Конечно, любой правитель Древнего Рима считал, что каждый эпизод его жизни, а тем более смерть, – важнейшие события для всех стран и народов.
Согласно текстам Светония, Домициан приказал на следующее утро привести к себе германского предсказателя, который напророчил перемену власти в государстве.
«…Император выслушал его и приговорил к смерти.
Почесывая лоб, он царапнул по нарыву, брызнула кровь. „Если бы этим и кончилось“, – проговорил он. Потом он спросил, который час, – был пятый, которого он боялся, но ему нарочно сказали, что шестой.
Обрадовавшись, что опасность миновала, он поспешил было в баню, но спальник Парфений остановил его, сообщив, что какой-то человек спешно хочет сказать ему что-то важное. Тогда, отпустивши всех, он вошел в баню…»
По мнению Светония, заговорщики раздумывали, где и когда убить императора. Им предложил помощь некий Стефан, находившийся под судом за растрату. «…Во избежание подозрения он притворился, будто у него болит левая рука, и несколько дней подряд обматывал ее шерстью и повязками, а к назначенному часу спрятал в них кинжал…»
Стефан пообещал начальнику дворцовой охраны раскрыть заговор и выдать заговорщиков и был допущен к императору. Но поставил условие, что сделает это лишь наедине с Домицианом.
Пока император читал донос, специально написанный неразборчиво, Стефан нанес ему удар кинжалом в пах.
Раненый пытался сопротивляться, но силы были неравные. На императора накинулись еще трое заговорщиков, прятавшихся до этого в комнате.
Во время этого покушения в комнате находился мальчик-раб. Домициан крикнул ему подать из-под подушки кинжал и позвать стражу. Однако под подушкой кинжала не оказалось, а двери комнат были закрыты.
Император некоторое время продолжал сопротивляться. Он старался вырвать у Стефана кинжал, но завладеть оружием не смог.
На следующий день после смерти Домициана многие аристократы сделали Минерве богатые пожертвования. Простые жители Рима были удивлены. Ведь до сих пор знать не очень-то почитала богиню ремесел и искусств.
Потом кто-то пояснил: сегодня Минерва получает щедрые дары за то, что отвернулась от императора Домициана.
Несбывшиеся менты императора
Рим всегда был жесток и к рядовым гражданам, и к своим вождям. Особенно – к оригинальным личностям и к тем, кто проводил большие перемены в стране, – так считал император Калигула, полное имя которого – Гай Юлий Цезарь Германик.
Свое прозвище он получил еще в детстве. «Калигула» – это уменьшительное название солдатского башмака. Будущий император, сын знаменитого полководца Германика, часть своего детства проводил в лагерях и поселениях Римской армии. Там он носил те же одеяния, что и солдаты, жил и питался как они. С малых лет Калигула обучался вместе с воинами их ремеслу и пытался во время тренировок не отставать от взрослых.
Существует предание, что, едва научившись ходить, малыш устремлялся за пределы военного поселения. Несколько раз солдаты отлавливали непоседливого Калигулу в лесах и возвращали в лагерь. Но однажды он пропал на много месяцев (по другой версии – на несколько лет). Поиски ни к чему не привели. Его посчитали погибшим.
Спустя какое-то время римские легионеры наткнулись на табун диких лошадей. Среди животных находился голый подросток. Он не желал возвращаться к людям, но солдатам удалось поймать его. По характерному шраму на плече распознали Калигулу. Мальчик ничего не хотел рассказывать о своих приключениях и о жизни в табуне.
Легионерам все же удалось выяснить, что маленького Калигулу воспитывала и кормила своим молоком дикая кобылица. Человеческий детеныш быстро освоился в табуне, научился понимать язык лошадей, перенял многие их повадки, приобрел способность быстро бегать на длинные дистанции и подражать голосам животных.
После возвращения Калигула стал произносить слова медленно и нараспев. Эта привычка сохранилась у него до конца жизни.
Впоследствии приближенные посоветовали будущему императору никогда не упоминать о жизни в диком табуне: язвительный, насмешливый Рим не упустит возможности поиздеваться над этим, а политические противники используют для всевозможных интриг.
После смерти императора Тиберия главными его преемниками были родной внук Гемелла и внучатый племянник Гай Юлий Цезарь Германик.
В марте 37 года императором стал двадцатипятилетний Калигула. Произошло это благодаря поддержке преторианской гвардии.
Первые месяцы почти абсолютной власти молодого правителя породили и первые, порочащие его, слухи и сплетни. Одни из них умерли на устах жителей той эпохи, другие дошли до наших времен и с удовольствием смакуются в современной печати, обрастая всевозможными домыслами и нелепостями.
Радостный и боязливый шепот разлился по улицам и домам Вечного города – от плебейских лачуг до патрицианских дворцов, – когда умер внук Тиберия, Гемелла.
Он был соперником Калигулы на императорский трон – значит, дело ясное: убит. Версия не лишена основания. Многие вожди Древнего Рима грешили физическим устранением своих противников и неугодных людей.
Так что у жителей Вечного города смерть Гемеллы особого ужаса и негодования не вызвала. История обычная: Гай Юлий Цезарь Германик устранил соперника. Так поступали его предшественники, так будут поступать и преемники.
В предании о гибели Гемеллы сказано, что он совершал с приятелями конную прогулку в окрестностях Рима. На пути кавалькады вдруг оказался Калигула. Он пристально посмотрел в глаза жеребцу своего соперника и издал тихий, похожий на ржание, звук. Конь под Гемеллой резко вздыбился так, что всадник не удержался и слетел на землю. Ушибы оказались незначительными, но боль нарастала с каждым часом. Через несколько дней Гемелла умер.
В открытую обвинить Калигулу никто не осмелился. К тому же, в те времена устранение претендентов на трон было делом обычным. Их убивали не только ядом и кинжалом, но и с помощью чародейства.
«Нарушение традиций ведет к разрушению государства», – говорили в Древнем Риме.
Политическая реформа начинается с ломки тех или иных традиций. А молодой честолюбивый император задумал многое изменить в своем государстве. Он мечтал основательно реформировать административную систему в стране, армию, экономику и… даже замахнулся на религию.
Вот тут уж римляне не позволили воплотиться в жизнь многим замыслам Калигулы. Возможно, поэтому о своих подданных он отзывался пренебрежительно: «Неблагодарный сонный сброд, я заставлю вас содрогнуться от страха и изумления. Я разбужу вас своими деяниями…»
Противостояние
Тайное и явное противоборство началось между императором и патрициями в первые месяцы прихода Калигулы к власти. Затем озлобленность и возмущение аристократии против молодого, взбалмошного правителя поддержал и простой народ, и армия, и жрецы.
Император отчасти понимал, что не дает возможности воплотить его идеи в жизнь, кто противится его реформам. Он стал совершать весьма экстравагантные поступки и деяния наперекор традициям и мнению общества.
Граждан Римской империи изумляли и ужасали перемены в стране и в городе, их ропот превращался в открытое и яростное недовольство. И в столице и в провинции назревали заговоры. Все больше Калигула терял друзей и сторонников, все непредсказуемей и нелепей, с точки зрения подданных, становились его деяния, поступки, распоряжения.
Он требовал себе божественных почестей: приказывал устанавливать в храмах свои скульптурные изображения и произносить перед ними особые молитвы, бить ему земные поклоны. На увеселения в Риме и во многих городах империи за неполные четыре года правления он спустил все накопления своего предшественника Тиберия.
В неимоверном количестве Калигула закупал в Азии, Европе и Африке диких зверей для гладиаторских боев. Огромные суммы уходили на проведение различных праздников в столице империи.
Чрезмерные расходы государственной казны заставляли правителя Рима постоянно повышать налоги и прибегать к конфискации имущества подданных.
Императора втихаря обвиняли, что он чаще проводит время с лошадьми, чем с людьми, а государственными делами занимается меньше, чем своими конюшнями. По-видимому, тогда и появилось у Калигулы еще одно прозвище – «Необъезженный конь» и пошли пересуды о его жизни в диком табуне.
В пику патрициям он попытался сделать то ли сенатором, то ли консулом своего любимого коня. Впрочем, сам Калигула потом говорил: это была всего лишь шутка, чтобы подразнить идиотов.
Шутка удалась… Тысячи статей, очерков, книг, написанных о Калигуле без малого за двадцать веков, редко обходятся без упоминания о случае с его конем.
Древнеримский историк Светоний Транквилл возмущался выходками тирана: «Отцов он заставлял присутствовать при казни сыновей, за одним из них он послал носилки, когда тот попробовал уклониться по нездоровью; другого он тотчас после зрелища казни пригласил к столу и всяческими любезностями принуждал шутить и веселиться…»
