Это сейчас. А раньше?! Раньше были боль и беда.
Но всё по порядку. В свой сороковой день рождения я находилась в коме, в реанимации Ожогового центра Военно-медицинской академии. Ни одна другая больница Санкт-Петербурга меня не приняла. Слишком тяжелыми были поражения и отравление угарным газом. Состояние крайне тяжелое, но стабильное. Так в течение 21 дня отвечали в справочном моим родным, которые каждое утро с замирающим сердцем справлялись о моем здоровье. Предупредили сразу – «не жилец»… НО надо надеяться и верить. Чудеса случаются.
Что произошло со мной? Отвечу, что несчастный случай. Об истинных причинах возгорания нашей квартиры говорить не хочу, да и, если чест но, до конца всего не знаю. Версия следствия – залетела петарда в открытую форточку кухонного окна. В новогоднюю ночь, под утро, загорелась сначала кухня, потом гостиная. Я пыталась тушить, но потеряла сознание. Вот так и случились больница и реанимация.
И, вопреки всем прогнозам, – чудо: я пришла в сознание и на двадцать второй день пребывания в больнице начинала свою жизнь заново, даже не представляя, насколько все по-другому будет в моей жизни. Это были адский труд и сумасшедшая боль. Боль от сильно обгоревшего тела… И труд, потому что я все училась делать заново. Сначала руки. Невероятных усилий стоило донести свои ладони до лица (чтобы убедиться – там всё цело!). На это простейшее движение мне понадобилась пара часов… Потом перевернуться – сначала на один бок, потом на другой! Через день еще одна победа – села в кровати! Через несколько дней упорных тренировок я уже встала. Подолгу училась просто стоять на месте, затем ходить. Сначала шаг за шагом – длинный больничный коридор, потом упорно осваивала лестницу. Училась держать ложку. Училась говорить, потому что и это я разучилась делать… Ведь голос тоже исчез, я могла только шептать… Папа, мама, сыночек – они поддерживали меня, и когда им разрешили, приходили ежедневно. Дочка тогда была еще слишком мала, многого не понимала. Но когда ее привели ко мне, она меня не узнала, испугалась, отстранилась, заплакала. Я накрыла ее голову своей ладонью, она затихла, подняла на меня глаза: «Мама!» Узнала…
Знаете, думалось мне тогда, что все самое страшное позади, что мы справились и все у нас будет хорошо. Так, как раньше, лет пять назад, мы снова будем большой дружной семьей…
У меня был муж. Любимый и родной человек. Мы познакомились в институте, и это была любовь с первого взгляда. Мы были молоды и счастливы.
Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что в нашей семье многое держалось на мне. Не хочу говорить плохие слова, тем более что я не ангел и наверняка далека от идеала жены. Бывали ссоры, слезы, упреки. Муж любил шумные компании, праздники, погуливал. Я это знала и прощала, думая, что если не уходит, старается скрыть свои похождения – значит, это несерьезно, что все-таки любит меня и дорожит семьей. Невыносимо стало в последний год перед пожаром. Мы ссорились почти каждый день. Он приходил за полночь, я отлично понимала, где он был… Но попытки вызвать его на откровенный разговор и мои слова «я не держу тебя, сделай выбор» ни к чему не приводили.
В новогоднюю ночь мы поссорились, после полуночи он ушел праздновать к друзьям, я осталась дома с дочкой. Так все и произошло. Дочь выбежала, когда мы почувствовали запах дыма, я осталась…
Он приходил ко мне в больницу, но вел себя как совершенно чужой человек… Из больницы отвез меня в съемную квартиру, привез туда же детей. Я, глупая, наивная, удивлялась: почему он купил три подушки и три одеяла? Нас же четверо… После недельного ожидания его возвращения из «командировки» я дозвонилась до мужа и прошептала: «Ты где? Почему не приходишь к нам?» И услышала ответ: «Я никогда не буду с вами, буду жить отдельно, семейная жизнь не для меня, я – волк-одиночка».
Он с первого же дня моей болезни жил со своей любовницей, и в командировку никакую не уезжал. И детей после пожара забрал к себе не он, папа, а наши друзья.
Опять повторюсь, плохо говорить о нем не буду. Но до сих пор не могу понять почему?
Я спрашиваю сейчас: «Почему мы не поговорили с тобой ни разу (я же пыталась, но ты не хотел), почему ты ни разу честно не сказал мне о том, что разлюбил меня?! Я бы поняла. Да, было бы больно. Но хотя бы честно.
Почему ты бросил детей в тот момент, когда я умирала?
Почему ты подумал, что твое счастье и любовь важнее наших детей?»
Он просто исчез. Несколько месяцев мы не знали о нем ничего.
Я была раздавлена. И морально, и физически. Та боль, которую я испытывала в больнице, – ничто по сравнению с тем, как было больно душе, как нестерпимо ныла она от обиды, от горя, от отчаяния.
Три года я не могла прийти в себя. Три года просто вычеркнуты из моей жизни. Это была не я. Не могу понять, как позволила себе долгих три года слабости и безволия. Было многое – и карниз открытого окна на 8-м этаже съемной квартиры, и пустая бутылка из-под коньяка, и слезы, и звонки по телефону с унизительными просьбами вернуться…
Но спасали дети, родители – их потребность во мне. Очень нужны были деньги. Потому вместо санатория и оформления инвалидности, вместо пустых переживаний я вернулась на работу. И был Бог. Молитва и церковь помогали мне всегда, а в это время особенно. И еще книги и музыка.
Прошло семь лет. Вопреки всему мы – семья. Мой сын, моя дочь и я. И еще есть мои замечательные родители, есть друзья.
Я работаю, ко мне вернулся голос, кстати, в день рождения дочки. Мои нынешние коллеги даже не догадываются, что мне пришлось пережить. Чуть хриплый голос и шрам на шее, вот и все, что сейчас напоминает о трагедии.
Мне хватило ума и сил наладить общение с бывшим мужем. Ради детей. Он их отец, и они должны общаться и видеться.
Время прошло, боль стихла… Но гложет одиночество. Особенно когда дети разъезжаются по своим делам или на отдых, ведь они уже совсем-совсем взрослые… Опять молюсь: о детях, о родителях, о себе… «Боже, дай мне силы простить!» И в конце молитв: «Мне хотелось бы встретить хорошего человека!»
Я много думаю и вспоминаю. Анализирую. Вспоминаю свою юность, свою первую влюбленность. И мальчика-одноклассника по имени Саша. Вспомнились его последние слова ко мне: «Никто и никогда не будет любить тебя так сильно, как люблю тебя я!» Я тогда не приняла всерьез, рассмеялась… А теперь вот вспомнилось!
В прошлом году он нашел меня в социальной сети. Стали переписываться. Удивительно, но и у него не сложилась семейная жизнь. Он один воспитал двух девочек, своих дочек. Тоже одинок. Представляете, как много общего вдруг оказалось у нас? Сколько общих мыслей и переживаний! Почти год шла ежедневная очень интересная переписка. А потом – лето, июль и мой отпуск. Он встречал меня на вокзале. Я выходила из вагона и первое, что увидела – его глаза. И поняла сразу, как током ударило: люблю! Так сильно, что перехватило дыхание, до слез, до головокружения.
Это огромное счастье и награда – любить и быть любимой. Невероятно важно при этом доверять. Знать, что тебя принимают любую. Какое наслаждение растворяться во взгляде любящих глаз и чувствовать себя семнадцатилетней девчонкой… Легкой, смешливой, беззаботной!
Мы идем по моему родному городу, взявшись за руки, и от нашего неожиданно-долгожданного счастья светлеют лица прохожих, нам улыбаются вслед…
Наверно, совсем неважно, сколько тебе лет, не важен среднегодовой доход, а также ваш рост и злополучный вес…
Можно быть старой и несчастной и в 20 лет, а можно быть молодой и счастливой почти в 50!
Важно знать и помнить – каждая из нас достойна счастья… Надо только очень сильно этого захотеть… Жить с добром и верить в чудо!
Запомним же слова прекрасного и мудрого человека, настоящей женщины Елены Ваниной: «Важно знать и помнить – каждая из нас достойна счастья… Надо только очень сильно этого захотеть… Жить с добром и верить в чудо!» Верить! Надеяться! Жить с добром! Прекрасная формула!
Так на что можно надеяться после 45?
Я тут вспомнила одну историю. В свое время она меня поразила. Была я тогда совсем молоденькая, правда, двое деток уже появились на свет. Но о жизни после тридцати не имела ни малейшего представления. И даже желания думать о ней не возникало. Я преподавала в вузе русский язык иностранцам. Это был замечательный опыт. Научишь человека говорить по-русски, а потом тебе такие истории рассказывают о жизни в разных неведомых и недостижимых странах, что даже не верится. Поехать в те годы куда-то за границу могли лишь избранные. Даже в Болгарию… Такие комиссии приходилось проходить! А тут учатся у меня дети разных народов из такого далекого далека, что и представить можешь с трудом.
