировать другую. Все это заставляет думать, что обе эти сферы представляют собой единый жизненный феномен.
Что касается того, какой сфере отдать предпочтение в конкретных жизненных обстоятельствах, то здесь индивид не располагает абсолютной свободой выбора. Например, X влюбляется в Y. Фактически, казалось бы, существует возможность решать для себя, на каком уровне (платоническом или материально-телесном) должна быть переживаема эта любовная связь. Современному человеку свойственна иллюзия, что он может выбирать, в какой форме ему следует осуществлять в каждом конкретном случае архетипическую идею слияния противоположностей: в физической, в духовной или же в промежуточной, включающей в себя и физическую, и духовную близость. Может показаться, что решение этого вопроса полностью находится в руках индивида. Однако, если вы проанализируете сновидения людей, оказавшихся в подобной ситуации, то увидите, что их бессознательное нередко занимает очень определенную позицию в отношении того, на каком уровне должно реализоваться возникшее любовное чувство и налагает недвусмысленные запреты на ту или иную сферу. Если индивид допускает ошибку и решает реализовать архетипическую модель не на том уровне, на котором бы следовало, его любовь в целом может потерпеть крушение. Индивид может, например, принять решение изжить свое чувство исключительно на духовном уровне – и в результате становится самым настоящим невротиком. Надо понять, что определенное решение появляется не в результате нашего собственного выбора, а принимается в бессознательном. Наша задача – внимательно следить за своими сновидениями и нащупывать с их помощью правильный путь. Бывает и так, что это влечет за собой метание от одного полюса к другому.
Иногда об ошибках, совершаемых вследствие несоблюдения должного равновесия, можно узнать с помощью различных предчувствий; в других случаях, когда имеет место сильное отклонение, о нем дают знать возникающие невротические симптомы. Напрашивается вывод, что должен существовать какой-то неизвестный регулирующий фактор, который определяет уровень или область, в рамках которых эти переживания могли бы себя проявить. Есть основания полагать, что такой регулирующий центр совпадает с целостным регулирующим центром личности, т. е. с Самостью. Если вы принимаете эту точку зрения, то для вас становится ясным, что же на самом деле означает налагаемое на человеческое существо заклятие, которое превращает его в животное: оно подразумевает совершенное человеком, резкое нарушение равновесия в сторону телесного полюса или, выражаясь иначе, инфракрасного. Нечто, что должно быть пережито, главным образом, в психической или духовной сфере, вынуждено быть переживаемым по животному образцу (паттерну). В случае теплокровного животного, то есть когда содержание бессознательного вынуждено вести себя подобно животному (а делать этого не следует), то это обычно означает, что существует некое психологическое побуждение, которое следовало пережить в промежуточной области, но которое вследствие ряда специфических причин было оттеснено к одному из двух вышеупомянутых полюсов; что в принципе является достаточно серьезным расстройством, требующим лечения.
Волшебные сказки представляют подобную ситуацию, изображая человеческое существо, на которое была наброшена животная шкура, обрекшая его исключительно на животную форму поведения. Давайте задумаемся, почему в этой сказке все должно произойти именно так, а не иначе. В психотерапевтической практике такого рода печальные отклонения случаются, как правило, из-за того, что индивид в своей осознаваемой сфере придерживается взглядов на жизнь, которые не соответствуют его душевному складу. Именно поэтому психотерапия может быть полезна в подобных случаях. Если привести в порядок сознательную установку пациента, то патологическое отклонение можно остановить, после чего у него могут быть восстановлены и основные ценностные ориентиры.
