Мы нередко пытаемся “вложить” в других то, чего нам самим не хватает, а самые ценные и важные “вклады” остаются неосознанными и неоцененными именно потому, что лежат на большой глубине. Однако самобытность не всегда оборачивается трагической некоммуникабельностью. Чаще всего это происходит тогда, когда сама личность чересчур монологична. Реальное “полагание себя в другом” двусторонний процесс, и, чем интимней и значимей контакт, тем больше взаимозависимость. Плач по близкому человеку: “Как же я без тебя жить буду!” – звучит эгоистически: субъект вроде бы оплакивает не умершего, а себя. Между тем в этом плаче выражено признание зависимости от другого, оценка вклада другого в его жизнь, в отличие от еще более эгоцентрической формулы: “Как же вы без меня проживете?”
Человеческие отношения большей частью асимметричны. Каждый из нас по отношению к кому-то является учеником, а к кому-то – учителем жизни. Но учение не просто передача формальных знаний или личного опыта. Личность – это путь человека, который всегда неповторим и оригинален. Указать другому его жизненный путь, раскрыть ему смысл его жизни невозможно. Это значило бы прожить жизнь за другого, вместо него. В том, что касается высших жизненных ценностей, научить другого нельзя, каждый должен учить себя сам, можно только помочь ему глубже понять окружающий мир и самого себя, стать самим собой, реализовав лучшее, что в нем есть. В отличие от претенциозных самозванцев, имеющих на все готовые ответы, мудрый учитель жизни не разрушает, а проясняет и созидает, помогая другому идти его собственным, а не своим путем. Недаром идеальные взаимоотношения ученика и учителя обычно символизируются как дружба.
Метафора персонализации как “вклада” в другого правомерна, когда речь идет об обобщенном, абстрактном другом. Применительно к конкретному “ты” больше подошла бы метафора “приручение” (используем образное выражение из “Маленького принца” А. Сент-Экзюпери), обозначающее ситуацию, когда двое субъектов взаимно становятся друг для друга личностями, обретая каждый единственность и неповторимость, которыми они не обладали в качестве представителей рода, вида и т.д.
В свете индивидуалистической философии, вроде экзистенциализма, единственным критерием “подлинности” или “неподлинности” поведения личности, а следовательно, и ее моральной ответственности является степень соответствия поступка внутренним убеждениям. Сами убеждения оценке не подлежат. “…Экзистенциализм, беспощадно строгий ко всем проявлениям малодушия и ко всем его рационализациям, оказывается предельно снисходительным по отношению к неведению. От экзистенциального обвинения почти всегда (а особенно в тех сложных случаях, когда речь идет о социальной ответственности) можно отделаться с помощью своего рода “когнитивного алиби”: я, мол, не знал этого; я искренне верил в то, что внушали; я считал достоверным то, что все считали достоверным, и т.д. Представление о личности, из которого исходил Маркс, исключает подобные оправдания. Оно предполагает, что человек ответствен не только перед своими убеждениями, но и за свои убеждения, за само их содержание. Личность, которая по условиям своей жизни имела возможность для интеллектуального развития… обязана знать то, что возможно знать, что теоретически доступно для ее времени” [42].
В наши дни, когда реакционная пропаганда усиленно оболванивает людей, называя черное белым и извращая смысл всех социально-политических и нравственных понятий, четкое идеологическое самоопределение особенно необходимо. Выбор между миром и войной, демократией и фашизмом, гуманизмом и попранием элементарных прав человека насущное дело каждого. Выбор этот делается не в одиночку. Мое “Я” – плоть от плоти множества “Мы” – предков и современников, единомышленников и братьев по классу, на опыт которых человек опирается и которые, в свою очередь, в нем нуждаются. Эта связь “Я” и “Мы” прекрасно раскрыта в поэтической притче М.М.Пришвина:
“Лед крепкий под окном, но солнце пригревает, с крыш свесились сосульки – началась капель. “Я! я! я!” – звенит каждая капля, умирая. Жизнь ее – доля секунды. “Я!” – боль о бессилии.
Но вот во льду уже ямка, промоина, он тает, его уже нет, а с крыши все еще звенит светлая капель…
Капля, падая на камень, четко выговаривает: “Я!” Камень большой и крепкий, ему, может быть, еще тысячу лет здесь лежать, а капля живет одно мгновение, и это мгновение боль бессилия. И все же “капля долбит камень”, многие “я” сливаются в “мы”, такое могучее, что не только продолбит камень, а иной раз и унесет его в бурном потоке” [43].
Но человеческое “Я” не простая капля, оно обладает собственной волей и способностью различать добро и зло. Мы привыкли верить, что “человек только в том случае несет полную ответственность за свои поступки, если он совершил их, обладая полной свободой воли, и что нравственным долгом является сопротивление всякому принуждению к безнравственному поступку” [44].
Чтобы состояться как личность, человек должен мочь, сметь и уметь выбирать свой путь и принимать на себя ответственность. При всем многообразии его содержания и форм вопрос “Кто я?” сводится к трем: “Что я могу?”, “Что я смею?” и “Что я умею?” Мочь – категория действенно-бытийная, она описывает диапазон объективных возможностей и выборов, очерчивающих потенциальные рамки деятельности человека. Сметь – категория морально-волевая, описывающая уровень его притязаний и нравственный потенциал. Уметь категория когнитивная, она описывает знания и навыки, с помощью которых он реализует возможности, заложенные в его жизненной ситуации и в собственной его природе.
Но эти категории и вопросы различаются лишь в абстракции, в действительности они постоянно переходят друг в друга. Каков бы ни был объективный диапазон его возможностей, человек реально может только то, что он смеет и умеет, а смелость без умения так же неэффективна, как умение без смелости.
Старая философско-этическая формула “Стань тем, что ты есть” не просто требование развить заложенные в тебе таланты. Апеллируя к собственной активности личности, она говорит ей: ты состоишься, станешь тем, чем можешь и должна стать, только если ты сама этого захочешь, сумеешь сделать правильный жизненный выбор и приложишь для его осуществления максимальные усилия. Иными словами, это формула свободы и самовоспитания.
