Однако, научность такого рода утверждений и умозаключений весьма и весьма сомнительна. Зато несомненной является их политическая ангажированность и безнравственность с общечеловеческой точки зрения. Не будем, впрочем, касаться всех нюансов и аспектов такого рода выводов и умозаключений. Не будем и сетовать по поводу малограмотности, отсталости и невежества адвентистов, как и других российских верующих. Не будем, наконец, и подвергать сомнению те социологические данные, на которые опирались авторы, рисовавшие соответствующий портрет невежественного, дремучего и отсталого адвентиста, баптиста и т.д. Лучше зададим вопрос, насколько велики были у адвентистов, баптистов, пятидесятников и т.д. шансы закончить среднюю школу или, в случае успешного получения аттестата о среднем образовании, поступить в высшее учебное заведение? Думается, любой знает ответ на этот вопрос: шансы эти были весьма и весьма невелики. Во многом из-за этого и не было среди адвентистов и баптистов ни научных работников, ни учителей, ни инженеров, ни врачей. Если в Западной Европе и США многие молодые адвентисты выбирали себе профессии врача, агронома, музыканта, чтобы служить Богу в миру, оказывая помощь ближнему, то в СССР адвентисты такой возможности были лишены. Именно поэтому они и оказывались вынужденными заниматься малоквалифицированным трудом. Лишь в исключительных случаях, лишь благодаря высоким человеческим качествам отдельных вузовских ректоров верующим в СССР все-таки удавалось получить высшее образование. Но и в этом случае им не удавалось устроиться на работу, соответствующую полученному диплому. Верующим было не место в советской стране. Многие в 70-80-е годы по этой причине эмигрировали из нее. Большинство же верующих-адвентистов было вынуждено продолжать жизнь в том обществе, которое обрекло их на положение людей второго сорта, на роль социальных изгоев. Естественным поэтому и было противопоставление адвентистов седьмого дня этому несправедливому миру, что, например, А. В. Белов вновь вменяет в вину адвентистам.381 В действительности, а точнее в советской действительности, не адвентисты «противопоставляли себя миру», а «мир», т. е. советское общество, отторгло их от себя, вынуждая их жить на обочине общественной жизни или же загоняя их в глухое подполье. Но и такая жизнь – жизнь вне общества, по существу вне государства – не испугала адвентистов. Случаи отступничества были единичными среди них; если таковые и случались, то отступников немедленно отлучали. Гонения, остракизм, которым подвергались адвентисты со стороны государства и общества, только усиливали среди них «мученические» настроения, асоциальные тенденции, чувства социального эскапизма и изоляционизма, с одной стороны, а с другой – представления о своем избранничестве, с помощью которых они пытались компенсировать психологический дискомфорт, являвшийся результатом социального остракизма и сегрегации. Чувство «избранничества» придавало членам общины самоуважение, укрепляло среди них межличностные отношения — дружбы, любви. Община тем самым заменяла верующим общество, сплачивала их в единое социальное целое.
Последнее никоим образом не устраивало властвующую в советском государстве коммунистическую партию и ее руководство. Осознав, что никакие полумеры не вынудят верующих порвать со своей верой, с церковью, власти и партийное руководство решилось на окончательный «штурм» религии и церкви. С конца 60-х годов прошлого (XX) века государство ужесточило свою политику в отношении религии, взяв курс на практическое ее «изживание» в стране. Сперва власти резко ограничили в административном отношении деятельность церкви в целом по стране. Не миновала эта кампания и адвентистов, на деятельность которых были наложены значительные ограничения. За кафедру с тех пор мог выйти лишь член исполнительного органа Церкви, который был всесторонне проверен властями и на которого было от властей получено «добро». Посещать больных верующих с вечерей господней на дому разрешалось лишь после их письменного заявления на имя областного уполномоченного по делам религии. Субботняя церковная школа для верующих была абсолютно запрещена под предлогом того, что образование – это прерогатива государства. Присутствующие в молитвенном зале должны были сидеть молча, иначе любой голос из зала во время проповеди или первой части богослужения (так называлась у адвентистов субботняя школа), рассматривался как нарушение законодательства о религиозном культе. Запрещалась всякая благотворительность и мероприятия по оказанию помощи даже собратьям по вере. Ну а самое главное, под угрозой административной и даже уголовной ответственности запрещалась пропаганда религиозного учения и практика крещения новых членов Церкви, исключительные случаи которых могли быть производимы только с разрешения властей. И эти меры относились к тем церквям, которые считали распространение евангельской вести основной своей догмой, наиглавнейшей обязанностью, установленной самим Иисусом Христом, каждого члена церкви. Правда, замысел авторов этих официальных постановлений и циркуляров вполне понятен, как понятна и та логика, которой они руководствовались, составляя эти абсурдные с точки зрения здравого смысла документы: создать такие правила для функционирования церкви, не нарушить которые они не могли бы, после чего с чистой совестью объявить эти церкви вне закона.
Так и случилось. Замысел опытных большевистских «юристов» и «законодателей» реализовался полностью. Адвентистские общины не могли не нарушать в своей деятельности те или иные предписанные им условия существования, после чего было объявлено: адвентизм теперь в СССР вне закона. В 1960 г. решением советского правительства деятельность центрального адвентистского руководящего органа на территории СССР – Всесоюзного Совета адвентистов седьмого дня (ВСАСД) — была прекращена; ВСАСД был распущен, хотя никакого письменного предписания на этот счет его председатель С. Кулыжский, не получил: 12 октября 1960 г. ему было об этом сообщено лишь устно председателем Совета по делам религии В. Куроедовым. Согласно распоряжению В. Куроедова, действующему от имени властей, все церковные средства, находившиеся на счету в банке, подлежали конфискации. В. Куроедов, правда, пытался уговорить последнего председателя ВСАСД’а подписать акт передачи этих средств государству добровольно. 13 декабря 1960 г. все церковное имущество (библиотека при ВСАСД, вся письменная документация, архив, финансовые бумаги) было погружено на автомашину и увезено в неизвестном направлении.
Общины адвентистов начали вести автономную полулегальную деятельность, подвергаясь сильному давлению со стороны властей и органов КГБ. Оставшиеся без руководства адвентистские общины после ликвидации ВСАСД, оказались в растерянности, ибо по существу каждая община стала самостоятельной единицей, не подвластной никакому управлению, точно как по Библии: «В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 17:6). Для Церкви наступили тяжелые испытания. Число руководящих центров, перешедших на нелегальное положение, все увеличивалось и скоро их стало как минимум шесть. Их лидеры, конфликтуя друг с другом, вовлекали в эту борьбу своих прихожан, что только углубляло начавшийся еще в 1955 г. раскол среди адвентистов седьмого дня в СССР.
Группировка П. Мацанова в 1965 г. провела в Киеве совещание, на котором присутствовало 180 адвентистских проповедников, и создала новый центр, называемый «Советом старших братьев» или «Корпусом проповедников», и объявила себя верной последовательницей чистоты адвентистского вероучения. Эмиссары «Корпуса» стали вмешиваться в дела зарегистрированных общин АСД, соблюдавших законодательство о культах, смещали в них служителей культа и создавали новые общины, верные Мацанову. Поскольку многие общины и объединения не признали правомочность киевского совещания, проповедники и эмиссары «Корпуса» стали создавать параллельные структуры АСД, смещать и назначать пресвитеров и т.д. В свою очередь противоположная сторона стала прилагать адекватные усилия для сохранения и упрочения своих позиций.
Были, конечно, и попытки сблизить позиции враждебных сторон на ряде консультативных встреч, но они не увенчались успехом, и конфронтация все более углублялась.
Кроме выше названных сторон в адвентистском движении в СССР в те годы существовало еще одно направление во главе с А. Ф. Парасеем. Лидеры этого направления стояли на либеральных позициях и обвиняли мацановцев в том, что те якобы хотят достигнуть своих целей «административным», «приказным» способом, принимая по отношению к несогласным с их точки зрения «суровые решения». А. Парасей и его сторонники выступали с призывом к миру, согласию и единству всех адвентистов седьмого дня и пытались преодолеть раскол и укрепить адвентистское движение посредством так называемой концепции «отделения от мира». Ее авторы предложили верующим следующую альтернативу: «Либо церковь очистится от всего мирского, которое широким потоком вливается в ее ряды, либо мирской дух и его влияние будут узаконены в церкви». Они предложили всем адвентистам седьмого дня отделиться полностью от окружающего их мира в своих планах, в жизни, в своих принципах, в вере, в надежде.
