Магистр тамплиеров Пьер де Монтегю написал султану и предложил ему убить Фридриха на обратном пути в Акру. Аль-Камиль сразу же переслал это любопытное послание императору, который затем окружил храм в Акре, но брат Пьер был внутри в безопасности и весьма разумно отказался выходить. Вскоре после этого Фридрих вернулся в Италию, где конфисковал все прецептории тамплиеров. Их сирийские братья ответили тем, что выгнали тевтонцев из Акры. Фридрих всегда считал, что за этим заговором Пьера стоял папа Григорий, но благодаря блестящей дипломатии Германа ему удалось заключить мир с папой, который в 1231 году признал и императора, и его сына Конрада королями Иерусалима. В следующее десятилетие в Сирии шла борьба между их сторонниками и баронами, и такое положение дел лучше всего описывается выражением «узаконенная анархия». Однако в то же время происходило расширение территории, ибо франки вернули твердыни, потерянные с 1187 года. Аль-Камиль, напуганный новостями о невзгодах мусульман в Персии и ужасных монголах, был слишком занят новой угрозой, чтобы волноваться о неверных в Иерусалиме.
Штаб-квартиры орденов находились в Акре, но их твердыни были за пределами столицы. У немцев был Монфор рядом с Акрой, который они называли Штаркенберг; у госпитальеров – Маркаб в Триполи, у моря, а у тамплиеров – Шатель-Пелерен. Последний находился в Атлите и представлял собой скорее укрепленный полуостров, чем замок, защищенный морем с трех сторон и огромной стеной из обработанного камня со стороны суши; в нем были колодцы с пресной водой, рощи, фруктовые сады, стада и даже соляные копи. Все три главных ордена владели множеством крепостей, чьи имена напоминают о романтической притягательности Утремера: Шатель-Руж (Красная крепость), Рош-де-Руассель (скала Руассель) и Бельвуар (Красивый Вид), последнюю арабский автор назвал «соколиным гнездом среди звезд». В Штаркенберге одна ужасно высокая сторожевая башня, отделенная от основного пространства крепости, господствовала над ландшафтом, стоя на своем холме, а сама обитель с жилыми помещениями располагалась в цитадели, которую окружала одинарная стена. Пожалуй, знаменитее всех был замок Крак-де-Шевалье, принадлежавший госпитальерам, «высшее достижение средневековой военной архитектуры», окруженный массивными стенами и бастионами. В нем были здания обители, капитула и великолепный зал – вероятно, апартаменты кастеляна, – его веерный готический свод тонкой работы и каменные розетки напоминали о французских монастырях.
Средневековая стратегия основывалась на захвате и обороне опорных пунктов как единственном способе удержать территорию. На протяжении всей истории Латинской Сирии обширные области удавалось контролировать расположенными в стратегических местах укрепленными пунктами, откуда можно было совершать набеги, называвшиеся шевоше: быстрые, опустошительные рейды ударных отрядов, целью которых было атаковать и удалиться с любой попавшей в руки добычей – золотом, рабами, скотом. Кастелян был старшим командующим с особыми военными обязанностями. Эти крепости представляли собой административные и торговые центры, места, где останавливались караваны и уплачивались сборы. Братья много времени проводили в гарнизонной службе; в Маркабе стены постоянно патрулировали четыре рыцаря и двадцать восемь сержантов. Иногда крепости были великолепно украшены: мозаичные полы, настенные росписи, особенно трапезная и апартаменты кастеляна, где принимали гостей. Как и в невоенных монастырях, гости ели молча, слушая Священное Писание, но блюда и сервировка стола были не хуже, чем в любом другом замке Утремера[12]. В крепостях также были часовни, где исправно проходили службы. Жизнь в этих пограничных пунктах можно с полным правом назвать военно-монашеской.
Когда собирались тяжелые тучи, братья сокращали гарнизон до минимума и отправлялись на соединение с основным корпусом своего ордена. Если они не возвращались, то в изолированных крепостях, даже если они редко находились более чем в 15 километрах от берега, почти не имели возможностей узнать, где назревает очередной «Хаттин». Формально говоря, это были неприступные твердыни, хотя они располагали провиантом, водой и другими припасами на тысячу человек, в них всегда не хватало людей, чтобы полностью укомплектовать стены. Осаждающая армия не давала гарнизону пощады, пока он не сдавался, притом что надежды на помощь извне практически не было, потому что силы королевства были очень малы. День за днем атмосфера в огромных, молчаливых замках становилась все напряженней. Мамлюки атаковали под какофонию своих военных музыкантов, завывания разъяренных фанатиков и грохот снарядов из осадных орудий. Это были «бомбы» в виде взрывающихся бочонков с греческим огнем – средневековым напалмом, смесью из серы и сырой нефти. Противник прорывал большие подкопы под фундаментами, укрепленные опорами, которые потом валили, чтобы обрушить стены. Иногда защитники с кирками и ножами нападали на «саперов» из-под земли, из своих контрмин, или выкуривали с помощью химических шашек или даже заливали водой. Местные войска из армян и арабов-христиан не отличались храбростью, на них нельзя было положиться. Осада быстро превращалась в войну на изматывание, так что крепости редко удавалось взять штурмом, но обычно они сдавались после переговоров; в 1187 году Сахьюн, по слухам самая неприступная цитадель среди всех франкских крепостей, сдалась Саладину всего через три дня осады.
Ни один из меньших орденов не владел крепостями, возможно за исключением башни Святого Лазаря, находившейся рядом с домом ордена между Атлитом и Кесарией. Но все же маленькое братство Святого Фомы хоть и медленно, но неуклонно развивалось. В 1231 году епископ Винчестерский Питер де Рош отдал английским братьям новую церковь в Акре и завещал им крупную сумму денег.
В 1239 году король Наварры Тибо (Теобальдо) высадился в Утремере со множеством французских дворян и более чем тысячей рыцарей, но в ноябре того же года некоторые из них оказались в окружении и пали во время рейда на Аскалон. К счастью, с ними не было ни Тибо, ни трех великих орденов. Иерусалим разграбили мусульманские войска, которые затем отошли. Однако Тибо вернул Бофор, Сафед и Аскалон. За ним последовал Ричард, герцог Корнуолльский, который благодаря умелым переговорам вернул многие земли на юго-западе. В тот момент, когда мусульмане были слабы, когда была возможность реального наступления, тамплиеры и госпитальеры непрестанно пререкались, интриговали с агентами императора и дрались друг с другом на узких улицах Акры. Когда тамплиеры и сирийские бароны захватили Тир, последний имперский оплот, Фридриха еще поддерживали госпитальеры и немецкие братья. Тамплиеры и госпитальеры конфликтовали друг с другом еще в 1170 году, и в 1197-м вражда разгорелась с особой яростью из-за пустячного спора за маленькое поместье в Триполи; целые годы после этого братья обнажали мечи, встречая на улице членов ордена-соперника, невзирая на все выговоры со стороны папы. Гармония ненадолго наступила, когда Пьер де Монтегю, избранный магистром тамплиеров в 1218 году, стал сотрудничать со своим братом Гареном де Монтегю, магистром госпитальеров с 1208 по 1228 год, хотя после их смерти отношения между орденами снова ухудшились.
Бедные Рыцари в 1242 году захватили Наблус и перерезали его жителей, включая крещеных арабов, и в 1243 году снова заняли Иерусалимский Храм. Они начали укреплять Святой город. Однако султан Айюб получил новых союзников в лице бежавших от монголов хорезмских тюрок. В июле того года 10 тысяч свирепых дикарей штурмовали Иерусалим, и он был потерян для франков навечно. Тем временем Утремер и мусульманские правители Северной Сирии собирались с силами. Бароны выставили 600 рыцарей, магистр храмовников Арман де Перигор и магистр госпитальеров Гийом де Шатонеф по 300. К ним присоединился отряд тевтонских рыцарей и несколько братьев ордена Святого Лазаря, а также рыцари из Антиохии и Триполи плюс несколько тысяч туркополов и пехотинцев. Сарацинские правители привели большое войско мамлюков и бедуинскую кавалерию.
17 октября 1244 года в Ла-Форби у Газы соединенная армия оставила свою защищенную позицию и атаковала египетские силы. Она сразу же оказалась под натиском свирепых хорезмцев с копьями, на которых развевались красные вымпелы. Справа франки выстояли, но слева и в центре яростный напор оказался слишком сильным для сарацинских воинов, которые развернулись и побежали. Хорезмцы и египетские тюрки окружили франков и разбили их наголову. Пало не меньше 5 тысяч христиан, в том числе и брат Арман, его маршал Гуго де Монтегю и 312 братьев; погибло 325 госпитальеров, их магистра взяли в плен, также сложили головы все лазариты. Спаслось лишь 26 госпитальеров, 33 тамплиера и 3 тевтонца. Даже если египетский султан был слишком занят другими делами, чтобы окончательно уничтожить Утремер, маленькое королевство никогда бы не смогло возместить людские потери. Магистр госпитальеров следующие шесть лет провел пленником в Каире. К счастью, орден успел разработать механизм для решения подобных затруднений и выбрал вице-магистром Жана де Ронэ, его заместителя, великого прецептора Иерусалима.
