Преемником Дао-синя стал его ученик Хун-жэнь (601–674). Подобно своим предшественникам, он был принят в ученики после беседы в стиле коана с действующим патриархом. Однако в аутентичности этого эпизода можно усомниться, так как сообщается, что он вступил в школу Дао-синя в возрасте шести лет. Биографы особо отмечают его рвение, заявляя, что он работал не покладая рук весь день, а затем всю ночь до рассвета проводил в медитативном бдении. В более поздних хрониках рассказывается о том, что он дважды приглашался к императорскому двору, но оба раза решительно отказался от приглашения. Во втором эпизоде он якобы заявил гонцу, что не пойдет во дворец даже в том случае, если его за это казнят. История заканчивается, как водится в легендах, – император велел воздать ему почести.
Под главенством Хун-жэня жизнь монастырской общины шла своим чередом, хотя после смерти своего учителя он перебрался на гору Пинжун. Число учеников быстро росло[20]. Продолжая дело предыдущего патриарха, он стремился усовершенствовать технику медитации и создать свой собственный метод в соответствии с «Аватамсака-сутрой». Ему приписывается один из текстов Дуньхуана, авторство которого, впрочем, весьма проблематично. Источники по-разному указывают дату его смерти, но наиболее вероятной датой представляется 647 год.
Наиболее важным событием раннего этапа развития китайского дзэн стал окончательный отход от индийской дхьяна-медитации. В то время главной целью как наставника, так и ученика было осуществление абсолютной реальности Будды посредством просветления. Несмотря на то что сутры высоко ценились и усердно изучались, озарения ждали скорее от медитации, чем от интеллектуального постижения. Оригинальные тексты, относящиеся к этому периоду, свидетельствуют о логической завершенности канонических писаний. Среди них крайне редко встречаются парадоксы, места, напоминающие коаны, и упоминания о таких дзэнских методиках, как окрики, битье палкой, сокращение лицевых мускулов и тому подобное. За шестьдесят лет уединенная жизнь буддийского сообщества в Восточных горах обрела социальные черты. Сплоченная двумя патриархами, Дао-синем и Хун-жэнем, дзэнская община стала известна как «Врата Дхармы Восточной горы» или «Чистые врата Восточной горы». Эта школа вызывала всеобщее восхищение. Дзэн становился созидательной культурологической силой.
Несмотря на отсутствие ясности в деталях, в целом можно проследить распространение движения медитации в ранней истории китайского дзэн. Вопреки хроникам, совершенно очевидно, что передача традиции осуществлялась не только по прямой линии, то есть от одного патриарха к другому. Китайские исторические источники приводят имена многих наставников, обучавших медитации. После Бодхидхармы религиозное течение разделилось на два потока. Помимо странствующих и живущих в уединении монахов, полностью отказавшихся от мирской жизни, были и такие, что жили в общинах и сочетали проповедничество с медитацией. Истинными приверженцами дзэн считались лишь те, кто целиком посвящал свою жизнь медитации. Однако некоторые верующие объединялись в группы, которые не причисляли себя к буддийскому движению.
Первый признак раскола наметился после того, как ученик четвертого патриарха (Дао-синя) по имени Фа-юн основал собственную школу. В Китае эта секта пользовалась большой популярностью вплоть до восьмого поколения. По своему духу она была близка к «Школе Трех Сокровищ», приверженцы которой исповедовали философию Нагарджуны и учили тому, что озарение достигается созерцанием Пустоты.
После смерти пятого патриарха, Хун-жэня, дзэнское движение разделилось на северную и южную школы. Для историка развитие схизмы представляет второй комплекс неразрешимых вопросов. Так же как и при жизни Бодхидхармы, позднейшие дзэнские хроники сообщают о драматических событиях, проливающих свет на развитие движения и исключительные требования, которые предъявляла победоносная южная школа. Согласно «Сутре, изреченной шестым патриархом, восседавшим на драгоценном троне Закона», Хун-жэнь поручил каждому из учеников составить гату (станца или стихотворение) с тем, чтобы определить степень их просветленности[21]. Таким образом он пытался выбрать себе преемника.
По мнению остальных учеников, более других патриаршество заслужил Шэнь-сю (606–706)[22]. Однако, несмотря на то что он был сведущ в сутрах, наставник не почувствовал в нем истинного просветления. По требованию учителя Шэнь-сю погрузился в глубокое размышление и ночью сочинил гату, которую записал на стене колонного зала:
Тело – это древо Бодхи [просветление],
Ум подобен чистому зеркалу.
Протирай его ежечасно,
Чтобы ни одна пылинка не осквернила его поверхности.
На следующее утро другие ученики с восхищением прочли эти строки и в душе решили, что вопрос с преемником решен. В присутствии всех Хун-жэнь похвалил стихотворение, но наедине сказал Шэнь-сю, что в его стихотворении нет ни намека на просветление, и предложил написать еще одно. Эти строки лишены логических противоречий, и, коль скоро их можно рассматривать как аллегорию, они не являются выражением истинного просветления.
В том же монастыре проживал неграмотный или малообразованный юноша по имени Хуай-нэн (638–713). Шестью месяцами ранее он пришел с юга Китая, умоляя наставника принять его в ученики. Однако он не удостоился этой чести. Несмотря на то что учитель сразу же усмотрел в нем незаурядный интуитивный и интеллектуальный потенциал, юноша был вынужден колоть дрова и молоть рис. Не умея ни писать, ни читать, юноша попросил, чтобы ему дважды прочли начертанную на стене гату, после чего сочинил собственную, которую по его просьбе также записали на стене:
Бодхи не подобно дереву,
Чистое зеркало нигде не стоит.
Изначально ни одна вещь не существует;
Откуда же взяться пылинке?
Восхищение учеников стихотворением неграмотного крестьянина не знало границ. И все же учитель воздержался от похвалы. Он зачеркнул строки, заявив, что Хуай-нэн также не достиг просветления. Однако втайне от остальных он пригласил Хуай-нэна в свою келью, где вручил ему печать Дхармы. Дабы не пробуждать зависть в Шэнь-сю и других учениках, наставник отправил юношу на другой берег Янцзы, на юг.
Эта легенда обозначает начало раскола между южной и северной школами китайского дзэн. Раскол окончательно обозначился, когда после смерти Шэнь-сю его ученики не смогли продолжить дело учителя, в то время как представители южной школы широко распространяли свои хроники и сборники коанов. Фактически нет никаких достоверных сведений о вражде между Шэнь-сю и Хуай-нэном. Если между ними и были разногласия по поводу Пути Просветления, то не настолько значительные, чтобы удержать Шэнь-сю от приглашения своего былого соратника к королевскому двору, где он пользовался большим уважением[23]. Последние годы Шэнь-сю были увенчаны славой императорского признания, а репутацию его школы поддерживали два выдающихся ученика, Пу-цзи (651–739) и И-фу (658–736).
Один из источников сообщает о том, что Шэнь-хуай установил личные отношения с Шэнь-сю и в молодости провел три года в учениках у главы северной школы. Затем он вернулся к Хуай-нэну, который принял его в круг своих последователей. Однако этот период ученичества был неожиданно прерван путешествием в Северный Китай[24]. Подобное развитие событий, хотя и представляется маловероятным, могло бы объяснить его знание традиций северной школы. С уверенностью можно утверждать лишь то, что Шэнь-хуай провел несколько лет с Хуай-нэном, возможно, до его кончины. Уже в 720 году он появляется недалеко от столицы, в Наньяне, где начинает учить медитации. В то время северная школа под руководством двух учеников Шэнь-сю процветала и пользовалась благосклонностью императорского двора. О нем заговорили позднее, с началом гонений на северную школу.
Подробный отчет об окончательном расколе между северной и южной школами содержится в «Словах Шэнь-хуая» – тексте, обнаруженном среди дуньхуанских рукописей. Первое серьезное обвинение, выдвинутое Шэнь-хуаем, прозвучало на собрании в монастыре Да-юн-сы в Хуатае, которое было «открытым для всех» присутствующих представителей различных сект. Целью процедуры было «отделить истину от лжи в отношении южной школы Бодхидхармы». Вкратце обвинения Шэнь-хуая сводились к двум пунктам. Во-первых, заявлялось, что северная школа исказила традицию и узурпировала патриаршество. Во-вторых, она придерживалась ошибочного взгляда на просветление и аскетическое служение. Было указано на то, что Шэнь-хуай, который в свои шестьдесят шесть лет делал все для того, чтобы уничтожить другую школу, был человеком «исключительных моральных и физических достоинств». Его биограф Цзун-ми (780–841) подчеркивает опасность нападок на столь могущественного оппонента, как Пу-цзи, и рассказывает о повторяющихся попытках покушения на жизнь Шэнь-хуая. В то время он достиг вершины славы, имел множество последователей, а многие известные люди восхваляли его за ученость и острый ум. Боец по натуре, он бесстрашно раздавал своим противникам удары, направляя их из своей резиденции в монастыре Хэ-цзэ-сы в Лояне. Особым успехом пользовались его ежемесячные проповеди. Закат северной школы после смерти двух учеников Шэнь-сю, несомненно, был результатом жестоких нападок Шэнь-хуая.
