Глава 2
Предсказания дофамина
Ранним утром 24 февраля 1991 года Первая и Вторая дивизии морской пехоты двигались на север через пустыню Саудовской Аравии. Приблизившись к никак не обозначенной границе с Кувейтом — вокруг протиралась лишь бесплодная песчаная гладь, — военные увеличили скорость. Эти морские пехотинцы были первыми представителями сил Коалиции, вошедшими в страну с момента ее оккупации Ираком больше восьми месяцев назад. Исход операции «Буря в пустыне» зависел от их успеха. Военным нужно было освободить Кувейт и сделать это меньше чем за сто часов. Если бы им не удалось быстро расправиться с иракской армией, их ожидали боевые действия в городе. Иракцы угрожали отступить на улицы Эль-Кувейта, и если бы это произошло, наземная война могла затянуться на многие месяцы.
Морские пехотинцы ожидали сильного сопротивления. Иракские военные укрепили многие свои позиции в Кувейте, сосредоточив силы рядом с нефтяным месторождением Эль-Вафра, расположенным вдоль границы с Саудовской Аравией. Они заминировали значительную часть пустыни. Ситуация усложнялась еще и тем, что иракские части могли не опасаться атаки с воздуха. Так как силы Коалиции стремились минимизировать ущерб и жертвы среди мирного населения, бомбежки оккупированной территории были строго ограничены. В отличие от войск Республиканской гвардии в южной части Ирака, после тридцати семи дней бомбардировок понесших серьезные потери, силы, ожидавшие сейчас морских пехотинцев, находились в отличной боевой форме. По оценкам Объединенного центрального командования (ОЦК), во время вторжения в Кувейт потери каждой дивизии морской пехоты должны были составить примерно тысячу человек — 5-10 % от их общей численности.
Чтобы оказать морпехам поддержку в их крайне рискованной миссии, эскадра коалиционных линкоров и эсминцев был размещена менее чем в двадцати милях от побережья Кувейта. Это был рискованный стратегический ход: хотя большие корабельные орудия могли прикрыть наземную атаку, сами они оказывались при этом в зоне попадания иракских ракет. В то утро, когда морская пехота начала вторжение в Кувейт, американские и британские корабли в Персидском заливе были приведены в состояние наивысшей боеготовности. Им был дан приказ ожидать огня противника.
Первые двадцать четыре часа наземной операции превзошли самые смелые ожидания ОЦК. Прорвавшись через иракские мины и колючую проволоку, дивизия морской пехоты смогла продвинуться вглубь центральной части Кувейта. В отличие от советских танков Т-72, использовавшихся иракской армией, американские танки Mi «Абрамс» были оснащены системами GPS и тепловизионными прицелами, позволяющими морским пехотинцам воевать даже темной ночью. После того как отряд достиг окраин Эль-Кувейта, он сделал резкий поворот на восток и приступил к выполнению задачи по обеспечению безопасности береговой линии. Прямо перед рассветом 25 февраля десять вертолетов морской пехоты вместе с одним универсальным десантным кораблем провели ложную атаку на военную базу вблизи кувейтского порта Аш-Шуайба. Атаку поддерживал заградительный артиллеристский огонь со стоящих недалеко от берега линкоров. Силы Коалиции не стремились захватить порт, они просто хотели «нейтрализовать» его и убедиться в том, что он не представлял опасности для стоящего в море конвоя.
В то же самое утро, когда шла атака на Аш-Шуайба, капитан-лейтенант Майкл Райли наблюдал за экранами радаров на борту «Глостера», британского эсминца, стоявшего примерно в пятнадцати милях от порта. В боевую задачу «Глостера» входила защита союзнической эскадры, поэтому Райли должен был мониторить все воздушное пространство вокруг морского конвоя. С самого начала воздушной войны команды радиолокационщиков жили по изнурительному расписанию. Они дежурили по шесть часов, потом у них было шесть часов на еду и сон, а после этой короткой передышки они вновь отправлялись в клаустрофобическую радиолокационную рубку. К моменту наземного вторжения у них начали проявляться признаки переутомления. У всех были красные глаза, и все нуждались в больших дозах кофеина.
Райли дежурил с полуночи. В 5:01 утра, как раз когда корабли союзников начали бомбардировку Аш-Шуайба, он заметил на экране радара яркую точку недалеко от побережья Кувейта. Быстрые расчеты ее траектории показали, что она направляется прямо к конвою. Хотя Райли смотрел на похожие точки всю ночь, в этой черточке на радаре было что-то такое, что сразу вызвало у него подозрение. Он не мог объяснить почему, но вид этой мигающей зеленой точки на экране наполнил его ужасом, у него участилось сердцебиение, а ладони стали влажными. Он продолжал наблюдать за приближающейся точкой еще сорок секунд — она медленно приближалась к американскому линкору «Миссури». С каждым поворотом радара расстояние сокращалось. Она приближалась к американскому кораблю со скоростью более 550 миль в час. Если бы Райли пошел на поводу у собственного страха и решил сбить эту цель, ему нужно было действовать немедленно. Если бы точка оказлась ракетой, промедление Райли обернулось бы трагедией. Сотни моряков погибли бы, американский корабль «Миссури» пошел бы ко дну, а Райли оставалось бы только стоять и смотреть, как это происходит.
Но у Райли была одна сложность. Точка на радаре находилась в той части воздушного пространства, где часто летали американские военные самолеты А-6, осуществлявшие по распоряжению Военно-морского флота США поддержку наземной операции при помощи бомб с лазерной системой наведения. После выполнения задания самолеты летели обратно к кувейтскому побережью, сворачивали на восток по направлению к конвою и садились на авианосцы. На протяжении нескольких последних недель Райли наблюдал десятки истребителей А-6, проделывавших тот же путь, что и эта неопознанная точка на радаре. Точка также шла с той же скоростью, что и самолеты, и имела похожую площадь поверхности. На экране радара она выглядела точно как А-6.
Чтобы еще больше усложнить ситуацию, пилоты А-6 взяли за правило отключать на обратном пути электронную опознавательную систему. Эта система позволяла силам Коалиции опознавать свои самолеты, но в то же время делала их более уязвимыми для иракских зениток. Неудивительно, что, пролетая над воздушным пространством, которое контролировал Ирак, пилоты предпочитали облачиться в «плащ безмолвия». Как результат, команда в радиолокационной рубке на борту «Глостера» не имела возможности установить связь с точкой на экране.
Оставался последний способ, с помощью которого радиолокационные команды могли понять, что же перед ними — приближающаяся ракета или свой самолет: нужно было определить высоту точки. А-6 обычно летали на высоте около трех тысяч футов, тогда как ракеты «Шелкопряд» шли на одной тысяче. Однако тот тип радаров, который использовал Райли, не отображал высоту полета приближающейся точки. Чтобы узнать высоту конкретного объекта, капитан-лейтенанту нужно было использовать специализированную радарную систему, известную как 909 и производившую поиск в горизонтальном диапазоне. К сожалению, оператор радара 909 задал неверный номер отслеживания вскоре после появления точки, так что Райли никак не мог узнать высоту летящего объекта. К этому мгновению он наблюдал за точкой на экране радара уже почти минуту, но ее значение по-прежнему оставалось для него тайной.
Цель двигалась быстро. Время на раздумье закончилось. Райли отдал приказ открыть огонь: две ракеты класса «земля — воздух» системы Sea Dart взмыли в небо. Шли секунды. Рейли нервно смотрел на экран радара, наблюдая, как его ракеты мчатся к неопознанному объекту со скоростью, приближающейся к скорости звука. Казалось, цель притягивает мигающие зеленые точки, как магнит — железные опилки. Райли ждал перехвата.
Взрыв эхом разнесся над океаном. Все точки немедленно пропали с экрана радара. Что бы ни летело к кораблю «Миссури», теперь оно бессильно упало в море всего в семистах ярдах от американского линкора. Несколько секунд спустя капитан «Глостера» вошел в радиолокационную рубку. «Чья птичка?» — спросил он Райли, желая знать, кто отдал приказ уничтожить так до сих пор и не опознанную цель. «Наша, сэр», — ответил Райли. На вопрос капитана, откуда он знал, что стреляет по иракской ракете, а не по американскому самолету, Райли ответил: «Просто знал».
Следующие четыре часа были самыми долгими в жизни Райли. Если он сбил А-6, то на его совести смерть двух ни в чем не повинных пилотов. Его карьере конец. Возможно, ему даже придется предстать перед трибуналом. Райли сразу же начал просматривать записи с радара в поисках малейшего подтверждения того, что точка на самом деле была иракской ракетой. Но даже при наличии достаточного времени на анализ Райли все равно не мог точно определить, что перед ним, — записи с радара не давали неоднозначного ответа. На «Глостере» быстро воцарилось уныние. Для изучения обломков крушения, все еще плававших на поверхности океана, направили специальную исследовательскую группу. Была проведена срочная перекличка всех самолетов Коалиции, находившихся в этом районе.
