Я спросила Кена, что думали его родители о том, что решил пойти в армию.
«Мы были одни с мамой. Мама особого восторга от этой идеи не испытывала, но я думаю, что в глубине души она была рада избавиться от меня. Я постоянно ввязывался в неприятности и доставлял ей много головной боли. Её можно было очень легко убедить в чём угодно и она всегда разрешала мне делать, что я хотел».
Я спросила, где был его отец в тот период.
«Мои предки развелись, когда мне было восемь лет. Мама была очень потрясена всем этим. Мне всегда казалось, что мой отец был более классным, он проводил со мной время «по-отцовски», знаете, мы вместе смотрели спортивные передачи, или он иногда водил меня на матчи. Вот это было здорово! Когда он ушёл, я плакал, пока у меня глаза не пересохли. Он сказал мне, что ничего не изменится, что он будет приходить и смотреть со мной телевизор, и что по воскресеньям мы будем видеться, и что всегда останемся друзьями. Я был таким идиотом, что поверил. Первые месяцы я виделся с ним часто, потом только раз в месяц, потом раз в два месяца, потом почти никогда. Я пару раз звонил ему по телефону, но он сказал мне, что он очень занят. Где-то через год, после того как он ушёл от нас, мама рассказала мне, что он женился на женщине с тремя детьми и уехал жить в пригород. Мне было очень трудно представить себе, как мой отец может иметь другую семью. Думаю, что они ему нравились гораздо больше, чем мы с мамой, потому что обо мне он забыл очень быстро».
«На этот раз всё будет по-другому»
Фасад «крутого парня» быстро растрескался, и было видно, что Кену очень неудобно говорить о своём отце. Я спросила Кена, когда он в последний раз виделся с отцом.
«Мне было пятнадцать лет, и это была большая ошибка. Мне надоели открытки к рождеству, и я решил сам навестить его, сделать сюрприз. Я был так взволнован! Доехал туда автостопом, четырнадцать часов пути. Когда я приехал.., ну, я почему-то представлял себе грандиозную встречу, но он, хотя и вёл себя дружественно, но ничего особенного. Скоро я начал чувствовать себя дерьмом. Мы были как будто чужие. Он так старался, так заботился о тех детях, а я просто стоял, как идиот. В тот вечер, когда я ушёл, я сильно набрался. А ещё я не хочу, чтобы он знал, что я здесь. Как только я выйду, я попытаюсь ещё раз. Но на этот раз всё будет по-другому, это будет встреча между мужчинами».
Когда отец Кена покинул его, в жизни мальчика образовалась пустота. Кен был разрушен. Он пытался адаптироваться к ситуации, дав волю своей злости в школе и дома. В определённом смысле такое антисоциальное поведение было призывом к отцу, как если бы необходимость дисциплинировать сына могла вернуть отца. Однако, отец Кена был не готов услышать этот призыв.
Несмотря на неоспоримые доказательства того, что отец не желал продолжать быть частью его жизни, Кен продолжал цепляться за несбыточную мечту вернуть себе его любовь. В прошлом эта мечта привела его к огромному разочарованию, которое Кен пытался отыграть, увлекшись наркотиками. Я сказала ему о том, что я серьёзно опасалась, что этот сценарий будет продолжать доминировать в его взрослой жизни, если мы не разрушим его вместе.
Приняв на себя вину за случившееся, Кен бессознательно старался рационализировать ситуацию. В детстве он думал, что какой-то изъян в нём самом заставил отца поспешно ретироваться. Как только он пришёл к этому выводу, неизбежным следствием стала ненависть к самому себе на протяжении всей последующей жизни. Кен превратился в человека без жизненной цели и несмотря на несомненный ум, чувствовал себя несчастным в школе и испытывал тревогу: тогда армия показалась ему решением его проблем. Когда и там он почувствовал себя фрустрированным, он пристрастился к наркотикам, пытаясь как-то заполнить пустоту в своей жизни и смягчить внутреннюю боль.
Возможно, что отец Кена адекватно справлялся со своей родительской ролью до развода, но впоследствии он показал себя полностью неспособным дать сыну малейшую возможность для поддержания контакта, который был так необходим мальчику. Этим он смертельно ранил нарождавшуюся самооценку ребёнка и его убеждённость в том, что он достоин любви.
Счастливых разводов не бывает. Развод неизбежно является травматичным для всей семьи, даже при наличии самого здорового поведения участников, какое только можно себе представить в подобной ситуации. Представляется наиболее существенным, чтобы люди понимали, что они разводятся со своими супругами, а не со своими детьми. Оба родителя ответственны за поддержание связи со своими детьми, какой бы нестабильной не была их личная жизнь. Постановление суда о разводе это не приглашение неадекватному родителю к оставлению своих детей.
Уход или отдаление отца или матери создаёт у ребёнка особо травматичное ощущение недостачи и пустоты. Нужно помнить, что практически всегда, когда в семье происходит что-то неладное, большинство детей приходят к выводу, что это происходит по их вине. Этой идее особенно привержены дети разведённых родителей. Отец или мать, которые исчезают из жизни ребёнка, закрепляют в нём ощущение собственной невидимости и наносят его самооценке ущерб, который во взрослой жизни он будет тянуть на себе как кандалы.
Боль от того, что не сделано
Легко увидеть признаки абьюза, когда родитель бьёт ребёнка или бесконечно третирует его. Но «неспособность к родительству» некоторых неадекватных родителей очень расплывчата и трудно определима. Когда отец или мать наносят вред не действием, а бездействием, связь между проблемами взрослого человека и этим типом токсичного родительства весьма трудно установить. И так как дети таких родителей склонны упорно отрицать наличие такой связи, моя работа становится особенно трудной.
Проблема становится особо сложной, когда сами такие родители настолько психологически травмированы, что их становится жаль. Так как их поведение больше напоминает поведение бессильных и безответственных детей, их взрослые дети чувствуют, что должны защищать их и защищают, как жертвы преступлений часто защищают преступников, совершивших в отношении их свои злодеяния.
Неважно, что «они не хотели причинить вред» или «они делали, что могли»: подобные оправдания затемняют тот факт, что эти родители сняли с себя обязанности по отношению к своим детям. Вследствие этого оставления своих родительских обязанностей они лишили ребёнка адекватной модели родительской роли, без которой ребёнку очень трудно развиться эмоционально.
Если вы взрослый ребёнок неадекватного родителя, весьма вероятно, что вы выросли, не отдавая себе отчёта в том, что существует альтернатива вашему чувству ответственности за благополучие родителей. Ваша эмоциональная вовлечённость в эту ответственность стала вашим способом существования. Теперь у вас есть выбор. Вы можете начать процесс, в результате которого к вам придёт понимание, что вас ошибочно заставили взрослеть слишком быстро, что вас лишили возможности побыть ребёнком. Вы можете работать, чтобы выяснить, сколько жизненной энергии было спущено в канализацию и принять тот факт, что это случилось. Когда вы пройдёте этот этап, вы найдёте новый источник энергии и сил.
3. «Почему они не могут оставить меня в покое?» Контролирующие родители
Давайте послушаем воображаемый разговор между взрослым ребёнком и его контролирующими родителями. Могу уверить читателей, что такой разговор никогда не состоится, но если бы люди, вовлечённые в подобную ситуацию, могли бы открыто выразить самые сокровенные чувства, они сказали бы друг другу примерно вот это:
Взрослый ребёнок: «Почему вы так поступаете? Почему, что бы я не делал, по вашему мнению, я делаю это плохо? Почему вы не можете обращаться со мной, как со взрослым? Какое дело папе до того, что я учусь в мединституте? Какое вам дело до того, с кем я создам семью? Когда вы оставите меня в покое? Почему вы ведёте себя так, словно каждое моё самостоятельное решение это атака против вас?»
Контролирующая мать: «Я не могу описать словами ту боль, которую я чувствую, когда ты отдаляешь меня от себя. Мне необходимо, чтобы ты нуждался во мне. Я не могу перенести мысль о том, что потеряю тебя. Ты вся моя жизнь. Я прихожу в ужас при мысли о тех страшных ошибках, которые ты можешь допустить. Если ты причинишь себе вред, это разрушит меня. Я лучше умру, чем допущу мысль о том, что я провалилась в роли матери».
Слово «контроль» не обязательно несёт в себе негативный смысл. Если мать присматривает за учащимся ходить ребёнком и не позволяет ему выходить на улицу одному, мы называем её не контролирующей, а осмотрительной. Она осуществляет контроль, соотносясь с реальным положением дел, мотивированная потребностью ребёнка в защите и присмотре. Адекватный контроль превращается в излишний десять лет спустя, когда мать так же контролирует ребёнка, который вполне способен перейти улицу самостоятельно.
