Психологи (и не только они) отмечают: сегодня мужчины постепенно феминизируются, а женщины маскулинизируются. Хотя вряд ли стоит об это жалеть: грубые мачо и кисейные барышни хороши лишь в качестве архетипов, героев древних (и современных) мифов — персонажей любовных романов и мелодрам. В жизни женщине ничуть не помешает самостоятельность, а мужчине – человечность…
6. Ригидность (эпилептоидность) - шкала 6.
Ригидность – это, по сути своей, «малоподвижность», инертность мышления, сопротивление любым изменениям. Личность, достигшая пика по этой шкале, хочет одного – гарантий. Это еще не тропофобия[8], но уже где–то близко: эпилептоиду нужней всего стабильность, он не любит нововведений. Отсюда и стремление к идеальному порядку: людям этого типа кажется, что есть верное средство от утомительных новшеств — все систематизировать и легитимировать[9], а потом лишь следовать раз навсегда введенным правилам. Эпилептоид и себя подчиняет нормам и догмам: если уж он выбрал какой–нибудь даже не образ, а образец жизни, то будет двигаться в избранном направлении с почти механической четкостью. Причем не скачками, а ступенька за ступенькой, последовательно и без всяких попыток срезать путь.
Другая отличительная черта эпилептоида — упорство, а то и упрямство.
Эпилептоид стоит на своем, как каменный гость на пороге Дона Жуана: никакие отговорки, никакие логические доводы типа того, что «памятники не ходят» его не убеждают.
Вообще, перемена воззрений для ригидного психотипа – огромная работа. Это, в принципе, перестройка мироздания, уже распланированного в сознании человека. Неудивительно, что эпилептоид отказывается от подобной перестройки — и неважно, чего она касается – политики, семейных устоев или уголовного кодекса. Он все равно будет считать бизнесмена спекулянтом, фарцовщиком, валютчиком, а генсека – народным избранником. Не напоминает ли вам эта фигура вашего дедушку или дедушку кого–то из знакомых? Естественно, мы не в восторге от идей, насквозь пропахших нафталином, но оттого не менее дорогих нашим предкам. Но, наезжая на идею, мы больно задеваем и наших близких, не понимая: чего они так цепляются за этот почивший в бозе СССР с его тухлой идеологией?
А между тем, упрямство эпилептоида не что иное, как крайнее выражение его положительных качеств – надежности, верности, основательности, стабильности… Но ведь мы спорим не с дедушкой или, например, с бабушкой. Ригидность, впрочем, свойственна не только пожилым людям. Хотя пожилые (особенно психологически пожилые) люди достаточно ригидны. Но все равно — мы спорим не с человеком, а с его точкой зрения! Она кажется нам неправильной, или несовременной, или ненаучной… А для любого эпилептоида выстроенная им система убеждений – целый мир, надежный и удобный. Вот почему он так упрям – он не хочет разрушать свой мир. Эпилептоид может принять чью–то систему убеждений только если этот кто–то – его… начальник. Ригидные личности очень почтительно относятся к авторитетам и высоко ставят людей, достигших высокого социального положения. Хотите доказать своему родному эпилептоиду, что вы правы – достигните успеха и получите признание. Лучше в письменном виде. Тогда дедушки–бабушки повесят ваши грамоты в рамочке над диваном и перестанут петь вам коронную песнь под названием «Слушайся старших, они плохого не посоветуют».
Если приглядеться к эпилептоиду, на ум поневоле приходит Фамусов из «Горя от ума» с его административным восторгом перед всякими там княгинями Марьями Алексевнами, с комичным обожанием ветхих традиций и семейных ценностей. Впрочем, как Чацкий ни ухохатывайся над Фамусовыми, они необходимы в каждом обществе, как холодильник – в каждой квартире. Надо же где–то хранить скоропортящийся продукт – съестной или культурный. А Чацкие, с их любовью к революционным веяниям, пустят по ветру любое наследие – и материальное, и моральное. А Фамусовы (то есть эпилептоиды) с их практичностью, с любовью к материальному достатку, к вещественным доказательствам социального статуса, с нежеланием менять все по первому писку моды сохранят и приумножат даже относительно небольшой капиталец. Они мастера округлять состояние кропотливой, упорной деятельностью на благо отечества или чего–нибудь еще – семьи там или науки…
Из эпилептоидов выходят те самые ботаны, которых так любят преподаватели: образцы феноменальной усидчивости и последовательности обучения. Хотя способность схватывать на лету или глубоко анализировать схваченное у них отсутствует. Зато учебная программа ляжет в их сознание надежным базисом – впрочем, как правило, без надстройки. Эпилептоиду неинтересно исследование ради исследования. Для дальнейшего обучения ему нужны цели конкретные, подходящие для его мироощущения. Ради них он будет копать и копать. В самостоятельной жизни ригидный психотип учится тому, что помогает его карьере. Но с возрастом на первый план выходит то самое старческое упрямство — еще до того, как эпилептоид достигнет старости. Он уважает традиции, а в традиционной системе ценностей возраст – синоним и опыта, и ума. Значит, старикам и контрольный пакет в руки. Вот почему многие пожилые родители отказываются видеть авторитет в собственном ребенке, даже чувствуя собственную дезориентацию и не зная, что им делать дальше.
Существуют крайне любопытные комбинации свойств в характерах, совмещающих эпилептоидность с импульсивностью. Растерянная, социально дезориентированная личность, обладающая качествами обоих психотипов, стремится все поделить на черное и белое, после чего закрепить это черное и белое на определенных местах и намертво затвердить сложившиеся правила. Эпилептоиды избегают брать на себя ответственность – лучше уж поступать как принято. И это «как принято» они хотели бы распространить на всех. Причем многое зависит от того, что и как было заложено в базисные психологические установки эплептоида. Например, он может быть сексуальным, если в этих установках не будет запрета на секс. И наоборот: при наличии табу эпилептоид пребудет в уверенности, что взаимоотношения между любовниками должны по возможности оставаться платоническими и только продолжение рода позволяет опуститься до грязной похоти. В этом аспекте эпилептоид схож с истероидом, для которого образец является основой для формообразования личности.
Как вы, наверное, поняли, у эпилептоида велика потребность подчиняться и подчинять. Причем тот, кто на работе – законченный подхалим, дома нередко превращается в тирана. А при высоких эпилептоидных акцентуациях у человека может появиться и склонность к садомазохизму.
7. Психастеничность (тревожность) - шкала 7.
Психастеничность — это неуверенность в себе и в окружающем, повышенная осторожность. Психастеник медлителен, он склонен раздумывать над каждым своим действием. Он пытается все рассчитать, все проанализировать, от всего подстраховаться. У психастеника вообще повышенная чуткость к опасности, он воспринимает даже слабые сигналы надвигающейся беды или конфликта. Психастеноид вечно озабочен завтрашним днем. Его желание удостовериться в благополучном завтра заставляет психастеника становиться прогнозистом, развивать аналитические способности. Но, поскольку вариантов развития ситуации слишком много, неуверенность не исчезает, и психастеноид сомневается практически во всем и всегда.
Повышенная чувствительность психастеноида заставляет его остро переживать физическую и душевную боль других людей. Притом, что его собственная боль не отражается на поведении психастеноида по типу истероидной демонстративности: он не станет колоть истерики или привлекать к себе внимание иным способом. Если психастеника обидели, он, возможно, промолчит и даже не рассорится с обидчиком, хотя и будет сильно мучиться.
В его характере присутствует так называемая пассивная оборона: в ответ на агрессию он использует «тактику опоссума» – притворяется мертвым телом, чтобы не провоцировать большей агрессии.
Психастеноид предпочитает не драться, а затаиться, надеясь, что впредь его не тронут – хотя бы потому, что не заметят. Постоянные и сильные стрессы даже могут вызвать у психастеноида желание покончить с собой.
Им необходим сильный защитник – отсюда и стремление примкнуть к импульсивной личности. Вот почему женщины с высокой 7 шкалой, как правило, рано выходят замуж, рассчитывая обрести защитника в муже. А если муж принадлежит к типу импульсивных личностей, обладателей грубого нрава и тяжелого характера, женам приходится нелегко. Но они редко решаются на разрыв, женщин–психастеноидов чаще бросают, а то и прогоняют. Нередко после подобного расставания женщина остается одна. Тем более, если следующего мужа надо ловить, а не выбирать с позиций рассудка. Из–за той же потребности в защитнике мужчина–психастеноид по своей воле, без принуждения со стороны мамы или других близких, женится поздно – тогда, когда удается отыскать «жену–заступницу». И нередко выбирает даму старше и опытнее себя, с сильным или просто агрессивным характером. К тому же роль главы семьи ему неприятна. Психастеник вообще не склонен брать власть в свои руки, он по натуре не узурпатор. Оттого ему сложно делать карьеру.
