Или ты не веришь, что Царь Бог сможет помочь тебе, а потому надеешься на слуг Его?
Но подумай сам: если тебе Господь Бог не может помочь, то все Его слуги — и того меньше. Не ожидают ли все Божьи творения помощи от Бога? Так на какую же помощь созданий Божьих ты надеешься? Если жаждущий не может напиться из горного источника, бьющего ключом, то разве он напьется, впитывая по капле росу с луговых трав?
Кто обожествляет вырезанный лик или писаный образ? Только тот, кто не знает резчика и живописца. Тот, кто не верует в Бога или не знает о Нем, вынужден обожествлять вещи, ибо человек должен что-либо обожествлять. Господь вырезал горы и долины, вылепил растения и тела животных; Он написал луга и поля, облака и озера. Тот, кто это понимает, воздает хвалу Господу как величайшему Резчику и Иконописцу, а тот, кто этого не знает, воздает хвалу самим резным ликам и иконам Божьим.
Но это еще не самый страшный грех. Самый страшный грех — это когда человек обожествляет то, что он сам создал, дело рук своих и разума своего. Дикари вырезают себе идола из дерева и ему молятся и поклоняются. Но дикарям, это простительно. Их дикость служит им оправданием. Истинный и Превечный Господь Бог милостив и снисходителен к ним. Те молитвы, с которыми они обращаются к своему изделию из дерева, Он принимает, будто они к Нему направлены, и посылает помощь и защиту непросвещенным чадам Своим.
Однако есть и люди просвещенные, которые создают нечто своим разумом или своими руками, и свое собственное творение считают божеством. Бывают художники, преклоняющиеся перед своей картиной и поклоняющиеся ей, как настоящему божеству. Бывают литераторы, которые, написав книгу, вобьют себе в голову, что их книга — вершина неба и земли, и поклоняются этой своей книге. Бывают богатеи, которые нагребут добра, как хомяк запас на зиму, и начинают задирать нос и смотреть вверх, не замечая Бога и Его света, поклоняясь своему трухлявому, побитому молью богатству. Где у человека все мысли и все сердце, там и бог его.
Если некий человек посвящает все свои мысли и отдает всю душу своей семье и другого бога не знает, тогда его семья для него — божество. Это болезнь души одного рода.
Если некий человек посвящает все свои мысли и отдает все свое сердце злату и серебру и не желает знать другого бога, тогда злато и серебро для него — божество, которому он поклоняется день и ночь, пока не настигнет его ночь смерти и не окутает своим мраком. Это болезнь души другого рода.
Если некий человек сосредоточивает все свои помыслы на том, чтобы возвыситься над другими людьми, старается во что бы то не стало быть первым, желает славы и похвал, считает себя лучшим из людей и всех творений на небе и на земле, тогда такой человек — сам себе божество, которому он приносит в жертву все. Это болезнь души третьего рода.
Поистине только болящие души не знают истинного Бога. А здравые души здоровы благодаря знанию и признанию истинного единого Господа Бога, Создателя и Властителя всех резных ликов и всех образов, всех семей человеческих, всего злата и серебра, всех смертных человеков на земле.
Если некто напишет имя Божие на бумаге, или на дереве, или на камне, или на снегу, или в грязи, то почитай эту бумагу, и это дерево, и этот камень, и снег, и грязь ради Пресвятого имени, написанного на них. Однако не обожествляй то, на чем написано самое святое имя.
Или когда некто изобразит лик Божий на чем бы то ни было, ты поклонись, но знай, что не материи поклоняешься, на которой написан Господь, но Живому Великому Богу, о Котором напоминает изображение.
Или когда некто произносит или воспевает Имя Божие, ты поклонись, но знай, что поклоняешься не человеческому голосу, но Живому и Могущественному Богу, о Котором тебе напомнила человеческая речь.
Или когда видишь ночью величие звезд небесных, ты низко поклонись, но поклонись не творению рук Божьих, а Господу Всевышнему, Который превыше звезд, сиянием своим напоминающих тебе о Нем.
А когда вечером преклонишь колени, помолись так:
«Господи, Боже мой! Тебя Единого знаю, признаю и славлю всегда: и когда день открывает мне всю Красоту Твою через красоту дел Твоих, и когда ночь укрывает все темной мантией и оставляет меня наедине с Тобой. Аминь».
Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.
Что, неужели бывают такие люди, которые решаются поминать без причины и надобности имя, приводящее в трепет, — имя Господа Бога Всевышнего? Когда на небе произносится имя Божие, небеса склоняются, звезды вспыхивают ярче, Архангелы и Ангелы воспевают: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф», а святители и угодники Божии падают ниц. Тогда кто же из смертных дерзает поминать Пресвятое имя Божие без душевного трепета и без глубокого воздыхания от тоски по Богу?
Если человек при смерти, назови ему любое имя, и не сможешь его ни подбодрить, ни вернуть мир его душе. Но когда помянешь одно единственное имя — имя Господа Иисуса Христа, подбодришь и успокоишь его. И уходящий в мир иной последним своим взглядом поблагодарит тебя за бальзам великого имени для души его.
Если от человека отвернутся родные или его предадут друзья, и он поймет, что одинок в этом бескрайнем мире, то напомни ему, уставшему от одиночества в пути, имя Божие, и ты как бы дашь ему в руки посох для отяжелевших рук и ног.
Если ополчатся против кого-то злые соседи и ложными свидетельствами доведут до оков и темницы, склонив на свою сторону судей против праведника, приблизься к страдальцу и шепни ему на ухо имя Господне. И в тот же миг слезы потекут из его глаз, слезы надежды и веры, и тяжкие оковы покажутся ему легче.
Если некто тонет на глубине и в последний миг между жизнью и смертью помянет имя Божие, то силы его удвоятся.
Если ученый тщится разрешить некую трудную загадку природы и, чувствуя, что напрасно понадеялся на свой ограниченный разум, однажды помянет имя Божие, то внезапное озарение всколыхнет его душу, и приоткроется завеса тайны.
О, предивное имя Божие! Как ты всесильно, как прекрасно, как сладко! Да умолкнут навеки мои уста, если произнесут его небрежно, обыденно, попусту.
Послушайте-ка притчу о богохульнике.
Один золотых дел мастер сидел в своей лавке за верстаком и, работая, непрестанно поминал имя Божие всуе: то как клятву, то как любимое словцо. Некий паломник, возвращавшийся из святых мест, проходя мимо лавки, услышал это, и душа его возмутилась. Тогда он окликнул ювелира, чтобы тот вышел на улицу. А когда мастер вышел, паломник спрятался. Ювелир, никого не увидев, вернулся в лавку и продолжил работу. Паломник снова его окликнул, а когда ювелир вышел, тот прикинулся, что ничего не знает. Мастер, рассердившись, вернулся к себе и снова начал работать. Паломник в третий раз его окликнул и, когда мастер опять вышел, снова стоял молча, прикинувшись, что он тут ни при чем. Тогда ювелир в бешенстве набросился на паломника:
— Зачем ты зовешь меня понапрасну? Что за шутки! У меня работы по горло!
Паломник миролюбиво ответил:
— Поистине, у Господа Бога работы еще больше, но ты Его призываешь гораздо чаще, чем я тебя. Кто имеет право сердиться больше: ты или Господь Бог?
Ювелир, пристыженный, вернулся в мастерскую и с тех пор держал язык за зубами.
Так пусть же, братья, имя Господне, как неугасимая лампада, непрестанно теплится в душе, в мыслях и сердце, пусть оно будет на уме, но не срывается с языка, не имея на то значительного и торжественного повода.
Послушайте еще одну притчу, притчу о невольнике.
Жил в доме белого господина чернокожий раб, смирный и благочестивый христианин. Белый хозяин имел обыкновение в гневе ругать и поносить имя Божие. И была у белого господина собачка, которую он очень любил. Однажды случилось так, что хозяин страшно разозлился и стал поносить и хулить Бога. Охватила тогда негра мука смертная, схватил он хозяйскую собачку и давай ее грязью мазать. Увидев это, хозяин закричал:
— Что ты делаешь с моим любимым псом?!
— То же, что и ты с Господом Богом, — ответил невольник миролюбиво.
Есть еще притча, притча о сквернослове.
В Сербии, в одной больнице, с утра и до вечера обходя больных, работали доктор с фельдшером. У фельдшера был злой язык, и он постоянно, словно грязной тряпкой, хлестал любого, о ком бы ни вспомнил. Его грязная брань не щадила даже Господа Бога.
Однажды доктора посетил его друг, приехавший издалека. Доктор пригласил его присутствовать на операции. С доктором был и фельдшер.
Гостю стало тошно при виде страшной раны, из которой истекал гной с отвратительным запахом. А фельдшер, не переставая, бранился. Тогда друг спросил доктора:
