Каковы же были результаты развязанной большевиками войны против верующих? Конечно же, она завершилась в пользу большевиков практически полным разгромом российских баптистов, пятидесятников, адвентистов. Главный большевистский эксперт в вопросах «сектантства» Ф. М. Путинцев, в частности, в 1935 г. победоносно рапортовал «наверх», что только в одном дальневосточном округе число протестантских общин там уменьшилось более чем в 3,5 раза: в 1929 г. там было 311 протестантских общин, а в 1932 г. их оказалось только 86.370 Происходило сокращение численности членов протестантских общин и в крупных городах. Там этот процесс шел даже быстрее, чем в целом по стране. В некоторых городах протестантские общины просто-напросто закрывались и снимались с государственной регистрации из-за резкого сокращения числа прихожан. Трагическая судьба, например, ожидала ленинградскую общину Церкви АСД. Идеологи партии об истории ленинградской общины АСД писали так: «В этой общине (адвентистов седьмого дня в г. Ленинграде в 30-е годы – авт.) к началу 1937 г. почти не осталось лиц моложе 40 лет. Денежные поступления в общине к 1938 году почти полностью прекратились… Следует сделать вывод о несомненном и значительном сокращении числа членов этой секты. В результате этого в феврале 1938 г. от имени адвентистской двадцатки в райсовет Фрунзенского района поступило заявление о самоликвидации секты АСД в г. Ленинграде».371
В качестве основных причин резкого уменьшения числа прихожан протестантских церквей и общин советские атеисты полагали успехи своей атеистической работы среди населения и успехи социалистического строительства партии. «По мере продвижения нашего народа к социализму, по мере социалистических преобразований в городе и деревне, вместе с ростом сознательности масс религиозность населения быстро шла на убыль, — пишет А. В. Белов в своей работе «Адвентизм». – Стали таять и ряды адвентистов. Молодежь не соблазнялась перспективами тысячелетнего царства на небе, она строила новый мир на земле. В результате в предвоенные годы влияние адвентистов почти сошло на нет. Многие общины прекратили свое существование, а оставшиеся доживали последние дни».372
Самое парадоксальное состоит в том, что формально факты и цифры, к которым прибегают такого рода авторы, доказывая ими роль социалистического строительства и атеистической работы в деле сокращения уровня религиозности населения СССР в 30-е годы XX столетия, вполне реальны и не стоит сомневаться в их правдивости. Только свидетельствуют эти факты и цифры все-таки не об успехах атеистического воспитания масс, а совсем о другом, о том, что многие десятилетия в СССР было запрещено говорить. Речь идет о том, что верующих в стране социализма, особенно в годы сталинского режима, не столько пытались переубедить, сколько ликвидировать как «врага народа». Поэтому многие христианские общины в годы сталинского террора закрывались не по той причине, что их члены отказались от своей веры и стали убежденными атеистами в результате успехов соцстроительства и эффективности атеистического перевоспитания верующих, а во многом потому, что они сами и их духовные наставники были арестованы и отправлены в тюрьму или ссылку лишь за то, что они позволяли себе верить в своего Бога. И чем большие обороты набирал маховик сталинского террора, тем стремительнее снижалось число официально зарегистрированных общин и приходов по причине отсутствия паствы и прихожан. Это вовсе не означает, что верующие встали на путь «отступничества», отреклись от своей веры. Конечно, были среди них и те, кто не выдержал испытаний и тягот сталинских годин и просто отказался от своих убеждений. Но таких было немного. Большинство же молча и по-христиански терпеливо несли свой крест, испытания тридцатых годов не пошатнули их веру. Они были готовы принять удары и тяготы судьбы за Господа своего Иисуса Христа и Его Заповеди. За эту-то стойкость и непоколебимость в убеждениях их так ненавидели местные власти и компетентные органы. Они пробовали самые различные средства, дабы заставить верующих отречься от их веры. В ход шло все: угрозы, шантаж, запугивание, всевозможные кары и наказания. Когда все эти средства оказывались бесполезными, когда представители власти убеждались в стойкости и глубине веры тех, кого они пытались толкнуть на путь Иуды, тогда их отправляли в тюрьму или ссылку в места не столь отдаленные – в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию.
Но и там верующие продолжали по-прежнему служить своему Господу и соблюдать Его заповеди. Многие из них, помня о своем долге перед Ним, об условиях своего завета с Ним, вели проповедь и среди заключенных и ссыльных, организовывали из них новые общины, проводили в камерах и бараках молитвенные собрания. За это им на новых судебных заседаниях увеличивали срок заключения, но они по-прежнему оставались верными своему Спасителю, продолжая провозглашать евангельскую истину даже в нечеловеческих условиях ГУЛАГа.373
Если же им повезло и они не погибли от истощения и каторжного труда и были освобождены на поселение, то они, пользуясь обретенной свободой и не страшась нового заключения, начинали миссионерскую работу среди коренного населения в тех местах, куда они были доставлены за казенный счет. Этих верующих, покинувших свои родные места и выбывших из состава своих родных общин не по своему желанию, официальные статистические сводки перестали учитывать, что и позволило партийным «социологам» сделать вывод о сокращении религиозности в СССР в 30-е годы XX в. Но в действительности никакого реального сокращения религиозности населения в те годы не наблюдалось, ибо на практике сработал закон «сообщения сосудов»: по мере уменьшения числа общин в центральных районах происходило соответствующее их увеличение в новых, так называемых «ссыльных» регионах. Стоит привести конкретные примеры того, как это происходило.
М. П. Кулаков, член одной из адвентистских общин, был арестован в 1948 г. и сослан сперва в казахстанские лагеря, а по истечении срока заключения был отправлен в отдаленное казахское селение Мырзыкуль (Кустанайская обл.). Там он, особенно после смерти И. В. Сталина, пользовался определенной свободой перемещения, которую использовал для организации адвентистских общин сперва в Казахстане, а затем – во всех среднеазиатских республиках СССР. Другие адвентистские работники, сосланные в Сибирь и на Дальний Восток, занимались миссионерской работой по адресу своей новой «прописки».
Возвращаясь же к тем цифрам и фактам, которые позволили партийным «социологам» сделать вывод о снижении религиозности в СССР в 30-е годы и о сокращении числа верующих по причине «естественного отмирания религии при социализме», стоит вспомнить и о таком всеми нам еще памятном явлении, как «административное рвение» многих местных партийных и советских руководителей, которые, дабы предстать перед вышестоящими начальниками в лучшем свете, в административном порядке «закрывали», т. е. снимали с регистрации общины. После этого они рапортовали «наверх» о низком уровне религиозности в их районах. В результате же на место зарегистрированных официально общин верующих, которые учитывались официальной статистикой, пришли нелегальные молитвенные дома, нелегальные богослужения, участники которых нигде не регистрировались и поэтому в официальные сводки не попадали. Как писал один из немногих серьезных советских исследователей истории религиозно-духовных процессов в России А. И. Клибанов, «распад множества сектантских общин и свертывание активности руководителей… не могут быть оценены как адекватные показатели упадка религиозного «сектантства», ибо в действительности наблюдались «нередкие случаи администрирования в области религии».374
Тяжелые потери понесла Церковь АСД в годы сталинских репрессий. Церкви АСД был объявлен бойкот всеми издательствами, типографиями, почтой. Это означало прекращение издания какой-либо духовной литературы. Затем стали закрываться общины, молитвенные дома, начались массовые аресты активных членов Церкви. Вскоре на весь СССР действующей осталась только московская община.
Затронули репрессии не только рядовых адвентистов, но и адвентистское руководство в СССР. За малым исключением к 1934 г. практически почти все церковные служители и активные члены адвентистского движения в СССР были репрессированы. Эта участь постигла и поместные церкви (общины), вследствие чего к этому же времени значительная часть церквей прекратила свою деятельность. Что касается высших и наиболее активных руководителей и членов адвентистского движения, то практически все они прошли через аресты, ссылки, заключение, многие из них погибли, другие провели в местах изоляции десятки лет. Обвинение было стандартным: «за религиозную пропаганду», за «использование религиозной пропаганды в политических целях». Чаша испытаний миновала лишь одного из видных деятелей адвентистского движения в СССР – Г. А. Григорьева, который во второй половине тридцатых годов и в начале сороковых по существу в единственном числе представлял руководство адвентистов седьмого дня в стране. Общее число репрессированных членов и служителей Церкви АСД в СССР к концу 1983 г. превысило 3000 человек, а из 200 имевшихся тогда адвентистский проповедников репрессировано было 198. Почти все 29 участников последнего расширенного пленума ВСАСД, который проходил 26-29 декабря 1931 г., вскоре были арестованы и осуждены.
