разрешать ему классическое: coitus normalis dosim repetatur).
Почему человек думает иначе, считая, что для прогресса лечения важнее оперировать другими требованиями под тем предлогом, что они регрессивны?
Начнем еще раз с того, что, поскольку речь производится в локусе Другого, она является сообщением прежде всего для субъекта. В силу этого даже его требование возникает в локусе Другого, подписывается и датируется как таковое. Это происходит не только потому, что оно подчиняется коду Другого, но и потому, что оно маркировано этим локусом (и даже временем) Другого.
Это хорошо видно в самой спонтанной речи субъекта. К жене или к хозяину, чтобы они приняли его исповедание веры, он обращается с "ты...' (тот или другой) он обращается к ним, не объявляя, кто он такой, а только ропща на самого себя заказ на убийство, который эквивокация французского языка доносит до слуха.
Хотя оно всегда проявляется через требование, как можно видеть здесь, желание, тем не менее, выходит за его пределы. Оно также не дотягивает до другого требования, в котором субъект, реверберируя в локусе другого, не столько устраняет свою зависимость ответным соглашением, сколько фиксирует само бытие, которое он там предложил.
Это означает, что только благодаря речи, снимающей запрет, который субъект наложил на себя своими словами, он может получить отпущение грехов, которое вернет ему желание.
Но желание - это просто невозможность такой речи, которая, отвечая на первую, может лишь продублировать свой знак запрета, завершив расщепление (Spaltung), которому подвергается субъект в силу того, что он является субъектом только в той мере, в какой он говорит.
(Что символизируется косой полосой благородного бастардизма, которую я прикрепляю к S субъекта, чтобы указать, что это тот самый субъект, таким образом
.)
Регрессия, которая ставится во главу угла при анализе (темпоральная регрессия, несомненно, если уточнить, что речь идет о времени воспоминания), касается только сигнификаторов (оральных, анальных и т. д.) потребности и включает соответствующий драйв только через них.
Уменьшение этого спроса на его место может подействовать на желание как видимость уменьшения за счет облегчения потребности.
Но на самом деле это лишь следствие тяжелого подхода аналитика. Ведь если знаки потребности поддерживали фрустрации, в которых фиксируется желание (фрейдовская Fixierung), то только вместо них желание становится источником подчинения.
Независимо от того, намерен ли он фрустрировать или удовлетворить, любой ответ на требование в анализе возвращает перенос обратно к внушению.
Между переносом и внушением, как обнаружил Фрейд, существует связь. Дело в том, что перенос - это тоже внушение, но такое, которое может действовать только на основе требования любви, которое не является требованием, вытекающим из какой-либо потребности. То, что эта потребность конституируется только в той мере, в какой субъект является объектом означающего, позволяет злоупотреблять ею, сводя ее к потребностям, из которых были заимствованы эти означающие, - что, как мы знаем, не перестают делать психоаналитики.
Но идентификацию со всемогущим сигнификатором требования, о котором я уже говорил, не следует путать с идентификацией с объектом требования любви. Это требование любви также является регрессией, как настаивает Фрейд, когда оно порождает второй способ идентификации, который он выделил в своей второй топографии, когда писал "Групповую психологию и анализ эго". Но это регрессия другого рода.
Есть выход, который позволяет выйти из внушения. Идентификация с объектом как регрессия, поскольку она отправляется от требования любви, открывает последовательность переноса (открывает, а не закрывает ее), то есть способ, с помощью которого идентификации, которые, блокируя эту регрессию, прерывают ее, могут быть денонсированы.
Но эта регрессия зависит от потребности не больше, чем садистское желание объясняется анальной потребностью, ведь поверить в то, что коса сама по себе является вредным предметом, - это просто одна из обычных приманок понимания. ("Понимание" в том уничижительном смысле, который придает этому слову Ясперс. 'Вы понимаете... ' - это вводная фраза, с помощью которой тот, кому нечего понимать, думает, что он может навязать другому, который ничего не понимает). Но требование быть дерьмом - это нечто такое, что заставляет предпочесть немного отодвинуться в сторону, когда субъект это осознает. Это "страдание бытия" (malheur de l'être), о котором говорилось выше.
Тот, кто не может довести свой тренировочный анализ до поворотной точки, когда со страхом и трепетом доказывается, что все требования, сформулированные в анализе, и более всего первоначальное требование стать аналитиком, которое сейчас должно быть выполнено, были просто переносами, предназначенными для поддержания неустойчивого или сомнительного в своей проблематичности желания, - такой человек не знает, что нужно получить от субъекта, чтобы он мог взять на себя руководство анализом или просто предложить его точную интерпретацию.
Эти соображения подтверждают мою уверенность в том, что анализ переноса естественен. Ведь перенос уже сам по себе является анализом внушения, поскольку он ставит субъекта по отношению к его требованию в положение, которое он занимает только благодаря своему желанию.
Только для того, чтобы сохранить эти рамки переноса, фрустрация должна преобладать над удовлетворением.
Когда сопротивление субъекта противостоит внушению, это лишь желание поддержать желание субъекта. Как таковое, оно должно быть отнесено к позитивному переносу, поскольку именно желание сохраняет направление анализа, помимо эффектов требования.
Как мы видим, эти предложения довольно сильно отличаются от общепринятых мнений на этот счет. Если хотя бы они заставят людей задуматься о том, что где-то что-то пошло не так, я добьюсь своей цели.
15. Здесь уместно сделать несколько замечаний о формировании симптомов.
С тех пор как Фрейд написал свое исследование таких субъективных явлений, как сновидения, промахи и вспышки остроумия, которые, как он категорически утверждает, структурно идентичны симптомам (но, конечно, что касается наших ученых, все это слишком мало соответствует экспериментальному знанию, которое они приобрели - и какими средствами! - Фрейд, как я уже говорил, снова и снова подчеркивал, что симптомы сверх детерминированы. Для работника, занятого в ежедневной молотьбе, которая сулит в будущем сведение анализа к его биологическим основам, это достаточно очевидно; это так легко сказать, что он даже не слышит этого. Ну и что?
Оставим в стороне мои замечания о том, что сверх детерминация, строго говоря, мыслима только в структуре языка. Что это означает с точки зрения невротических симптомов?
Это означает, что между аффектами, соответствующими в субъекте определенному требованию, и аффектами позиции по отношению к другому (здесь - его контрагенту), которую он поддерживает как субъект, возникнет интерференция.
"То, что он поддерживает как субъект", означает, что язык позволяет ему считать себя сменщиком сцен или даже режиссером всего воображаемого действа, в
