Сами опросы отнимали буквально несколько минут учебного времени. Как только педагог выходила из класса, Агарвал последовательно показывал несколько слайдов с текстами и зачитывал их учащимся. На каждом слайде был либо вопрос с вариантами ответа, либо констатация факта. Увидев слайд с вопросом, школьники с помощью пультов дистанционного управления, напоминавших мобильный телефон, давали свой вариант ответа: A, B, C или D. После того как отвечали все, в качестве обратной связи и работы над ошибками демонстрировался верный ответ. На наших тестах учителя не присутствовали, но в норме опрос должен проводить учитель, который сразу сможет увидеть, хорошо ли школьники усвоили пройденный материал. Полученные результаты он может использовать для дальнейшей проработки материала.
Зачеты по тематическим блокам представляли собой плановые письменные контрольные — их проводил педагог. В конце семестра и учебного года были экзамены. Весь материал, который спрашивали на экзаменах, школьники изучали на уроках, выполняя домашнюю работу, заполняя плановые опросники и т. д. Но помимо этой обычной учебной деятельности они трижды проходили наши тесты — по прошествии каждой трети программы. Еще одна треть программы им трижды предлагалась для дополнительного изучения. Остальная треть не входила ни в тестирование, ни в дополнительное изучение в классе — ее освоение ограничивалось первоначальным ознакомлением на уроке и самостоятельным чтением учеников по собственному выбору.
Мы получили убедительные результаты. За темы, по которым проводилось тестирование, дети получили в среднем на целый балл больше, чем за остальные темы. Более того, по материалу, который напоминался в качестве констатации факта, но не участвовал в опросах, школьники получили ровно такие же оценки, что и по остальной трети материала. Мы вновь убедились, что от простого перечитывания нет никакого толка.
В 2007 г. мы расширили исследование, подключив к эксперименту восьмые классы, где изучалась генетика, теория эволюции и анатомия. Исследование проводилось точно так же, и результаты оказались столь же впечатляющими. После трех семестров выпускники 8-го класса получили средний балл 79 % («тройка с плюсом») по естественно-научным темам, не включенным в наши тесты, и 92 % («пятерка с минусом») по темам, по которым тестировались.
Эффект тестирования наблюдался и через восемь месяцев, на экзаменах в конце года. Он подтвердил результаты множества лабораторных исследований о ценности практики припоминания. Эффект, безусловно, был бы еще заметнее, если бы тестирование проводилось, скажем, раз в месяц в течение этого промежутка времени[22].
Результаты нашего исследования показались убедительными многим преподавателям колумбийской средней школы. Хотя эксперимент давно завершился, бывшие шестиклассники, изучавшие общественные науки под руководством Патрис Бейн, по сей день проходят регулярные тесты — до и после каждого урока, а также обзорный тест перед сдачей контрольной по завершенной теме. Джон Веренберг, преподаватель истории в восьмых классах, не участвовал в нашем исследовании. Но он внедрил практику припоминания пройденного в свой учебный процесс. Ее формы были самыми разными, включая письменные опросы. Кроме того, теперь он предлагает учащимся принять участие в онлайновом тестировании на своем сайте — с помощью дидактических карточек и игр. Как это работает? Например, прочитав главу об истории рабства, его ученики должны записать по этой теме десять фактов, о которых они не знали до ознакомления с главой учебника. Практика припоминания прекрасно работает и без электронных устройств.
Не так давно в классе преподавательницы английского языка Мишель Спиви собрались семь учащихся 6-го и 7-го классов — они нуждались в развитии навыка чтения и понимания прочитанного. Перед ними лежали книги, раскрытые на интересном рассказе. Каждому ребенку было предложено прочесть вслух один абзац. При всякой заминке мисс Спиви просила школьника попробовать еще раз. Когда он справлялся с заданием, учитель спрашивала детей, в чем заключалось содержание абзаца и что, по их мнению, думали и чувствовали персонажи. Как видите, никаких технологических хитростей — только старые добрые припоминание и изложение.
Тесты, которыми мы пользовались в колумбийской школе, оказались совсем не обременительными. Завершая исследования, мы собрали мнения учащихся по этому вопросу. По словам 64 % детей, благодаря тесту они стали меньше бояться экзаменов, а 89 % заметили, что лучше усваивают материал. Дети огорчались в те дни, когда им не удавалось воспользоваться пультами дистанционного управления: это развлечение нарушало учебную рутину и позволяло встряхнуться.
Мы попросили директора школы Роджера Чемберлена высказать мнение о полученных нами результатах. Его ответ прозвучал очень обнадеживающе: «Практика припоминания оказывает выраженное влияние на обучение школьников. Мы убедились, какой это ценный метод. Теперь наши педагоги достаточно информированы, чтобы включить его в свои методики преподавания»[23].
Наблюдается ли тот же эффект при обучении в более старшем возрасте?
Эндрю Собел — преподаватель международной политэкономии в Вашингтонском университете в Сент-Луисе. Его лекции посещают 160–170 студентов, по большей части первого и второго курсов. С течением лет он стал замечать проблемы с посещаемостью. Если в начале семестра на лекции могло отсутствовать не более 10 % слушателей, то в разгар семестра число прогульщиков доходило до 25–35 %. По словам Эндрю, у других преподавателей — та же картина. Дело в том, что многие профессора дают студентам материалы своих лекций в PowerPoint и те просто перестают приходить в аудитории. Собел отказался от этой практики, однако в конце семестра все равно недосчитался многих студентов. Учебный план предполагал два больших тестирования: посреди курса и итоговый. Пытаясь повысить посещаемость, Собел заменил зачет и экзамен девятью мелкими проверочными работами и объявил, что они будут проводиться без предупреждения, а их результаты повлияют на итоговую оценку. Таким образом, у студентов появилась веская причина приходить на занятия.
Результаты шокировали преподавателя. В течение семестра отсеялась треть студентов, если не больше. «Меня просто стерли в порошок, — поведал нам Собел. — Студенты меня возненавидели. Провалив тест, они предпочитали вообще отказаться от курса, чем получить итоговый низкий балл. Оставшиеся разделились на два лагеря — одни ходили на занятия и выполняли задания, другие по-прежнему не показывались. В жизни я не ставил столько пятерок с плюсом и столько троек с минусом!»[24]
Получив столь обескураживающий результат, Собел вынужден был отказаться от своего эксперимента и вернуться к прежней схеме — курсу лекций с одним промежуточным зачетом и итоговым экзаменом. Однако через два года, прослушав доклад о преимуществах тестирования, он включил в план еще один промежуточный зачет, чтобы оценить его влияние на усвоение материала. Оно повысилось, но не настолько, как он рассчитывал, да и проблема посещаемости никуда не делась.
Собел поразмыслил и снова изменил учебный план. На сей раз он объявил, что в течение семестра пройдет девять тестов с заранее объявленными датами. Никаких сюрпризов — и никакого зачета и итогового экзамена, поскольку он не собирался отнимать у лекций столько времени на проверки.
Вопреки опасениям, число записавшихся на его курс не только не упало, но даже немного увеличилось. «Неожиданные тесты студенты ненавидели, но эти контрольные стояли в расписании: если пропустил какую-то из них — значит, сам виноват. Уже не спишешь на незнание или на мою вредность. Такой порядок их не напрягал». Собел с удовлетворением отметил, что и посещаемость повысилась: «Они могли прогулять какое-то занятие, когда не было теста, особенно в весенний семестр, но на контрольные работы приходили обязательно».
Как и сам курс лекций, тесты охватывали растущую совокупность знаний. Вопросы на них были те же самые, что преподаватель обычно задавал на экзамене, однако ответы студентов к середине семестра оказались гораздо лучше, чем он привык слышать на промежуточном зачете. После пяти лет он окончательно убедился в верности избранного формата: «Уровень обсуждения на занятиях стал несоизмеримо выше. Я вижу ту же громадную разницу и по письменным работам, а всего-то понадобилось от трех экзаменов перейти к девяти тестам!» К концу семестра студенты должны сдать письменную работу: либо раскрыть одним-двумя абзацами концепции, которые прорабатывались на занятиях, либо написать полноценное сочинение. Уровень этих работ теперь сопоставим с работами старшекурсников.
«Подобную схему обучения может разработать каждый. И как же досадно сознавать, что, сделай я это раньше, смог бы дать студентам настолько больше знаний! Любопытно, что когда я внедрил эту стратегию, то понял: каким бы хорошим преподавателем я себя ни считал, содержание моих лекций — лишь часть обучения. Определяющее значение имеет и форма, в которой я подаю это содержание». Кстати, запись на курс Собела увеличилась до 185 человек.
