я описывал интенсивность чувства гнева в терминах разных «зон». Слабая степень – раздражение – что-то вроде желтого света, который можно проинтерпретировать как призыв остановиться и отступить. Более сильный гнев, злость – «красная зона» – знак того, что следует уйти со сцены, где разворачивается конфликт. Первоначально моя работа с Раймондом заключалась в том, чтобы он усвоил необходимость готовить себя к адаптивной реакции, как только появится чувство вхождения в одну из опасных зон. Очевидно, в первую очередь требовалось положить конец его деструктивному поведению – прежде, чем мы сможем перейти к более когнитивно-ориентированным стратегиям. На следующей сессии он сообщил, что его ругань с Глорией обострялась до тех пор, пока он вдруг не осознал, что очутился в «красной зоне». Тогда он вышел из одной комнаты, зашел в другую, походил там взад-вперед, затем поднялся вверх по лестнице. Там он понял, что еще слишком зол, поэтому отправился на длительную (почти часовую) прогулку, пока не почувствовал, что в достаточной мере остыл для возвращения домой. Длительность приступа гнева показала, насколько сильно он был мобилизован и готов к насильственным действиям.
Еще одним симптоматическим средством борьбы с гневом является возможность переключить обсуждение с горячей темы на что-то нейтральное и отложить спор на будущее. Использование релаксации, расслабления – еще один потенциально полезный метод для снижения накала гневных чувств. Психотерапевт может обучить пациента методике прогрессивной релаксации Джекобсона (Jacobson's Progressive Relaxation Method) или побудить его практиковать релаксацию дома, руководствуясь видеозаписями одного из многих доступных методов, разработанных для этих целей [336].
Когда пациент вооружится какими-то способами сдерживания себя от скатывания к деструктивному поведению, он сможет использовать возникающее у него чувство гнева как некий маркер для идентификации и деактивации автоматических мыслей враждебного свойства. Раймонд говорил о целых последовательностях автоматических мыслей, которые мелькали в голове, когда его охватывал гнев. «Она получает удовольствие от того, что наезжает на меня… Она обращается со мной, как с куском дерьма… Она всегда на меня давит». Тогда я предложил Раймонду подумать о том, какие разумные ответы могут быть на эти мысли: (1) «Я вообще-то не знаю, получает она удовольствие или нет. Она говорит, что терпеть не может расстраиваться». (2) «Критика с ее стороны вообще-то не так уж оскорбительна. Мне просто не нравится, когда меня критикуют». (3) «Она не всегда на меня давит».
Раймонд обнаружил, что, потратив время на запись своих автоматически возникавших в моменты озлобления мыслей и на ответы на них либо немедленно, либо потом, когда остывал, он оказался способным стать более объективным в оценках своих излишне резких реакций на поведение Глории. Одновременно уменьшилась интенсивность чувства гнева. На этой стадии терапии для Раймонда было важно осознать, что перед тем, как вспыхнуть от гнева, он чувствовал себя задетым, пострадавшим, обиженным. Он смог уловить ранившие его мысли: «Она считает меня слизняком… Она меня нисколечко не уважает». Конечно, существовала вероятность, что у Глории сложился негативный имидж Раймонда, особенно из-за случаев рукоприкладства. Поэтому было особенно важно еще раз проверить, насколько точны его интерпретации.
Наша адаптированность к другим людям требует, чтобы мы были в некоторой мере способны «читать их мысли», что и пытался сделать Раймонд в случае с Глорией. Дети с раннего возраста развивают в себе «теорию разума», которая помогает им делать правдоподобные предположения, догадки об убеждениях и намерениях других людей [337]. Однако в ситуациях острых конфликтов эта теория искажается в негативном ключе, а догадки становятся основанными для предвзятости. Обдумывая свои автоматические мысли, Раймонд пришел к выводу, что у него нет доказательств того, что Глория «вообще» относилась к нему как к «слизняку», или что она не испытывала к нему никакого уважения. Затем мы внимательно присмотрелись к предположению о том, что обида тоже вызвана лишь его интерпретацией, согласно которой он безразличен Глории, и она отвергала его. Снова и снова применяя правило, что все должно быть доказано, он пришел к выводу, что его интерпретации не выдерживают никакой критики. В результате описанного психотерапевтического вмешательства критические стрелы, выпущенные Глорией в адрес Раймонда, лишились яда, которым якобы были пропитаны.
Конечно, догадки негативного свойства, появляющиеся в результате «чтения мыслей» другого человека, могут оказаться соответствующими истине. Жена в действительности может считать своего мужа дефективной размазней и не уважать его. Психотерапевтическое воздействие должно быть направлено на значения, которые он придает этим характеристикам. Например, даже если жена действительно считает мужа слизняком, означает ли ее отношение, что он на самом деле является таковым? Если она его не слишком уважает, значит ли это в обязательном порядке, что он вообще не достоин уважения? Я так объяснил это другому пациенту: «Допустим, ваша жена действительно так считает. Вы знаете, что она может ошибаться – точно так же, как ошибались вы сами в своих мыслях о ней… То, что она считает вас неудачником, не делает из вас неудачника. Это сидит в ее голове, а не происходит в действительности. Но вы не сможете выбить это из ее головы, напав на нее физически. Вам надо решить для себя, кто вы есть на самом деле. Если решаете, что вы – не неудачник, это и есть то, что имеет реальное значение. И если вам удастся заложить это в собственную голову, мы сможем продолжить и подумать о том, что вы такого сделали, что у вашей жены сложился такой ваш образ».
Я обнаружил, что, сосредоточиваясь на психотерапевтическом анализе чувства обиды и оскорбленности, возникающем у пациента, а также на смыслах, которые таятся за ними, можно помочь пациенту избежать зацикленности на мысли, что супруг(а) является Врагом. Чем яснее он будет понимать суть своих основных убеждений, тем меньше у него возникнет позывов напасть, ударить, избить жену. Он начнет впитывать в себя понимание, что обида, которую он чувствует, проистекает скорее из того смысла, который он сам придает поведению жены, а не из ее поведения.
Семейная психотерапия часто помогает предотвратить чрезмерные реакции в супружеских конфликтах. Обучение коммуникативным навыкам особенно важно для таких партнеров, как Раймонд и Глория. В частности, Глория осознала, что «пилить», бранить Раймонда за его упущения и ошибки контрпродуктивно. Она начала говорить с ним в нейтральном тоне, а он – отвечать ей не в духе «самозащиты». Они вместе согласились, что ей стоит составить список того, что он должен сделать, прикрепить его где-нибудь на видном месте в доме, а он укажет напротив каждого пункта примерную дату выполнения.
Деструктивная эскалация конфликта – от критики Глории до удара Раймонда кулаком ей в зубы – конечно, произошла не на пустом месте.
