Однако ясно: чтобы выжить в не-голливудском мире, американское Эго должно открыться более широкой реальности. Подобно односторонне развитой невротической личности, Америка могла бы получить больше пользы, обладая более основательной и более гибкой установкой. Вместо индивидуального исполнения трюка героического сознания нам нужен круглый стол, чтобы делиться властью и опытом. В данном случае не помогла бы правота высоконравственного большинства, а понадобилось бы немного смирения.
В области культуры прослеживаются те же самые темы. В 60-70-е годы XX в. произошло их смещение от «Америка — это главное», «Мир превыше всего» и «Перед законом все равны» до «Главное — это Я». Этот культурный феномен называется «Я-Поколение», где Я — синоним американского сознания. Сфера Эго — сфера личных интересов, т. е. человек в первую очередь заботится о себе сам. Его психология направлена на то, чтобы очертить свое личностное пространство, брать на себя ответственность, «обладать» тем, что внутри, совершать выбор, самоутверждаться. Мы поддерживаем себя и боремся с собой, наше Эго принимает и наносит «удары», пытается обладать хорошим самоощущением и героически сражаться за то, чтобы «стать хозяином собственной жизни», словно этот контроль над своей жизнью можно завоевать титаническими усилиями, отобрав его у Судьбы, Бога или правительства. Именно Эго полагает, что с помощью этих титанических усилий появляется возможность избавиться от индивидуальной вины и личных неудач. Именно Эго уверено в том, что усиление контроля даст нам Прометееву отвагу подняться на вершину переживания, а не опуститься на самые его глубины.
Никогда прежде терапия не была настолько распространенной и настолько уверенной в себе. Вместе с тем существует такая опустошенность, которую не смогли заполнить никакое разнообразие и никакая уверенность. По-видимому, «Я-поколение» знает, что ему чего-то не хватает. Его коллективный и активный подход привел к повышению групповой чувствительности, понимания и исполнения, направленных на то, чтобы всегда быть «под рукой» и «в своем уме» [15]. Однако в такой культуре, как наша, где многое осуществляется мгновенно, — растворимый кофе, публикация, воспроизведение, самопознание в испорченные выходные, — мы забываем о том, что распространение может произойти как вследствие распада и медленного гниения, так и в результате приложения серьезных усилий. Мы забываем о том, что нам необходимо учиться пассивности не меньше, чем уверенности в себе. Психика одновременно является обезличенной («не-Я») и трансперсональной («больше чем Я»). Эго не может выражать глубинное ощущение неудовлетворенности, пока не обратится к основе, основанию и основательности, а также пока не спустится на уровень коллективной жизни, существующий отдельно от его избирательного внимания.
Мазохизм больше устремляет нас «вниз» и «вовне», к ценностям эго-психологии. Его воздействие в этом направлении может радикально изменить эго-установку: через постепенный отход из эгоцентризма и уход от него.
Мазохизм — это фантазия о том, чтобы быть битым, а не избитым, об удовольствии от ощущения себя плохим, от полного осознанного отречения от контроля. Мазохизм признает таких богов, которые совершенно по-особому относятся к страданиям, возможно, таких, как Христос или Дионис, воплощающих страдание. Мазохизм содержит в себе радикальное послание, направленное против Эго: при нашей болезни существуют боги, освобождающие нас от нудной и утомительной тоски по хорошему самочувствию; есть боги, которые в моменты наших самых ужасных мучений и унижений напоминают нам, что у нас не все в порядке с сочувствием и с мировоззрением.
Мазохизм — это действие негативных факторов, это концентрация на том, что считается негативным (но это действие не должно считаться плохим, злым или нежелательным). Мазохизм больше сосредоточен на отсутствии, неспособности и слабости. Ко всему этому мы испытываем чувство презрения, как к девяностофунтовому «слабаку», забывая о том, что его «бычья» мышечная маскулинность совершенно непривлекательна.
В своих исследованиях и аналитической практике я обнаружила, что часто мазохист обладает отнюдь не низким социальным статусом. Фактически имеет место прямо противоположное. По социальным меркам мазохисты чаще всего значительно более успешны: в профессиональной, сексуальной, эмоциональной и культурной сфере независимо от того, состоят они в браке или нет. Зачастую это люди, обладающие поразительной силой личности, сильным «уравновешенным Эго» и этическим чувством личной ответственности. Возможно, само присутствие этих качеств делает их мазохизм понятным и необходимым. У таких людей заметно проявляется ощущение дискомфорта, вызванное успешностью в их собственном представлении. Мазохизм, сочетающий в одном переживании унижение и удовольствие, создает амбивалентность и тем самым позволяет избежать односторонней установки — слишком большой уверенности в своей компетентности и слишком большой надежды на свои способности. Если не пытаться вылечиться от мазохизма, можно вылечиться от односторонности Эго, которое иначе может захлебнуться и утонуть в собственной успешности.
Это замечание о «лечении» заслуживает внимания. В конечном счете именно оно становится основным фокусом психотерапии. Характерно, что слова «curiosity» и «cure» (любопытство и лечение) имеют один корень. Латинское слово сиге соседствует с выражениями «бережное отношение» («саге»), «неприятность» («trouble»), «тревожность» («anxiety»), «озабоченность» («concern»), грусть («sorrow»), «внимание» («attention to») и «забота» («concern for»). Пока мазохизм воспринимается как некое отклонение, он будет неизбежно возбуждать наше любопытство. Это любопытство может подготовить нас к погружению в глубинные и совершенно непостижимые таинства души.
В процессе терапии трудно развить в себе бережное отношение и внимание к мазохистской части личности, к такому «извращенному» желанию быть уязвленным и униженным и в известной мере получать от этого наслаждение. Вместе с тем наличие любопытства очень существенно и может привести к началу терапевтического процесса, значительно в меньшей мере направленного на исключение и устранение «извращения», чем на его понимание и проявление к нему любви.
Связь между cure и curiosity… предполагает, что нам не следует их разделять. Возможно, исцеление наступит в том случае, если любопытство будет больше привлекать человека к патологии, чем отталкивать от нее.
В своем отношении к мазохизму чрезвычайно полезно не забывать о нем как об отклонении: «отклонения… становятся ключевыми характеристиками сущности человека». Как отмечает Адольф Гуггенбюль-Крейг, мазохизм лучше понимать в сочетании с концепцией индивидуации:
Разве не страдания в своей личной жизни и жизни вообще нам труднее всего принимать? Мир полон страданий, и все мы страдаем и телом, и духом, иногда трудно это понять даже святым. Одна из этих трудных задач индивидуационного процесса состоит в том, чтобы принять радость и грусть, боль и удовольствие, Божий гнев и Божию благодать. Противоположности — страдания и радость, боль и удовольствие — в мазохизме символически соединяются. Таким образом происходит подлинное принятие жизни, и тогда можно получать наслаждение даже от боли. Мазохист сталкивается и справляется с величайшими противоположностями, существующими в нашей жизни, причем делает это замечательно и совершенно фантастически.
Пациентов обвиняют в том, что они слишком многого ожидают от психотерапии. Но, возможно, что психотерапия, обладая крайне ограниченным видением, слишком мало ожидает от пациентов. Мы привлекли в психотерапию мазохизм, чтобы его вылечить. Вместо этого нам приходится признать, что у души существует потребность к движению вглубь, причем эта потребность и эта страсть имеют крайнее выражение. Мазохизм — естественный результат жизнедеятельности души, испытывающей потребность и готовой к тому, чтобы раскрыть свое собственное видение и пути своего собственного исцеления.
Глава 2. Унижение: погружение в основы мазохизма
Чтобы выбраться из лабиринта, Нужно все время держаться рукой За холодную, влажную и дрожащую стену Своего унижения.
НОР ХОЛЛ. «Лабиринты»
Но в небе нет ответа: Надо постараться спуститься на землю. И, опустившись, вы станете немножечко ближе к земле.
ТОНИ БРАУН. «К земле поближе»
Клинические симптомы и порнография — две основные составляющие мазохистского переживания: унижение и удовольствие. Хотя этими двумя составляющими мазохизм не исчерпывается, они придают ему некую специфичность: если мы одновременно чувствуем удовольствие и унижение, значит, мы испытываем мазохистское переживание.
