Но что насчёт христиан? Разве их не учили всегда говорить правду? Именно об этом говорил великий богослов V в. н. э. Августин в двух своих трактатах, посвященных лжи: никогда и ни при каких условиях непозволительно лгать. Этот взгляд отца церкви был не простым упрощением, дескать, всегда хорошо говорить правду, а плодом глубоких богословских размышлений об отношениях истинного человека с Богом истины, который сам стал человеком [42].
Но множество других христианских мыслителей, как до, так и после Августина, думали иначе. Такие, как Климент Александрийский в конце второго века и его соотечественник Ориген в начале третьего – возможно, самый великий богослов до Августина, – соглашались с Платоном в его «медицинской лжи»: если ложь врача заставит пациента принять нужное лекарство, то она этически оправдана [43]. Оба они также указывали, что в Ветхом Завете сам Бог иногда говорит неправду. Когда Бог сказал Ионе возвестить жителям Ниневии, что через сорок дней их город погибнет, он совершенно очевидно знал, что после этой новости горожане начнут каяться и он удержит свою десницу от суда над ними. Соответственно, Бог никогда не имел планов уничтожить город, хотя и приказал пророку говорить о его уничтожении. Порой лживое заявление может принести колоссальную пользу.
В Писании есть много других примеров того, как ложь избранников Божиих приносит добро. Если бы Авраам не солгал о своей жене Саре, что она его сестра, его бы убили, и не появился бы народ Израиля (Быт 12). Или если бы блудница Раав не солгала и не укрыла бы израильских шпионов, те были бы убиты, и никогда дети Израиля не наследовали бы Обетованную землю (Нав 2). Можно привести много примеров того, что иногда самое правильное – это солгать.
Не это ли думали и подделыватели? Что их ложь стоит того? Что положительный эффект от их обмана перевесит их грех? Что цель оправдывает средства?
Боюсь, никогда мы не узнаем, что заставляло этих людей делать то, что они делали. Мы просто не можем проникнуть в глубину их сердца и разума, чтобы увидеть, о чем они думали, когда решили обманом выдать себя за кого-то другого. Скорее всего, если бы их читатели знали об их обмане, они бы назвали авторов лжецами и осудили их писания. Но в собственных глазах их совесть вполне могла быть свободна от угрызений и их намерения могли быть белы как снег. Они обладали истиной, в которой надо было убедить остальных, и они были счастливы солгать ради этого.
2. Подлоги под именем апостола Петра
До сего момента в своем рассказе о лжи, обмане и подделках в Древнем мире я использовал слово «истина» в самом простом смысле для обозначения корректной информации. Однако в жизни истина и противоположная ей ложь выглядят сложнее. Я думаю, внутренне мы все прекрасно это понимаем, даже если никогда об этом не задумывались. Когда мы смотрим фильм, мы часто спрашиваем: «Это настоящая история?» То есть мы имеем в виду: «Это то, что происходило на самом деле?» Если ответ положительный, то мы как-то успокаиваемся на том, что события фильма действительно когда-то имели место и, таким образом, его история оказывается правдивее, чем некий вымысел. Но даже в этом случае мы не думаем, будто абсолютно всё, что составляет фильм – действующие лица, диалоги, отдельные сцены и т. д., – представлено совершенно так, как это было на самом деле. Мы всегда оставляем место для творческого домысла, даже когда признаём историю подлинной.
Хотя можно и представить дело так, что в более глубоком смысле фильм может быть правдивым, даже если рассказывает о том, чего никогда не было. Этой точкой зрения я много лет сбивал с толку своих детей. Например, мы смотрим кино, и дети спрашивают: «Пап, а это правда?» И почти всегда я отвечал утвердительно. Но тут они вспоминают, что иногда у меня бывает иной взгляд на вещи, и переспрашивают: «Не, пап, ну в смысле, это правда было на самом деле?» Тогда я отвечал отрицательно, и они оставались в недоумении. Как и сейчас, возможно, некоторые мои читатели. Как история может быть правдой, если её никогда не было? На самом деле, есть самые разные правдивые истории, которые никогда не происходили, и это признает любой, если хоть немного задумается. Чтобы проиллюстрировать это своим студентам, я обычно пересказываю историю о Джордже Вашингтоне и вишневом дереве.
Истинные истории, которые никогда не происходили
Каждый школьник знает историю про вишневое дерево. Ещё мальчишкой Джордж Вашингтон зачем-то срубил отцовскую вишню. Когда отец вернулся домой и увидел срубленное дерево, то спросил: «Кто это сделал?» Юный Джордж ответил: «Не смею врать. Это сделал я». Обычно на этом история заканчивается, так что мы не знаем, что было потом, может, Джорджа заперли в чулан. История заканчивается признанием Джорджа [44].
Мы знаем, что эта история никогда не происходила на самом деле, потому что тот, кто её придумал, позже в этом признался. Это был человек по имени Парсон Уимз, некогда церковный прислужник и книготорговец. Позже, став биографом Вашингтона, Парсон Уимз признал, что выдумал историю с вишней, хотя до этого и заявлял, будто узнал о ней от её свидетеля, которому можно доверять. (Забавный парадокс: он буквально сказал неправду в этой истории о том, что следует говорить правду.)
Итак, этот сюжет, как мы знаем, неисторичен. Но мы по-прежнему пересказываем его своим детям. Почему? Не потому, что мы пытаемся научить их американской истории, а потому, что хотим научить их правде. Эта история претендует на истину в нескольких смыслах. Во-первых, она является хорошим образцом американской пропаганды. Кем был Джордж Вашингтон? Он был отцом американской нации. Что он был за человек? Он был честным человеком, который никогда не лгал. Правда? Насколько честным? Ну, однажды, когда он был ещё мальчишкой… Вывод ясен. Эта страна основана на честности. Это честная страна. Эта страна никогда не скажет неправду. Или так гласит легенда.
Но легенда о Джордже Вашингтоне и вишневом дереве имеет и другой смысл, благодаря которому родители в основном и рады её рассказывать детям. Эта история о личной нравственности и ответственности. Я рассказал её своим детям потому, что хотел их видеть такими же, как юный Джордж. Даже если бы они что-то натворили, я хотел, чтобы они были честны и имели силы в этом сознаться. Лучше быть честным и не бояться последствий, чем жить бесчестно. Лучше не говорить неправды.
То есть я хочу сказать, что вымысел, даже исторический вымысел, может в некотором смысле сообщать истину, даже если это что-то, чего не было. Истина – это больше, чем просто корректная информация.
Это не значит, конечно, что такой вещи, как неправда, вообще не существует. Как раз наоборот, есть множество разных неправд: некорректная информация, заведомый обман, истории, смысл которых мы не принимаем в качестве истины, основанной на нашем понимании мира [45]. Если бы мне пришлось читать книгу о детстве Сталина, в которой подчеркивались бы его кроткий нрав, добрый и мягкий характер, а также глубокая обеспокоенность всеобщим благоденствием, я бы сказал, что всё это неправда.
Люди древности тоже имели развитое чувство истины и неправды. У них тоже были легенды, которые они принимали как истину в некотором роде, не думая при этом, будто они происходили на самом деле [46]. В основном современные ученые осознают, что большинство образованных людей Древних Греции и Рима не воспринимали события своей мифологии буквально. Они понимали, что миф призван сообщить некое истинное понимание божественного царства и его связи с человеком. И ещё у древних была своя беллетристика. Многими подчёркивается, и это действительно так, что современные представления о художественной литературе гораздо сложнее и тоньше, чем они были в античности. И всё же в дополнение к мифам у людей древности были эпосы, легенды, романтические произведения, которые во многом соответствуют современным повествовательным формам. Люди рассказывали и пересказывали, читали и цитировали все эти произведения не потому, что думали, будто они точно передают описываемые в них события, а по тем же причинам, по которым и мы сейчас читаем беллетристику: чтобы развлечься, что-то узнать, научиться лучше понимать себя и окружающий мир.
Очень интересно представление о вымысле. Если мы читаем книгу, являющуюся официальной биографией Рональда Рейгана, то ожидаем увидеть в ней четкое следование фактам и полное отсутствие некорректной информации. А вот если мы читаем роман о президенте 1980-х гг., который является просто беллетристикой, нам достаточно некоторого исторического правдоподобия (например, президент в этом романе не будет шарить по Интернету и проверять, что ему написали в Фейсбуке). Но мы не ожидаем встретить там точных исторических фактов и реальных исторических деятелей. Древние эквиваленты современной развлекательной литературы работали по тому же принципу. Читатели рассчитывали на некоторое историческое правдоподобие повествования, но никогда не рассчитывали на его точное соответствие историческим событиям.
