Представители высших слоев общества, обратившиеся в новую веру, в скором времени стали занимать в христианских общинах если и не господствующее, то по крайней мере весьма и весьма влиятельное положение. Этому способствовали два фактора. Во-первых, обладая значительным состоянием, такие неофиты, используя его в благотворительных целях, ставили в материальную зависимость от себя массы рядовых и бедных членов общины. Во-вторых, богатые христиане обыкновенно были весьма образованными людьми, в силу чего они и брались за теоретическую и литературную обработку христианского учения. Ведь религиозные образы, идеи и эмоции, которые возникли и получили распространение в широких массах, оформлялись и выражались через посредство христианских богословов, мыслителей, авторов всевозможных посланий, апологетических произведений, многочисленных комментариев к книгам Священного Писания. Пройдя же сквозь призму восприятия и через литературное оформление образованных богословов – идеологов нового учения, эти идеи и образы претерпевали значительную метаморфозу. Неофитам из богатых и привилегированных слоев римского общества последнее вовсе не представлялось столь уж плохим и мерзким, как это считали бедные и угнетенные слои этого же общества. В связи же с тем, что формированием христианского вероучения, начиная с конца III в. все более и более активно стали заниматься именно профессиональные и образованные богословы, по своему происхождению принадлежавшие к имущим слоям общества, актуальная эсхатология первых христиан все более и более стала подвергаться критике. Окончательно отторгла Церковь апокалипсизм и милленаризм первых христиан в тот момент, когда она получила статус государственной. Хирургом, подвергшим учение первых христиан довольно сложной и болезненной операции – удалению из него эсхатолого-милленаристских идей, был знаменитый Августин гиппонский.
Св. Августин столкнулся с поистине весьма сложной задачей. Ведь ожидание скорого конца мира и второго пришествия Спасителя пронизывало все тексты Священного Писания, изменить которые Августин был не вправе. У него был лишь один путь – прокомментировать эти тексты по-иному, не так, как их понимали первые христиане. Св. Августин и использовал эту свою единственную возможность избавить Церковь от актуальной эсхатологии раннехристианских авторов. Актуальную эсхатологию св. Августин заменил аллегорической эсхатологией, в которой хилиазму не оставалось места.
Исследованию вопроса о тысячелетнем Христовом царстве св. Августин посвящает специальную главу своего известного сочинения «Град Божий». Все места Священного Писания, приводимые обычно хилиастами в подтверждение справедливости своего учения, он пытается объяснить применительно к церкви земной, новозаветной, а самые хилиастические толкования резко обличает как мечты, произведенные болезненной фантазией иудеев и иудействующих христиан. Подробные описания суда над грешниками, земного тысячелетнего царства Христова и награждения праведников в нем, которыми полны такие христианские источники, как Откровение, Августин истолковывает аллегорически. Он верит, что конец мировой истории неизбежен, но считает, что тысячелетнее царство уже наступило, понимая под ним вообще все время от первого явления Христа на земле до конца настоящего времени, или иначе последнее тысячелетие человеческой истории на земле. Далее земное тысячелетнее царство Христово, по Августину, это не физическое, а духовное состояние, которое началось с момента рождения церкви Христовой на земле, которая, правда, не представляет еще собою последнего и совершеннейшего царства мира, но благами которого уже могут наслаждаться праведники здесь и сейчас, общаясь с Богом. Бог, таким образом, уже победил, сатане же остался только физический мир.
Постепенно аллегорический хилиазм Августина стал официальным учением церкви, а эсхатологический милленаризм первых отцов церкви ушел в подполье.
§4. Эсхатология в эпоху Средневековья
Возведя аллегорический милленаризм Св. Августина в ранг догмы, Церковь постаралась перенести внимание верующих с образа Бога – Спасителя на образ Бога – Творца; главным образом для того, чтобы присвоить функции посредника между земным и небесным мирами исключительно себе. Данный процесс требовал как замены простоты и ясности вероучения первых христиан сложной догматической системой, так и построения мощной централизованной организации, выполняющей функции идеологического контроля за инакомыслящими – еретиками. На этом пути средневековая церковь на Западе достигла уникальной независимости от государства. В некоторые периоды истории Средневековья светская власть вынуждена даже была подчиняться Риму. При этом католическая церковь стремительно уходила от своего первоначального состояния, превращалась в крупного собственника, в замкнутую структуру, предпочтя бедноте первых христиан – материальные блага, истинной вере – формализацию и догматизацию учения, а равенству ранних христиан – иерархию в церкви, деление всех верующих на мирян и клир. Окончательное отделение западной церкви от мирян, от общества выразилось, например, в институте целибата, в возникновении монашества, в появлении теории, согласно которой жизнь в миру не гарантирует спасения, что мирянам оно может быть дано только церковью, при условии полной пред ней покорностью. Последнее обстоятельство резко усилило зависимость мирян, политической власти и общества от церкви.
Но такой путь развития церкви был чреват многими опасностями, ибо «чем мощнее и сложнее догматические построения, тем больше культуры и знаний требовалось от теологов, но это значит – тем скорее они увидят все усиливающееся противоречие догматики и писания. Чем жестче организация, тем большего подчинения требует она от своего члена, но это значит – тем скорее преданность организации может перейти в преданность идеалу организации и бунт против организации во имя ее идеала. Чем более принижен мирянин и чем более удален он от «писания», тем скорее он взбунтуется против этого унижения. Чем богаче организация, тем очевиднее противоречие ее первоначальной бедности с теперешним богатством. Чем больше претензий церкви на светскую власть, тем скорее светская власть будет сопротивляться церкви».140
В итоге описанный выше путь развития католической церкви в эпоху Средневековья, внутренняя логика этого развития привела к тому, что внутри западного католицизма накопилось много болевых точек, сформировалась внутренняя оппозиция такому развитию церкви. Все сильнее были слышны голоса, требующие ее обновления, возвращения к ее первоначальному состоянию.
Не удалось Риму справиться и со всеми, кто стоял на позициях реальной эсхатологии актуального милленаризма. И чем более ощущался кризис церкви, кризис феодального общества, чем более нарастали в обществе чувства неуверенности в завтрашнем дне, тем громче становились голоса тех, кто, как первые христиане, проповедовал скорый конец мира. Всеобщее ожидание конца света – такова была главная атмосфера в Западной Европе в канун 1000-го года. Эсхатологическая паника возобновилась среди населения Западной Европы после взятия Иерусалима крестоносцами в 1099 г.
В результате этого часто оппозиция политическим и церковным институтам того времени принимала форму христианской эсхатологии, облекалась в эсхатолого-хилиастические доктрины средневекового мистицизма, которые, по мере отживания старого феодального мира, все более и более наполнялись одновременно и социально-политическим содержанием, выражая витавшие в атмосфере того времени стремления к изменению социальных институтов и отношений.
В эпоху Средневековья, когда ученость и образованность были отличительными признаками только лиц духовного звания, когда только эти лица имели право читать и толковать Священное Писание, оппозиция официальной жизни Церкви могла иметь только внутрицерковный характер, а в роли таких оппозиционеров могли выступить только отдельные представители Церкви, не довольные ее состоянием.
Одним из таких «оппозиционеров» был знаменитый аббат XII века Иоахим, основатель монашеского Флорийского ордена, со своим «вечным Евангелием». Иоахим родился в 1130 г. в Целико близ Козенцы (Италия) в семье крестьянина. Некоторое время он прожил при дворе графа Рожера сицилийского, но господствующая атмосфера того времени побудила его к паломничеству в Палестину. Возвратившись, он опять-таки поддается влиянию духа эпохи и становится сперва простым монахом, а затем аббатом монастыря Коракского в Калабрии. Разочаровавшись в нравах монашества того времени, он испросил у папы разрешения сложить с себя свои обязанности с целью посвящения себя исключительно одной только философии. В конце концов он поблизости построил монастырь фиорийский (Флорис), в котором ввел, в отличие от многих других монастырей того времени, отличавшихся значительными послаблениями и склонностями к мирским утехам нравами, очень строгий устав, утвержденный позднее папой. Помимо этого монастыря, он основал еще несколько аналогичных монашеских центров в Неаполе и Сицилии и назвал их все вместе флорийским орденом (Ordo Florensis). Умер Иоахим в 1202 г. При жизни он считался весьма глубокомысленным богословом, опиравшимся в своих теологических поисках исключительно на одну только Библию, тщательно ее изучая. Своеобразной была его реакция на то, что многие ему приписывали дар пророчества; Иоахим говорил, что он не пророк в буквальном смысле этого слова, а только имеет в себе дух разумения, а именно дар правильно понимать творческое содержание Ветхого и Нового Заветов и ход всемирной истории, объяснять изменчивость судеб церкви из пророчеств, аналогий и прообразов Библии. Он лично описывал в одном из своих комментариев на Апокалипсис, как в пасхальную ночь, в момент ночных размышлений, ему внезапно вдруг в божественном откровении стала ясной вся логика Апокалипсиса и конкордии Ветхого и Нового Заветов, прояснилась вся их глубина и полнота. Иоанну показалось в этот момент, что в его душу будто сразу влился мощный поток ослепительно-ясного света. По прошествии времени после этого события, оценивая его значение, он говорил о себе, что теперь он видит все тайны Священного Писания с той же ясностью, с какой некогда понимали его и библейские пророки.
