носили физиолого-биологический или виртуально-цифровой характер. Информация не хранилась ни в книгах, ни, тем более, каких-нибудь пергаментных или папирусных свитках, и любые надежды найти некие «великие библиотеки» тех времен являются абсолютно иллюзорными, ведь в воображении исследователей такие библиотеки должны быть именно папирусно-пергаментными или даже состоять из покрытых эзотерическими закорючками глиняных табличек. Даже если люди случайным образом и наткнутся на каким-то чудом сохранившийся носитель информации того времени, они просто не поймут, что это такое и как им пользоваться. Представьте себе, что человеку из XVIII или XIX века, даже ученому, в руки попало обычное внешнее запоминающее устройство для компьютера – хоть та же «флэшка» в виде миниатюрного брелка для ключей или какой-нибудь потертый от частого употребления компактный диск. На них может храниться хоть вся Британская энциклопедия или даже тысяча Британских энциклопедий, но ученый с наморщенным от страшного мысленного напряжения лбом просто сделает стандартный для современных ученых «логичный» вывод, что это предмет какого-то пока неизвестного науке религиозного культа, ибо в головах современных ученых вся жизнь цивилизаций тех времен сводилась и до сих пор сводится к диким языческим культам, и ничего другого быть просто не может, поскольку история человечества – это всегда технологический или другой «прогресс» с этим ученым и другими учеными на его вершине, конечно же. Такова одна из основных догм нашей науки, которая никогда не подвергается сомнению, ибо является чисто религиозной, что бы сами ученые по этому поводу ни говорили. В основе любых сколько-нибудь значимых убеждений человека всегда лежит чистая вера – всегда! И ученые – наравне с остальными людьми – просто веруют в свои необсуждаемые религиозные догмы, или хотя бы их внешне придерживаются, и в эту веру всё, в конечном счете, и упирается. В пыльных запасниках современных археологических музеев хранится достаточно большое количество странных древних артефактов, предназначение которых в рамках общепринятой науки совершенно необъяснимо и которые ученые предпочитают вообще не упоминать и делать вид, что их не существует, поскольку эти артефакты чрезвычайно неудобны для официальной исторической науки и ее религиозных догм веры, а ведь с верой, как известно, не шутят и догмы ее сомнению не подвергают. Иначе вас ждет громогласная анафема с угрозой лишения сана ученого при повторном отступлении от канонических догм. Так что и осуждать ученых особо-то нельзя, ибо многие из них просто боятся за свое положение в официальных научных учреждениях и связанные с этим положением материальные и иные выгоды: сегодня ты всеми уважаемый почтенный профессор с понятными перспективами и хорошей зарплатой, публикациями в самых лучших научных изданиях и постоянными поездками на различные конференции, а завтра можешь стать безработным изгоем с одной единственной более или менее ясной перспективой на обозримое будущее – перспективой выселения твоей семьи из квартиры на улицу и связанными с этим неприятными разговорами с женой. И всё из-за нескольких неосторожных слов, подрывающих негласные религиозные догмы научного сообщества. А оно того стоит? Нет, конечно. Понятно, что вслух эти соображения никогда не озвучиваются, но они всегда присутствуют – молчаливый внутренний цензор неусыпно наблюдает за соблюдением «церковных» канонов и ни на минуту не ослабляет своей хмурой подозрительности. Кстати, основной составляющей «символа веры» современной науки уже давно является приверженность безбожию – если и не искреннее безбожие ученого, то хотя бы его внешне выражаемая почтительность к официальному и постоянно декларируемому безбожию науки. Генеральную линию партии ни в коем случае нельзя подвергать явному сомнению, а иначе вас ждут неприятные последствия личного и карьерного характера!
***
В Пирамидах люди говорили с «богами», то есть с отпавшими от Бога ангелами. Там «сыны Божии» сходили к дочерям и сынам человеческим, пытались в них вселяться или общались с ними по-другому, давая им «знания небесных сфер». Там размягчалась и снималась защита души от вселения – возможно, с использованием особых ритуальных музыкальных вибраций и наркотиков, изменяющих сознание. Это могло быть местом массового сотворения «гениев», общения с «богами» и получения «откровений свыше». Пирамиды были многофункциональными сооружениями, и это было одной из их важнейших функций. Возможно, эффективный «симбиоз с богами» был возможен только в пределах непосредственно самой пирамиды или зоны покрытия волновых полей пирамиды – зоны действия «благодати», так сказать. Это можно сравнить с современным вай-фаем с ограниченной зоной покрытия. Возможно, этот проект падших ангелов перед Потопом стал для них единственным, а после Потопа падшие ангелы должны были распыляться на множество самых разных проектов, но желание восстановить старый проект всеобщего и полного контроля над людьми, который показал себя чрезвычайно эффективным, у них наверняка должно было остаться.
***
Перед Потопом искусство могло в значительной мере, или даже полностью, свестись к созданию творцами тех времен виртуальных нейро-миров «дополненной реальности», в которые люди погружались на более или менее длительное время. Это можно сравнить с чтением художественной литературы, прослушиванием музыки, наркотическими грезами, компьютерными играми или продуктами голливудской, или других «фабрик грез», в которые все мы время от времени погружаемся. И, конечно же, не забудем про шлемы виртуальной «дополненной реальности», которые сейчас имеются почти во всех развлекательных центрах крупных городов. Попробуйте в своем воображении всё это поднять на гораздо более высокий уровень, скомбинировать и погрузиться в то, что у вас выйдет в результате такого мысленного эксперимента. Вряд ли у вас это получится, хотя по-отдельности все эти вещи вам хорошо знакомы. И тем более у вас – или у меня – не получится адекватно представить себе искусство конца первой эры человечества. Не получится в силу совершенно другого уровня пока еще мало освоенных нами технологий фабрики грез того времени, которые были гораздо более мощными и изощренными, и в человека эти виртуально-наркотические грезы высочайшего профессионального уровня поступали не снаружи, через глаза или уши, как в нашем случае, а изнутри – непосредственно на нервные окончания или прямо в мозг. Люди могли полностью уходить в совершенно другие созданные для них великими гениями того времени синтетические нейро-миры и подолгу там жить. Или же они могли погружаться туда время от времени подобно тому, как мы погружаемся в современные телевизионные сериалы – по одной серии в день или неделю. Видимо, это зависело от конкретного человека – от его финансовых, биологических, статусных или каких-то иных возможностей или предпочтений. Поскольку нейробиологические технологии того времени и основанные на них искусства развивались столетиями, если не тысячелетиями, то совершенно невозможно себе представить конкретные формы и масштаб применения внутренней виртуальной или дополненной реальности, которые они могли приобрести в культуре цивилизации – или цивилизаций –
