как синонимы.
33 Так, думается, лучше перевести фразу: ταίς επινοίαις των περιποιητικών της σαρκος τρόπων λιπαινόμενος. Исходной точкой этих рассуждений преп. Максима является та мысль, что если греху присуще возникать преимущественно вследствие наслаждения, то он преодолевается скорбью, а одним из главных путей такого преодоления является освобождение ума от «вещественного представления» (или мечтания – υλικη φαντασία), которое полностью подавляет ум, заставляя его постоянно думать о сохранении плоти (см.: Volker W. Maximus Confessor als Meister des geistigen Lebens. Wiesbaden, 1965. S. 156–158).
34Схолия 15: «Он говорит, что когда в нас побеждает разум, то с необходимостью ввергается в мучения плоть, вынужденная рабски служить разуму для [достижения] добродетели».
35 Идея подчинения чувства (то есть греховной плоти с ее низменными удовольствиями) уму заложена в святоотеческой аскетике с самого ее возникновения. Уже преп. Антоний Великий в одном из своих посланий говорит о том, что тело должно быть очищено многими постами, бдениями и молитвами. Это происходит, если «Дух покаяния» отверзает очи души человека, – тогда ум его начинает проводить различие между телом и душой и постепенно научается Духом относительно того, как очищать и душу, и тело. Благодаря такому очищению происходит отделение нас от тех «плодов» плоти, которые смешались со всеми членами нашего тела после грехопадения, и восстановление этих членов в их изначальном состоянии. В результате тело полностью подчиняется уму, который окончательно очищает это тело от всяких греховных движений. Сие, как говорит преп. Антоний в другом послании, делает человека подлинно разумным и подготавливает его к тому, чтобы обрести совершенную свободу через Пришествие Господа. Став подлинно разумным, человек познает себя в своей «умной сущности», а познавая себя, он познает и Домостроительство Творца (см.: The Letters of Saint Antony the Great. Translated with Introduction by D.J. Chitty. Oxford, 1991. Р. 2, 9). При этом преп. Антоний, как и все отцы Церкви, не мыслит тело как начало злое и порочное само по себе, считая, что оно должно только лишь очищаться от греховных примесей посредством деятельности ума, руководимого, в свою очередь, Духом (см.: Rubenson S. The Letters of St. Antony. Origenist Theology. Monastic Tradition and the Making of a Saint. Lund, 1990. Р. 71). Преп. Максим в своем миросозерцании остается целиком верным этой аскетической традиции первоначального монашества, развивая ее и придавая ей более глубокие богословские измерения.
36 Преп. Максим цитирует очень свободно. По толкованию епископа Никанора, этими словами «апостол воссылает хвалу Богу, возродившему нас и в Воскресении Иисуса Христа давшему нам твердую опору к надежде (см. 1 Кор. 15:14–17) получения еще высших благ, которые даруются нам в конце времен (см. Деян. 20:32), если только мы пребудем в вере. Мы спасены в надежде, говорит другой апостол. И действительно, теперь верующий лишь уповает на спасение, а обладание им есть дело последнего времени, к которому, однако, должны быть готовы всегда (см. Мк. 13:35–37), в особенности же во дни опасных искушений, которым подвергались читатели апостольского послания. Здесь в немногих, но сильных словах изображено величие искупления и счастие быть христианином» (Епископ Никанор (Каменский). Толковый Апостол. Ч. 1. С. 513).
37Ср. одно рассуждение св. Феолипта Филадельфийского, которое на первый взгляд звучит неким диссонансом с высказыванием преп. Максима: «Если возлюбишь ты отречение от мирских вещей и телом, и душой, то бич муки (μάστιξ οδύνης) не приблизится к душе твоей и стрела скорби (печали – λύπης βέλος) не уязвит сердца твоего и не омрачит лица твоего. Отделившийся от сластолюбивого обыкновения и отвергший пристрастие к названным выше земным вещам притупляет жало скорби. Ибо Христос является подвизающейся душе и неизреченную радость доставляет сердцу, и эту неизреченную радость не может отобрать никакая сладость мира [сего] и никакое несчастие его» (Свт. Феолипт Филадельфийский. Слова о трезвении. Слово 1, 8 // Свт. Феолипт Филадельфийский. Аскетические творения. Послания. М., 2018. С. 198 // Theoleptus of Philadelphia. The Monastic Discourses / A Critical Edition, Translation and Study by R. E. Sinkewicz. Toronto, 1992. Р. 90). Но по сути, преп. Максим, как это явствует из нижеследующего его рассуждения, говорит о том же, что и св. Феолипт: скорбь, мука и печаль плотского чувства не могут быть сравнимы с духовной радостью, которая полностью затмевает их своей неизреченным восторгом.
38Схолия 16: «Плоть принадлежит душе, а не душа плоти. Ибо он говорит, что низшее принадлежит высшему (τού γαρ κρείττονός φησι το ηττον), а не высшее низшему. Поскольку же с плотью, вследствие преступления [заповеди], смешался закон греха, который есть чувственное наслаждение, то эта плоть была осуждена через удручения (δια πόνων) на смерть; смерть же имела своей целью истребление закона греха. И отчетливо познавший, что вследствие греха и для его истребления вошла [в жизнь человеческую] смерть, всегда преисполнен радости в душе, подвизающейся для того, чтобы закон греха удалился, посредством разнообразных удручений, от его собственной плоти [и он стал бы готовым] к принятию будущей блаженной жизни в духе. А сподобиться ее нельзя иначе, как уже в здешней жизни опорожнив плоть, словно некий сосуд, от закона греха, [который овладевает душой] вследствие [ее] добровольной привязанности к плоти».
39 Ср. толкование блж. Феофилакта: «Сказав о страданиях, апостол, чтобы слушатель его не поколебался, как выведенный на страдания и влекомый на бедствия, говорит: не бойся. Страдания нынешняго времене, то есть привременные и преходящие, ничего не стоят в сравнении с будущею славою. Не сказал: с будущим покоем, но: славою, которая для многих вожделенна. Где покой, там не всегда слава, а где слава, там и покой. Словом “явитися” показал, что слава и теперь есть, но скрыта, а тогда она явится, то есть совершенно откроется. Так как она величайшая и неизреченно превосходит настоящий век, то и уготована как простирающаяся в нескончаемые веки. Поэтому, слушатель, имея в виду, что страдания – нынешняго времене, то есть привременны, а слава будущего века нескончаема, презирай страдания и приобретай славу» (Блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского, Толкования на Послания св. апостола Павла. М., 1993. С. 52). Если учитывать контекст последующего стиха Послания к Римлянам, то мысль св. Павла проясняется следующим образом: «Апостол изображает славу, которая некогда должна открыться в искупленных и оправданных как в сонаследниках Христовых в противоположность их страданиям в мире здешнем. И так как орудие этих страданий в общем смысле – это внешняя, окружающая их природа, со всеми ее многообразными силами, поврежденная и враждебная человеку, и так
