В IV веке нашей эры очень часто встречалось особое отношение к божественной сущности Девы Марии, которое вполне соответствует ее роли заступницы человека, например, у Евсевия Панфила, Афанасия Александрийского, Дидима Слепца и Григория Назианского (Богослова).[18] Если сначала такое отношение было продиктовано желанием придать величие божественности Воплощенного Слова, то впоследствии оно стало свидетельствовать о непосредственном почитании самой Девы Марии.
Здесь можно сослаться на первую проповедь Прокла Константинопольского, состоявшуюся около 430 года н. э., или проповедь Кирилла Александрийского на открытии Эфесского Собора в 431 году. В последнем случае оратор говорил о «Пресвятой Деве и Богородице» как о «непорочном дворце-сокровище девственности, духовном рае второго Адама; эта двойственная сущность возникла как сплав… и стала единой связью, соединяющей человека с Богом».[19]
В последнем случае Она превозносится как «мать и девственница […] которая прославляет Святую Троицу и поклоняется Ей, распятие Спасителя, которое вознеслось во славе, благодаря которому торжествуют Небеса, радуются ангелы, изгоняются бесы, преодолевается искушение и даже падшие грешники возносятся на самые Небеса».
После решения Эфесского Собора, который назвал Деву Марию Пресвятой Богородицей (Theotokos), ее культ стал распространяться как лесной пожар при порывах сильного ветра. В одном из своих законов император Юстиниан[20] упрочил ее святой статус в империи и в новом храме Святой Софии построил новый алтарь, на котором начертал Ее имя. Нарсес[21] часто смотрел в Ее направлении на поле битвы. На знамени императора Ираклия[22] был образ Пресвятой Богородицы. Преподобный Иоанн Дамаскин говорит о Ней как о Великой Госпоже, перед которой должны преклоняться все люди, верующие в Ее Сына. Петер Дамиани[23] считал Ее самой возвышенной, преклонялся перед ней, боготворил ее и наделял всеми небесными и земными силами, о которых до сих пор не забыло человечество. Короче говоря, общее поклонение Деве Марии постепенно превратилось в целую систему доктрин и религиозных практик.
Здесь бросается в глаза существенное расхождение с Библией, где Дева Мария упоминается всего в нескольких местах. Впоследствии ее культ получил повсеместное распространение и постепенно становился все более и более значимым. Сначала ее провозгласили Пресвятой Богородицей, затем появился догмат о Непорочном Зачатии, а позднее — новый догмат об Успении Пресвятой Богородицы. Хотя Успение вошло в христианскую веру уже в XI–XII веке, оно было окончательно ратифицировано только в 1950 году папой Пием XII.
Такое развитие культа Девы Марии может вызвать изумление, если учесть, что оно происходило в жестких рамках патриархального христианского вероучения. В конечном счете голубь Девы Марии — это птица богини Венеры. Разумеется, было немало сомневающихся. Существовали секты, которые верили в то, что Святой Дух является фемининным по своей природе, а потому в Царствии Небесном существует обычное святое семейство: Отец, Мать и Сын. Эти верования очень давно были подавлены, и на церковных соборах принято решение, что Святой Дух по природе своей должен считаться маскулинным. Как заметил Юнг в своем эссе о Троице,[24] такой взгляд отдает приоритет рассудочной деятельности перед религиозным переживанием. В Царствии Небесном живет не обычная семья (отец, мать и сын), а имеет место интеллектуальный вымысел: Отец, Сын и некая таинственная, соединяющая их сила. Итак, с одной стороны, происходит развитие, предполагающее наличие маскулинной природы Троицы как маскулинной триады, а с другой стороны, мы наблюдаем постепенное развитие культа Пресвятой Девы. Как известно, во многих католических странах Пресвятая Дева Мария играет гораздо более важную роль в повседневной жизни людей, чем сам Спаситель.
Первые христиане редко находили новые направления в искусстве. В античном искусстве было принято делать копии определенного типа и снимать копии с копий. Например, изваяния или изображения ангелов были копиями со статуй богини победы Ники. А в древних христианских саркофагах можно найти скульптурные изображения крылатых фигур, которые водружают корону на голову находящейся в центре фигуры. Это означало, что умерший человек получал корону как награду за то, что одержал победу над смертью. Но данная сцена полностью скопирована со скульптуры Ники, которая венчала участников Олимпийских игр. А это значит, что таким образом самые разные христианские темы в свое время были, так сказать, «переведены» с типичных античных клише.
Что касается Девы Марии, то ее первое изображение было просто копией Изиды и ее сына Гора. Археологи испытывали сильные сомнения, пытаясь решить, была ли найденная ими скульптура именно статуей Изиды (возможно, так оно и было), но впоследствии она была помещена в христианский храм как скульптура Девы Марии. Поэтому образ Девы Марии в искусстве (и не только в искусстве, а гораздо глубже) действительно унаследовал все основные черты египетской богини Изиды, которая с начала распада Римской империи играла очень важную роль. Мистерии Изиды были связаны с мистериями Митры. Подтверждение этому можно найти в произведении Апулея «Золотой осел»,[25] где Луций проходит инициацию в мистериях Изиды, которые полностью слились в одну форму инициации.
Изида ассоциировалась с кораблями и мореплаванием. В «Золотом осле» рассказывается о весеннем празднестве, когда люди спускали на воду корабли, которые всю зиму стояли на суше. На этом празднестве богине Изиде поклонялись как покровительнице кораблей и мореплавателей, и после великой процессии в ее честь Луций прошел инициацию. Богиня Изида практически полностью унаследовала весь этот символизм. Именно поэтому в фольклоре и в некоторых фрагментах литургии ее называют Звездой Марией, Звездой Морей, что опять же свидетельствует о том, что Дева Мария тоже покровительствовала кораблям и мореплавателям.
Если говорить об официальном образе Девы Марии, то прежде всего следует отметить ее духовный аспект: Непорочное Зачатие, Успение и Вознесение Пресвятой Богородицы в ее Небесный Чертог или в Свадебные Палаты. Но тема Изиды была намного богаче. Изида считалась воплощением высочайшей духовности, но вместе с тем ей поклонялись как богине подземного мира, царице мертвых, духов, а ночью — дьявола и привидений. Изида была черной богиней — не только в смысле воплощения зла, но и смысле воплощения земли и ночи. В религиозной традиции Египта образ Изиды смешивался с образом и богини-львицы Сехмет, и богини-кошки Бастет. Она была богиней-матерью, олицетворением высочайшей духовности — Матерью Бога, бога нового солнца Гора, и женой возрожденного бога Осириса, — а также воплощением темных хтонических аспектов Великой Матери. Все они соединялись в ней. Она унаследовала или присоединяла к себе все черты многих среднеземноморских богинь, таких как Деркето-Атаргатис[26] и Анат.[27] В ней все их черты и качества слились в один образ великой богини эпохи поздней античности. Дева Мария унаследовала эти черты, но согласно официальному вероучению, она сохранила только непорочность, духовность, чистоту и т. п. Другие аспекты Изиды, связанные с плодородием земли и ее темной стороной, никогда не признавались официально.
Однако можно заметить, что в странах с преобладанием земледелия и, соответственно, крестьянского населения все эти черты, которые не признавались догматами церкви, полностью сохранились при поклонении культу Девы Марии. Если людей исцеляет святая или Девственница, то по обычаю следует сделать небольшой ex votos:[28] человек изготовлял муляж своей поврежденной руки, ноги или другого органа и подвешивал его в знак благодарности за исцеление. В Баварии существует даже жаба, которая называется Дева Мария, ибо считается, что она символизирует материнскую утробу. Женщины, которые рожают детей, не могли подвешивать восковой муляж своего живота — это было бы дурным тоном. Поэтому они лепили из воска маленьких жаб и клали их вокруг статуи Девы Марии. Этот ритуал означал просто выражение благодарности за рождение ребенка. Считалось, что особенно черные мадонны, например, в Айнзидельне или в Райдерне, помогают при деторождении, а также содействуют наступлению беременности у бесплодных женщин. Эти ритуалы существуют и по сей день, и люди уверены в том, что они помогают.
Итак, образ Девы Марии в местных культах земледельческих стран приобретал или сохранял (в разных местах это происходило по-разному) все черты хтонических богинь, покровительниц плодородия, земных богинь и темных богинь. Узнав об исповеди черной мадонне, не следует удивляться. В Айнзидельне существует легенда, что после того, как сгорел один монастырь, мадонна стала черной, но если посмотреть на ее статую, станет совершенно ясно, что это не так. Это предание лишь скрывает, что черная мадонна изначально была черной. Весьма вероятно, что она просто унаследовала свое место от античной статуи Изиды, ибо там, где христиане строили храмы в честь Девы Марии, раньше существовали святилища Изиды. Очевидно, в Айнзидельне тоже считалось, что мадонна была и будет оставаться черной. На бывшей территории Римской Империи всюду укоренился культ Изиды. Там можно найти черных мадонн. Они находятся приблизительно на том месте, где ранее существовали святилища Изиды. В этом нет ничего необычного. Люди смирялись с этим или придумывали легенды. Мадонна почернела, потому что сгорел монастырь, или еще что-нибудь в таком роде, чтобы образ черной мадонны считался безвредным и люди относились к тему терпимо. Существуют интересные параллели: например, в Южной Америке вы можете найти Мадонну Гваделупы, которая в точности унаследовала все черты индейской богини, матери плодородия.
