class="p1">Франк, который после развода участвует в воспитании дочери, отводит ее в школу. Там он узнает, что учитель дочери заболел и девочка не может оставаться в школе. Франк тут же звонит своей бывшей жене, матери девочки, и просит ее забрать дочь. Когда та отказывается, ссылаясь на запланированную встречу, Франк говорит ей голосом, полным ненависти: «Ты на меня перекидываешь свою неспособность заниматься нашей дочерью!» Вместо того чтобы самостоятельно решить проблему или признаться, что дочь его тяготит, он приписывает бывшей жене свою неспособность заниматься ребенком и проецирует на нее свой гнев, вызванный отказом в помощи.
Когда Андреа чувствует себя плохо, иногда беспричинно, она звонит Хуану и говорит ему: «Ты дрянь, ты эгоист, ты токсичный…» Обзывая его, она, вероятно, вываливает на него то, что думает о самой себе, будь то отыгрывание вовне или поддержание образа себя, который ей навязали в детстве. Чтобы почувствовать облегчение, Андреа использует механизм проективной идентификации, приписывая партнеру то, что она сама о себе думает, и обесценивает его.
Случай Ванессы: рождение сирены
Ванесса родилась через год после Ванессы, своей старшей сестры, которая умерла сразу после рождения.
Можно себе представить, как родители заботились о малышке: она даже не успевала проголодаться, как источник ее желаний всегда был к ее услугам. Грудным младенцем Ванесса испытывала совсем мало эмоций: удовлетворение от груди, когда она кормилась молоком, или гнев в ответ на отчаяние, когда приходилось требовать такую желанную манну. Гнев? Психоаналитики говорят о ненависти. Действительно, младенец знает, что отсутствие ответа на его требование смерти подобно и его реакция соответствует ужасу, который вызывает у него угроза смерти. А в семье Ванессы прекрасно знали, что такое смерть младенца… Так что, чего бы ни захотела Ванесса, ее желания тут же исполнялись.
Можно себе представить, какую ненависть почувствовала Ванесса в момент отлучения от груди, ведь у нее отняли источник пищи, который она долгое время ощущала частью себя. От нее как будто оторвали кусок. Это событие вскормило в ней лютую ненависть к матери, но вместе с тем позволило осознать свою независимость от нее. Ужас смерти, испытанный младенцем в первые месяцы жизни, преобразовался в очень сильное чувство — страх отвержения.
В итоге, когда Ванесса уже осознавала себя отдельно от матери, лишь ее присутствие рядом дарило девочке ощущение полной защищенности. Единственный фактор, из-за которого Ванесса сдерживала свою ненависть и не обрушивала ее на мать или — еще хуже — не ранила ее. Ненависть превратилась в черту характера, как только девочка в своем развитии перешла от так называемой оральной фазы (период, когда самые важные связи с миром осуществляются ртом) к анальной, на которой, научившись управлять сфинктером, Ванесса могла фантазировать о доминировании над матерью, раздумывая, реагировать ли на желания матери, и одаривая ее в конце концов таким желанным для нее актом испражнения.
Практика: вопрос
Что семья Ванессы подвергала отрицанию?
Часть I. Анализ психологии перверта
Глава 1. Речь: любимое поле битвы нарциссического перверта
Любимое поле битвы, самый мощный инструмент нарциссического перверта… это речь.
Поль-Клод Ракамье
Его красноречие — настоящее оружие. Пожалуй, более страшное, чем физическая сила. Он использует потенциал языка, чтобы поработить своего партнера.
Симона Корфф-Сос, французский психолог-психоаналитик
Он на поражение будет метать словами во всякого, кто едва почует разлом в его идентичности.
Аллан Ксенсе, французский психиатр, психоаналитик
Символизм слов
Моя бабушка называла полицейских hirondelles [14]. Когда в разговоре со мной она упоминала ласточек, я должен был понимать, что речь идет о жандармах. Мы прибегаем к двусмысленности в разных целях. Она может быть обусловлена культурой: в Северной Африке молодых девушек сравнивают с газелями, во французских деревнях помощников полиции именуют pervenche [15]. В случае моей бабушки за двусмысленностью могла таиться боязнь униформ. Это и понятно, ведь она, уроженка северо-востока Франции, пережила две мировые войны [16]. Юмористы используют игру слов, чтобы рассмешить нас, преподаватели и философы — чтобы заставить задуматься. Поэты играют со словами, чтобы впечатлить.
Нарциссический перверт беззастенчиво эксплуатирует двусмысленность слов и парадоксы, которые она создает. Они помогают ему покорить жертву, удержать ее и обесценить, поэтому двусмысленность для него — еще и источник удовольствия.
Je t’aime, moi non plus [17]
Хуан вспоминает: «Когда я собирался уйти от нее, она страстно признавалась мне в любви. Когда я соглашался остаться, она говорила мне, что я нехороший человек. Долгое время я сомневался в ее признаниях. Правду ли она говорила, утверждая, что любит меня? В итоге я пришел к выводу, что ее уверения были наживкой, с помощью которой она помыкала мной или мучила меня — по настроению. Она постоянно испытывала свое могущество надо мной».
Функция речи
Первая функция слова — обозначение. Когда мы обращаемся к ребенку, который еще не усвоил символику слова, мы помещаем его в позицию субъекта. В то же время ребенок назван и обозначен словом взрослого. Следовательно, слово обладает свойством структурировать, потому что оно позволяет ребенку отделиться от предметов, от всего прочего и выйти из неразберихи сознания. Позже, когда ребенок познает символизм слов, они превратятся для него в носитель закона. Запрет инцеста — символ, который позволяет субъекту найти свое место, поскольку обозначает раздел и различение поколений. Если это так, то символ — слово жизни, потому что позволяет индивидуумам возникать и развиваться правильным образом. Но если этот символ используется для устранения различения, создания путаницы или разрешения на инцест (мы вернемся к этому позже), то это слово — слово смерти, потому что оно не дает возникнуть ни индивидууму, ни его телесным, ни психическим границам, необходимым для зарождения влечения к жизни.
Речь как передача информации
Предназначение речи состоит в передаче информации. Порой она вызывает такой эффект, за который адресант не может нести ответственность. Например, известие о чьей-то смерти, несомненно, вызовет горе у адресата, но понятно, что человек, сообщивший скорбную весть, не виноват в вызванном ею чувстве.
Теперь поговорим о перверсии функции и намерения адресанта. Для чего мы произносим слова? Чтобы передать информацию или чтобы добиться нужной реакции адресата, смутить его, ранить или взять под контроль его поведение?
Сильвия, воспитательница детского сада, советует, обращаясь к младенцам и маленьким детям, стараться разграничивать перспективы «я» и «ты». Вместо «давай сделаем пи-пи» лучше сказать «давай-ка сделай пи-пи». Также «я» предпочтительнее, чем «мама», например,
