Именно тогда внутри очень отчетливо прозвучало — от себя не убежишь . И это была правда — ведь я пыталась убежать не от людей, я пыталась убежать от собственного страха. Страха непонимания, страха недоброжелательного отношения, страха осуждения — мало ли страхов мы все носим в себе из нашего «золотого детсадовского детства». До этого времени — я обычно убегала: в мир книг, в мир иллюзий, в мир, где живут только близкие мне люди. Но мир оказался несколько шире, чем придуманные и созданные мной «защитные миры». И чуть ли не впервые я приняла решение не убегать, а остаться. Мне не в чем было упрекнуть саму себя, мне не в чем было оправдываться перед этими людьми — возможно, именно ощущение внутренней чистоты и непричастности ко всем там гадостям, которые мне приписывали, дали мне внутренние силы остаться в ситуации.
Все происходило тихо и незаметно. Я приходила на работу, садилась за свой стол в самой гуще сотрудников, погружалась с головой в свои бумаги. Или просто в дневниковые записи, где сама себя поддерживала словами типа: я ни в чем не виновна, мне нечего стыдиться.
Бойкот продлился недели две. Потом меня вызвал директор, чтобы услышать «от первоисточника», что же произошло. Я рассказала. Видать, рассказала достаточно убедительно — где-то в кулуарах прошла команда «не трогать». На меня перестали смотреть волком, со мной снова стали разговаривать. Со временем и кое-кто — даже снова стал искать дружбы.
Но самый главный итог той ситуации для меня — окружавшие меня люди были еще более испуганы, чем я. Они как бы отражали мне мой собственный перепуг. Поэтому даже обиды на них у меня не осталось. А по отношению к той ситуации — осталась огромная благодарность. Именно тогда я почувствовала смысл фразы: что нас не убивает — делает нас сильнее. Я стала сильнее, решившись встретить «глаза в глаза» то, что так меня пугало. С тех пор я не стала «любить трудности» на эмоциональном уровне — я все же не мазохистка. Но я однозначно перестала от них убегать, когда они случаются в моей жизни. И где-то подспудно меня в таких ситуациях поддерживает убежденность: раз это происходит — значит пришло время навести порядок и в этой части моей жизни. Как правило, ситуация действительно после определенной «свистопляски» становится более гармоничной.
Поэтому этот пункт «жизненных сценариев» предполагает отношение к возникающим трудностям как к очередной «площадке роста». Целенаправленно создавать для себя такие «площадки» — не обязательно: мне не близок сценарий: «здесь страдаешь — в иной жизни зачтется». Но уж если «судьба стучится в двери» — лучше встретить ее бесстрашно и с широко раскрытыми для понимания глазами, чем пытаться спрятаться в самый дальний закуток своих внутренних миров.
Момент второй, предполагающий учет всех мнений при интерпретации сложной ситуации
Ситуация потому и сложна, что каждый из участников видит, интерпретирует ее для себя по-своему. Абстрактно мы понимаем, что сколько людей — столько мнений. В конкретной же ситуации чаще всего включается установка: «Это я наиболее правильно вижу ситуацию, остальные — заблуждаются, ошибаются, не учитывают всех нюансов».
Как правило, подобная убежденность в собственной правоте сопровождается эмоциональным всплеском, что напрочь перекрывает возможность «аналитического расследования». Ведь не зря есть фигура третейского судьи в гражданско-правовых конфликтах, не зря сейчас активизируется служба медиации (служба урегулирования конфликтных ситуаций) — в своем эмоциональном запале заинтересованные участники просто не могут самостоятельно учесть все мнения, увидеть все возможные позиции. Эмоциональное же реагирование на ситуацию тоже практически неизбежно, потому что речь идет о реально сложной ситуации. Редко кто жизненные трудности встречает без включения эмоций.
Во всяком случае, ко мне это не относится — я по натуре весьма эмоциональна. Поэтому первая «версия», которую я сгоряча могу «выдать» своему окружению по поводу того, что я думаю о происходящем — мягко говоря, пристрастна. Промолчать, не сказать — тоже не могу, потому что тогда невысказанное будет «разрывать меня внутри», действовать я буду соответственно. Чем введу окружающих еще в большее замешательство. Поэтому я все же предпочитаю проговорить, пусть даже и эмоционально насыщенно. Главное — не скатываться до оскорблений, а постараться это сказать в форме «Я-высказываний» (есть у психологов такие разграничения: «я-высказывания» — это речь о себе и собственных впечатлениях, «ты-высказывания» — это претензия на контроль поведения другого человека).
Когда «речь произнесена» — эмоциональный накал отпускает. И тогда можно включать голову, чтобы разобраться, а что же происходит на самом деле. Если прямых оскорблений не было — люди легко прощают некоторую эмоциональную неуравновешенность и с удовольствием делятся собственным пониманием происходящего. Если подобный «обмен мнениями» состоялся — есть надежда, что картинка по поводу волнующей ситуации, которую на этом этапе мы рисуем у себя в голове, будет ближе к живой, реальной ситуации.
Самое плохое, что можно сделать — это «забиться в норку», ничего не говорить, не объяснять, надеясь, что ваше состояние другие люди «сами должны понимать — не маленькие». Понимать-то люди понимают, но каждый по-своему. Действуют тоже согласно собственному пониманию, что еще усиливает «ситуационный разрыв». Тем более, подобное молчание удается до поры до времени — чаще всего у таких «молчунов» через какое-то время «отказывают тормоза», и вот тогда и их слова, и действия абсолютно неадекватны происходящему. Лучше не доводить до подобной конфронтации мнений, а разбираться с разницей в понимании ситуации по мере выявления этой разницы.
Момент третий, предполагающий принятие на себя ответственности за выстраивание «своего мира»
Первая сложность, которая подстерегает в этом моменте, уже была зафиксирована — непонятно, как принять на себя ответственность за то, что «придумано не мной». Ведь и семейные устои, и рабочие правила, и правовые нормы и законы, и этические нормы поведения и взаимодействия — все это существует «в готовом виде» и дается каждому новому «члену общества» в качестве «догмы». Очень сложно из всего этого перечня найти именно то, на что ты реально можешь повлиять. Я в таких случаях действую «методом научного тыка» — проверяю на соответствие внутреннему звучанию многие вещи, не зависимо от того, статус «правильных» либо «не правильных» они имеют на уровне социальных стереотипов.
Например, для себя я обнаружила, что могу любить в своей жизни больше, чем одного мужчину. И для меня это — правильно, это как обогащение, раскрытие моего умения любить. Точно так же «методом тыка» я обнаружила, что интимные отношения с несколькими мужчинами в один период времени — для меня разрушительны. И потому так называемая «свободная любовь» — для меня это неправильно, пусть даже я и получу ярлык «пуританки».
Вторая, не меньшая сложность — это обусловленность наших «персональных миров» такими же нашими «персональными мифами». И если правила, нормы, предписания — они хоть как-то на поверхности, их можно отследить и соглашаться либо не соглашаться, то «персональные мифы» обычно плохо осознаются.
Если делиться личным опытом — таким «персональным камнем преткновения» для меня остается мой собственный «миф о любви». Большинство девочек нашей культуры воспитаны на сказках, где есть «принц на белом коне», который находит, спасает свою возлюбленную, чтобы впоследствии жить с ней «долго и счастливо». Я несколько сокращенно и утрированно описала этот миф — для более точного его описания можно целую книгу писать. Даже понимая, что подобный миф является «культурным наследием» той среды, где я росла, взрослела, и сейчас живу — я по сей день не могу освободиться от его завораживающих чар. Так кто действительно выстраивает «мой мир» — я сама либо впитанное, усвоенное мной «культурное наследие»? И есть ли какое-то иное «я сама» либо «я сам» за рамками подобных, выбранных и облюбованных нами «жизненных мифов»? Я действительно пока не знаю ответа на этот вопрос. Потому что любой мой ответ можно назвать «очередным мифом». Поэтому я предпочитаю выбирать для себя те мифы, которые мне нравятся больше всего, в которых мне комфортно, и строить собственную жизнь в их формате. При этом не забывая, что это — мой персональный миф, моя персональная сказка. У других людей — все это может быть абсолютно другим.
Как правило, каким-то чудесным образом сама жизнь приводит ко мне людей, чьи персональные мифы в чем-то резонансны с моими. Вот нам и не скучно «играть в общую сказку». Есть ли какой-то иной механизм «согласования реальностей» — с уверенностью пока сказать не могу. В моем опыте — да, есть. Но насколько этот механизм объективен, насколько он независим от моей «персональной сказки» — пока не знаю. Поэтому и рассказывать об этом пока не вижу смысла.
