Страх смерти. Предположим, двигатели заглохнут. Я могу припомнить, по крайней мере, два случая в моей жизни, когда во время поездки двигатель автомобиля просто переставал работать. Я не включаю сюда те случаи, когда машина не заводилась или кончался бензин. Однако при отказе двигателя автомобиля не было ни малейших признаков опасности, а следовательно, не было и страха. Но если внезапно заглохнет двигатель самолета, находящегося в воздухе, — вам конец!
Страх замкнутого пространства (клаустрофобия). Внутреннее пространство самолета может показаться вам несколько ограниченным, особенно если салон полон. Вы знаете, что чем выше вы поднимаетесь, тем меньше в воздухе кислорода, что кабина может разгерметизироваться, — и это усиливает ваш страх. Я никогда не страдал боязнью замкнутого пространства, но когда люки самолета закрылись, у меня появилось ощущение, которое я принял за клаустрофобию. Мне казалось, что я попал в ловушку. Ремень безопасности, который должен был уменьшить мое беспокойство, на самом деле только увеличивал его. Я понял, что не важно, какие испытания меня ждут, я не смогу выбраться, поскольку угодил в ловушку так же надежно, как если бы моя нога попала в медвежий капкан.
Однако существовало два момента, которые вызывали у меня еще больший страх, и я не знаю, какой из них хуже. Первый — во время двух этапов полета, которые я считал самыми опасными — взлет и посадка, — мне не разрешали курить. В то время я считал, что сигареты добавляют мне храбрости и уверенности, и лишиться их именно тогда, когда они мне особенно были нужны, было двойным ударом.
Конечно, я тогда не понимал, что курение не только не прибавляет уверенности и храбрости, но и подавляет их. Если вы курильщик, вам, вероятно, трудно будет в это поверить. Тем не менее это действительно так, я уже достаточно часто ссылался на мнения курильщиков; если же вы хотите знать, почему курение лишает вас уверенности и смелости, то вам нужно прочитать книгу «Легкий способ бросить курить».
Второй момент, вызывавший у меня ужас, состоял в том, что я совершенно не мог контролировать ситуацию. Моя жизнь находилась в руках не только какого-то беспечного усатого пилота, она зависела от механиков, инженеров и диспетчеров.
По иронии судьбы лекция по безопасности, прочитанная перед взлетом, не только не избавила меня от страхов, но, по существу, усилила их. Почему это вдруг стюардесса говорит о кислородных масках? Она явно ожидает, что самолет разгерметизируется. Хуже того, она ожидает, что он упадет! Для чего же еще она тогда подчеркивает, как важно знать, где находится ближайший выход? Мы собираемся не просто падать, но падать в море. Для чего еще нам нужны спасательные жилеты под сидениями?
Еще одним страхом был ПОЖАР! Пожар на суше — это тоже плохо, но как, скажите, пожарная команда доберется до вас на высоте более 10 км?
Но больше всего я боялся плохой погоды и турбулентности. Я всегда ненавидел ярмарочные аттракционы. Мысль о воздушных ямах, когда твои внутренности остаются на высоте 10 км, а самолет вместе с твоим телом за долю секунды проваливается на несколько километров вниз, была моим самым худшим кошмаром.
Кроме воздушных ям, которые, кстати, на самом деле не существуют, все упомянутые выше страхи естественны, рациональны и присущи нашему организму. Вдобавок к нашим инстинктивным страхам, мы с рождения подвергаемся массированному «промыванию мозгов». Я родился в 1934 году, и впервые узнал о полетах во время битвы за Англию[9]. Жизнь летчиков тогда измерялась неделями. Враждующие стороны пытались подстрелить и сбить друг друга, и у меня не осталось впечатления, что полет — это самый безопасный способ передвижения. В наши дни никому не нужно сбивать самолет в небе, однако есть террористы, которые только и думают о том, чтобы заложить в него бомбу.
В ту пору, когда я начинал летать, коммерческие полеты находились в стадии становления. Я не могу сказать вам, какова была реальная статистика катастроф, но я действительно считал, что игнорирование закона всемирного тяготения весьма рискованное занятие. Прошло уже более 40 лет с тех пор, как человек впервые отважился отправиться в космос. За эти годы космических катастроф произошло относительно немного, но я все еще считаю полет на Луну весьма опасным предприятием, и вам пришлось бы заталкивать меня, вопящего от страха, в ракету, чтобы туда доставить.
Однако самое разрушительное воздействие на наше сознание, усиливающее наши естественные и инстинктивные страхи, оказывают средства массовой информации. Если им верить, то получается, что каждый день где-то на земном шаре самолеты только и делают, что падают с неба, разбиваются в горах, сталкиваются друг с другом; что у них кончается топливо, они делают вынужденную посадку на воду в океане, будучи захваченными или сбитыми террористами; что возникают усталость металла или механические поломки; что самолетами управляют алкоголики, наркоманы или плохо обученные команды; что при техобслуживании используются бракованные детали; что самолеты сбиваются с курса, попадают в ураганный поток ветра или в них ударяет молния; что им угрожает обледенение, стаи птиц, пыльные бури или плохие погодные условия.
Многие голливудские фильмы об авиакатастрофах, которые, как предполагается, частично опираются на факты, в подробностях повторяют мифы средств массовой информации. Уверен, что вы понимаете, о чем я говорю. У капитана команды семейные проблемы, и он не может по-настоящему сконцентрироваться на полете. Второй пилот — скрытый алкоголик, который постоянно отлучается, чтобы незаметно глотнуть из своей фляги. Старшая стюардесса — нимфоманка, получившая это место только благодаря налоговым инспекторам. У авиадиспетчера проблемы с наркотиками. Один из пассажиров — террорист, и он заложил в самолет бомбу. Другая пассажирка — на восьмом месяце беременности и вот-вот родит.
Третий пассажир, как обнаружилось, страдает от весьма заразной болезни, и если он не получит нужных медикаментов, то все западное сообщество будет инфицировано. Аэропорт прибытия самолета, как и все другие аэропорты в радиусе 800 км, окутан густым туманом, а приборы показывают протечку в топливном баке. В этот момент выходит из строя двигатель номер один, а несколькими минутами позже — двигатель номер два. И в довершение всего перестает действовать гидравлика, а шасси самолета не удается выпустить.
Несомненно, вы думаете, что я преувеличиваю. Да, это так. Но то же самое делает и Голливуд. Дело в том, что все вышеописанное потенциально возможно. Практически все ситуации, которые я перечислил, действительно возникали во время какого-нибудь рейса. Не имеет значения, что шансы на подобное совпадение во время одного полета практически равны нулю.
Все дело в том, что мы подпадаем под влияние этих фильмов. Фактически, когда мы смотрим их в безопасной обстановке нашей гостиной, то в облегченном варианте переживаем те же волнения, что команда и пассажиры самолета. Когда капитан, в конце концов, совершает чудо и сажает самолет, мы вместе со всеми освобождаемся от напряжения, и нам, как и пассажирам из фильма, хочется приветствовать героя аплодисментами.
Когда я лечу курильщиков, людей, страдающих ожирением, алкоголиков, наркоманов или тех, кто испытывает страх перед полетами, то фактически стараюсь избавить их от страха. В клиники, где избавляют от никотиновой зависимости, наши пациенты прибывают на разных стадиях состояния паники; как и люди, боящиеся летать на самолетах, они не хотят признаваться в своих страхах, хотя для нас они совершенно очевидны. Важная часть моей методики состоит в том, чтобы заставить их расслабиться, и в этом случае нет лучшего способа, чем юмор. Однако на тех, кто боится полетов, даже шутка, как правило, производит подавляющее впечатление.
«Два ирландца возвращаются самолетом в Дублин. "Бип" — раздается сигнал оповещения: "Если вы потрудитесъ выглянуть в окно по правому борту, то замети-, те, что правый двигатель больше не работает. Однако не стоит волноваться. Вы находитесь на самолете "ТриСтар"[10], у него три двигателя, он может безопасно лететь и приземлиться даже на одном двигателе. Однако потеря мощности означает, что полет продлится на 30 минут дольше". Через 30 минут снова раздается "Bun": "Если вы потрудитесь выглянуть в окно по левому борту, то заметите, что левый двигатель тоже сломался, но, как я уже объяснял ранее, у нас нет причин для беспокойства, этот самолет может вполне надежно приземлиться на одном двигателе. Однако полет задержится еще на 30 минут". Один из ирландцев поворачивается к другому и говорит: "Надеюсь, что третий двигатель не сломается, иначе нам придется торчать здесь всю ночь"».
Вначале я должен извиниться перед всеми ирландцами. В свое оправдание могу только сказать, что этот анекдот мне был рассказан ирландцем. Когда я услышал его, мне захотелось удостовериться в том, что «ТриСтар» действительно может летать и приземляться на одном двигателе. Зачем же этому самолету три двигателя, если ему нужен только один? Анекдот также предполагал математическую возможность того, что оба двигателя выйдут из строя один за другим в течение получаса.
