Да, никто не стоял выше Закона, но вот равенство перед ним — вещь весьма условная и нуждается в существенных оговорках. Ведь сам Закон по-разному относился, скажем, к мужчине и женщине, к священникам и мирянам, и даже по-разному наказывал за одно и то же преступление. Например, дочь священника, обманувшая будущего мужа в своем целомудрии должна была подвергнуться сожжению, а дочь мирянина — побитию камнями. Я не берусь судить, что из них более поучительно, но различие такое почему-то было. Это детали, однако — весомые для определения образа правления и социального строя, явившего и первый в истории пример государственности теократической.
Не много народов могут похвастаться столь ранними зачатками демократизма и конституционности, но и не много среди них найдется таких, кто уже тогда поражал мир столь глубоким и органическим сращением национального и религиозного, подчинением идей самоопределения и государственного благополучия детально разработанной религиозной диктатуре.
На этом пути на протяжении где-то 3–4 веков, вплоть до окончания правления Соломона (928 г. до н. э.), всего лишь третьего еврейского царя, предки наши достигли величайших успехов. Были расширены границы (при Давиде территория страны была в 3 раза больше современного Израиля, и многим современникам она казалась чуть ли не империей), построены города, налажены ремесла и торговля с другими странами, разработаны методы налогообложения, приглушены племенные разногласия. Завоеванный у иевуситов Иерусалим был увенчан храмом и превращен в величественную столицу — в город святости и мира. И вдруг…
И вдруг большинство народа, или его представительного собрания в лице старейшин колен, отказывается признать своим царем наследника Соломона — и страна раскалывается на две неравные половинки, на два самостоятельных государства. Не уверен, что землетрясение природное могло нанести нам больший ущерб, чем этот внезапный национальный распад. Будь Солженицын евреем, он назвал бы это ударом по живому народному телу, рассекшим его на куски.
Еврейская теологическая история — Третья книга Царств — объясняет это роковое событие Божьей карой Соломону за его грехи. В этом же ключе, почти дословно пересказывая Библию, подает его и Иосиф Флавий.
Будучи великим и мудрым правителем Соломон, вместе с тем, нарушил предписания Отцов. «Сходя с ума по женщинам и необузданно предаваясь удовлетворению своих половых влечений, царь… не удовлетворялся одними туземными женщинами, но брал себе в жены множество иностранок… и тем нарушал Моисеевы законы, в силу которых было запрещено сожитие с иноземными женщинами… Соломон, в угоду этим женщинам и из любви к ним, стал поклоняться и их богам… оставляя поклонение своему собственному Богу» («ИД», кн. 8, гл. 7).
Обратим внимание: не многоженство (оно не запрещалось еврейским законом) и не разврат вменяются Соломону в вину, а нарушение запрета на жену-иностранку и, как последствие, измена еврейской идее Бога.
Согласно Флавию, царю «пришлось уже раз согрешить и нарушить законоположение, а именно тогда, когда он велел соорудить изображения медных быков под жертвенную чашею… и фигуры львов у собственного своего трона: ведь изображения эти были сооружены им вопреки точному запрещению закона» (Там же).
Этих фактов в контексте правонарушения я, честно говоря, в Библии не встретил. В ней упоминается о фигурах двух львов, стоявших у «локотников» престола, и двенадцати львов, стоявших «там на шести ступенях по обе стороны», но без малейшего порицания, а лишь как свидетельство царского могущества и роскоши (3-я Книга Царств, 10, 18–20).
Однако к этому я еще вернусь, а пока коротко сообщу о других звеньях этого трагического сюжета. Пророк, посланный самим Предвечным, сообщил Соломону, что его царство Бог пощадит, поскольку его отцу, Давиду, Он обещал не отнимать страну у наследника, но вот сыну Соломона придется худо. Господь отнимет у него 10 колен и отдаст одному из рабов отца. Этим рабом оказался градостроитель и военачальник Иеровоам, к которому тоже явился пророк и сообщил о том же решении Всевышнего. При этом пророк взял «новую одежду, которая была на нем, и разодрал ее на двенадцать частей, и сказал Иеровоаму: возьми себе десять частей…» (Там же, 11, 30–31).
Воодушевленный всеблагой вестью свыше, Иеровоам начал «свои попытки склонить народ к отпадению от Соломона, причем побуждал народ передать ему верховную власть». Соломон решил его убрать, но тот, предупрежденный, бежал в Египет.
После смерти Соломона начальники отдельных колен призвали Иеровоама из Египта и вместе с ним потребовали от сына Соломона, Ровоама, «облегчить их службу и обращаться с ними помягче». Ровоам, по молодости и непокорности нрава, высокомерно от требования отказался — и судьба страны была решена. Ровоама признали «своим царем колена Иудово и Веньяминово», тогда как «весь остальной народ с этого дня отложился от потомства Давидова и выбрал Иеровоама своим властелином». Так заканчивает светский пересказ Библии Иосиф Флавий.
Оба источника впутывают в эту историю еще одно лицо — носителя Божьей кары царю Соломону. Это некий Адер из Идумеи, завоевав которую, воины Давида в течение шести месяцев перерезали «всех молодых людей, способных носить оружие». Чудом спасшийся и возмужавший в Египте Адер в самое трудное для стареющего Соломона время, объединившись с шайками сирийских разбойников, вторгся в «землю израильскую, предавая все опустошению и разграблению» («ИД», кн. 8, гл. 7, а также: 3-я Книга Царств, 11, 14–25).
Эта сюжетная вставка интересна лишь тем, что показывает насколько незначительной была угроза целостности страны со стороны внешнего врага. Все было достигнуто нашими собственными силами. И еврейское сознание повествует об этом с поразительной будничностью и элементарностью. Царь проштрафился — Бог наказал весь народ. Подумаешь, невидаль! Разве не каждый день распадаются народы и страны?
К тому же с Богом-то договор был. Все честно: договор подписали, нарушили — вот вам и плата. В договоре эта предупреждающая о наказании статья есть. Забыли, что ли?!
В переводе на язык атеиста, «договор с Богом» — не что иное, как собрание правил, предписаний или законов. И вот, в данном случае, одно из них — предписание, правило или закон! — оказалось настолько железобетонным в сознании вождей народа, что привело к катастрофе. Но лиха беда начало. Поставь букву выше жизни один раз — и пошло-поехало. В дальнейшем, гибель Израиля, а затем и Иудеи (причем, Иудеи — дважды) произойдет в таком же идейном захлебе.
Однако не будем нарушать принципа историзма и посмотрим на чисто религиозный аспект проблемы, в котором Бог — это, в самом деле, Бог, а не метафора идеи.
Здесь все сложнее и, вместе с тем, проще.
Сложнее — потому, что Бог, с одной стороны, выступает в качестве живого лица и человеческим голосом предупреждает, чем Он не доволен и за что наказывает; с другой стороны, Он — нечто высшее, не человеческое, и никому не дано знать, чем Его деяние мотивировано.
Проще же — потому, что именно в этой двойственности, на этой пульсирующей неопределенности и неуловимости Высшей силы и, особенно, на том, что никому не дано последнее и точное о ней знание, легко спекулировать и профанировать. В условиях господства чего-то очень святого, высокого, неприкосновенного неизбежно появляются наделенные особыми способностями знатоки и толкователи. Их роль в еврейской истории выполняли пророки, которые далеко не то же самое, что простые жрецы-оракулы у греков.
Еврейские пророки, прежде всего, — ближайшие сподвижники Бога и потому носители непререкаемой истины и духовного суда. Многие из них, как, скажем, пророк Иеремия, пытавшийся спасти Иудею от полной гибели (я еще скажу о нем), были мудрейшими наставниками царей, настоящими подвижниками, бескорыстными выразителями национальной совести и боли. Но увы-ах, можно ли требовать от жизни больше, чем она дает?
Многие из пророков, говоря современным языком, были, своего рода, комиссарами, т. е. обыкновенными идейными надзирателями за выполнением буквы Закона, поставленными над любым большим начальником, включая царей.
Именно устами пророка Нафана, стоявшего комиссаром над царем Давидом, Господь высказывает ему свой гнев и обещание кары над всем домом его (читай: страной, династией) «во веки»: «Итак, не отступит меч от дома твоего во веки, за то, что ты пренебрег Меня и взял жену Урии Хеттеянина, чтобы она была тебе женою» (2-я Книга Царств, 12, 10).
Давид поступил, в самом деле, наиподлейшим образом. И не потому даже, что, пользуясь властью, присвоил себе жену своего подчиненного, а попросту потому, что для развязки рук послал своего подчиненного на смерть. Другими словами, распорядился его убить, написав полководцу Иоаву письмо следующего содержания, причем издевательски передал это письмо с самим Урием: «… поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтобы он был поражен и умер» (Там же, 15). Задание было беспрекословно и незамедлительно исполнено, так что, по человеческим меркам, Давид совершил преступление, которое должно было бы быть более наказуемым, чем грехопадение Соломона.
