Коран 2
190 И сражайтесь на пути Бога с теми, кто сражается с вами, но не преступайте [cv], - поистине, Бог не любит преступающих!
191 И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн — хуже, чем убиение! [cvi] И не сражайтесь с ними у запретной мечети, пока они не станут сражаться там с вами. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверных!
192 Если же они удержатся, то… ведь Бог — прощающий, милосердный!
193 И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а (вся) религия будет принадлежать Богу [cvii]. А если они удержатся, то нет вражды, кроме как к неправедным!
Последнее можно считать рекомендацией: сражаться с неверными, если последние препятствуют распространению ислама (то есть, одержимы сатанизмом) до полной победы, когда « (вся) религия будет принадлежать Богу». При жизни пророка вс общем-то так и происходило. Но для победы нужно одно условие, которое содержится в приведённой фразе: если « (вся) религия будет принадлежать Богу». То есть, названию «ислам» должна соответствовать « религия, принадлежащая Богу», а не её вторичное понимание. Как показал дальнейший исторический опыт, называющие себя мусульманами, стали отклоняться от коранического ислама и зачастую поступали крайне несправедливо с людьми-иноверцами, теми кто не представлял никакой опасности для становления веры. Да и вера-ислам (как « (вся) религия принадлежащая Богу» — то есть Божий ислам) трансформировалась со временем в ислам исторически сложившийся, а отсюда и последующая приостановка его распространения и раскол в самом исторически сложившимся исламе. К тому же сказано: « сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения», но извращении коранического ислама, основанного на проповеди пророка — самое крупное извращение по отношению к религии принадлежащей Богу. Поэтому-то с древних времён и до настоящего времени называющие себя мусульманами воюют друг с другом (хотя бы сунниты с шиитами), впав в искушение, о котором предупреждал Бог. Искушаются же они как правило именем Бога, приписывая ему благословение своих же искушений. А поскольку искушение хуже смерти — жертвы в среде враждующих мусульман весьма большие (взять хотя бы пример современного Ирака).
Пророк в 630 году одержал огромную моральную победу над многобожниками-мекканцами. Закончился период изгнания. Он проявил великодушие в день триумфа ислама даже в отношении самых лютых своих врагов (что так несвойственно многим современным мусульманам, родовым кланам и диаспорам, исповедующим исторически сложившийся ислам).
Многие исследователи ислама считают, что с момента завоевания Мекки миссия Мухаммада в пределах Аравии была завершена. Действительно, самый крупный религиозный, политический, торговый и информационный центр оказался под верой ислама. Чего ещё было желать в пределах Аравии? По этому поводу дана сура 110 «Помощь» (выделено нами):
Коран 110
1 [Сура 110. Помощь] Во имя Бога милостивого, милосердного! Когда пришла помощь Бога и победа,
2 и ты увидел, как люди входят в религию Бога толпами [cviii],
3 то восславь хвалой Господа своего и проси у Него прощения! Поистине, Он — обращающийся!
Вслед за взятием Мекки большее число мекканцев приняли ислам. Мухаммад в сопровождении Абу Бакра совершил семикратное обхождение вокруг Каабы. Этот ритуал, оставшийся от времён аравийского многобожия, так и остался достоянием культуры — но уже исторически сложившегося ислама. И мусульмане всех стран, совершая паломничество в Мекку его слепо соблюдают из века в век, как одну из основных традиций поддержки ислама.
Мухаммад под своим личным контролем приказал разрушить всех идолов, находящихся в Каабе (их число, по некоторым оценкам, достигало 360). Но остались некоторые традиции (в их числе хадж, умра, семикратное обхождение Каабы, сама Кааба, как мусульманская святыня и прочие). Многие традиции доисламской культуры Аравии остались и перешли в культуру исторически сложившегося ислама. Основная задача Мухаммада, его сподвижников была — обращение людей в веру единобожия, в ислам. Методы соответствовали историческому времени и мере понимания людей. К тому же религиозные стереотипы многобожников невозможно было вычистить из культуры и психики людей за одно поколение. Эти стереотипы требовали поклонения разнообразным символам веры, которыми в Аравии были в основном фетиши, главный из которых — Кааба. Бог, снисходя к степени духовного развития аравийцев-арабов, разрешил пророку в попущении на некоторый срок внести в Каабу иное содержание и сделать его «символом могущества Бога», «Божиим Домом» [cix]. В то время, как раньше Кааба была “языческим” святилищем. После взятия Мекки ислам стали принимать «толпами» (Коран 110:2), коему устремлению людей ни Бог ни пророк, естественно, не препятствовали. Принуждения не было, но не было и “партмаксимума” (проверки на пригодность вере).[cx] Поэтому для верующих толп, чтобы поддерживать у них единство веры на начальных этапах, было многое разрешено из пережитков прошлого.
Но одновременно в Коране сказано (выделено нами):
Коран 29
6 А кто усердствует, тот усердствует для самого себя [cxi]. Поистине, Бог не нуждается в мирах!
Тем более Бог не нуждается в Домах, названных Его именем. В этом нуждались люди и Бог снизошёл до их степени развития, попустив людям. Поэтому пророку было позволено разрешить хадж (выделено нами):
Коран 3
95 Скажи: "Правду говорит Бог! Следуйте же за религией Авраама, ‹ханифа›, - ведь он не был многобожником!
96 Поистине, первый дом, который установлен для людей [cxii], - тот, который в Бекке, — и в руководство для миров!
97 Там — ясные знамения для людей — место Авраама, и тот, кто вошел в него, безопасен. А у Бога — на людях обязательство хаджа к дому, — для тех, кто в состоянии совершить путь к нему. А кто не верует… то ведь Бог — богат, превыше миров!"
Последняя выделенная фраза пророчества (3:97) — основание для ежегодного хаджа в Мекку. Хадж — ежегодный религиозный праздник — который во времена пророка и позже предназначался для ежегодного единения всех мусульман в вере (другие праздники и обряды — менее значимы).
Если предположить, что в VII веке не осталось бы «святынь», вокруг которых арабы-мусульмане могли бы ежегодно собираться, обсуждать насущные духовные и другие вопросы, делиться впечатлениями от успехов и неудач и прочее — как можно было бы иначе устроить самоуправление в исламе? Подавляющая часть населения была неграмотна. Институтов назначаемого «священства» и иерархически организованной религиозной сети (как в “христианстве”) у мусульман не положено. Поэтому ежегодный хадж был чем-то вроде стихийных съездов (какими они известны из партийных мероприятий), в которых участвовали не выборные люди, а те, кто смог приехать — и в общем-то плохое материальное положение приехавших не сильно отражалось на возможности посетить Каабу. Поэтому состав верующих, которые ежегодно собираются в Мекку — изначально и до наших дней наиболее демократичен и освобождён от выборных процедур.
В то же время, Бог, скорее всего, ожидал от людей, что ежегодный хадж в лучшем случае станет чем-то вроде большого совещания (собрания представителей мировой общины) с целью передачи друг другу наилучшего опыта по становлению истинного ислама (единения в вере, процесса познания веры и Корана) — религии принадлежащей Богу — в этом должна быть цель такого рода съездов. Но верующие с первых же лет мусульманского хаджа замкнулись на религиозные ритуалы (мало чем отличающиеся от идолопоклонничества), которые почти не менялись вплоть до наших дней и нашли в этом единение. Духовный потенциал познания «прямого пути» Бога с годами был практически остановлен: вера замкнулась на новые ритуалы, однако при всеобщем формальном провозглашении единобожия и буквальном (как поняли) соблюдении многих рекомендаций Корана и Сунны. Этим объясняется и раскол в историческом исламе по принципу «наследия власти пророка» и кризис цивилизации исторического ислама к XVIII веку — одновременно с кризисом библейского христианства. Лишь с середины XX века исламу было придано “второе дыхание” — но это связано скорее всего не с распространением исторического ислама (которое тоже восстановилось после кризиса) а с необходимостью переосмыслением вероучения Корана, которое стало возможно благодаря всеобщей грамотности [cxiii].
