Ранее я уже отмечал, что, если мы хотим выделить в евангелиях исторически аутентичную информацию, нам нужно найти изречения и деяния, подтвержденные независимыми источниками. Добавлю к этому, что нас в особенности интересуют такие независимо подтвержденные традиции в наших самых ранних источниках. Поскольку рассказы со временем претерпевают изменения, чем больше времени прошло между жизнью Иисуса и источником, повествующим об этой жизни, тем больше вероятность того, что традиции были изменены или даже выдуманы. Итак, обратимся к нашим самым ранним источникам. Евангелие от Иоанна было написано последним, примерно 60–65 лет спустя после Иисуса. Синоптические евангелия появились раньше. А источники синоптических евангелий относятся к периоду даже более раннему, чем они сами. Если мы найдем традиции, засвидетельствованные независимо друг от друга, скажем, Мк – самым ранним из евангелий – а также Q, послужившим источником для некоторых частей Мф и Лк, и М и L, двумя независимыми источниками (или группами источников), которые использовали авторы этих двух других евангелий, то обретем ранние, получившие независимое подтверждение традиции. И это лучшее, на что мы вправе рассчитывать.
Независимое подтверждение апокалиптической вести Иисуса
Как выясняется, это как раз то, что мы имеем по отношению к апокалиптическим заявлениям Иисуса. Они получают независимое подтверждение во всех наших самых ранних источниках.
Из Евангелия от Марка:
Но в те дни, после скорби той, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды будут падать с неба, и силы небесные будут поколеблены. И тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках с силою великою и славою. И тогда пошлет Он ангелов и соберет избранных Своих от четырех ветров, от края земли до края неба… Истинно говорю вам: не пройдет род сей, пока это всё не сбудется (Мк 1 3:24–27, 30).
Из Q:
Ибо как молния, блистая, светит от одного края неба до другого, так будет Сын Человеческий в день Свой… И как было в дни Ноя, так будет и в дни Сына Человеческого: ели, пили, женились, выходили замуж – до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погубил всех… Так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится (Лк 1 7:24, 26–27, 30; см. Мф 24:27, 37–39).
Из М:
Поэтому, как выбираются плевелы и огнем сжигаются, так будет в конце века: пошлет Сын Человеческий ангелов Своих, и выберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и бросят их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов. Тогда праведные будут сиять как солнце в Царстве Отца их. Имеющий уши да слышит (Мф 13:40–43).
Из L:
Наблюдайте же за собою, чтобы сердца ваши не отягчились хмелем и опьянением и заботами житейскими, и чтобы не настиг вас внезапно день тот, как есть. Ибо найдет он на всех живущих по лицу всей земли. Бодрствуйте же, постоянно молясь, чтобы быть в силах избежать всего этого, имеющего наступить, и стать пред Сыном Человеческим (Лк 21:34–36).
Вот лишь некоторые из примеров. И – должен подчеркнуть – я не отбирал эти стихи просто по собственному хотению, чтобы с их помощью проиллюстрировать мою мысль. Я ищу весть, которая находит независимое подтверждение во всех наших ранних источниках. И, как выясняется, именно это мы обнаруживаем в случае с апокалиптическими заявлениями Иисуса.
Столь же поразительно и достойно внимания то обстоятельство, что в более поздних источниках эта апокалиптическая весть сначала оказывается приглушенной, потом фактически исчезает из них, и наконец, прямо опровергается в проповеди (от лица самого Иисуса!) И нетрудно догадаться, почему. Если Иисус предсказывал, что неминуемый конец света придет еще при жизни его поколения, прежде чем все его ученики умрут, что должны были думать последующие поколения, когда конец так и не наступил? Можно прийти к выводу, что Иисус ошибался. Но если кто-то хотел остаться ему верным, то вносил в его весть изменения, так что Иисус больше не говорил о приближающемся апокалипсисе. Поэтому не случайно, что в нашем самом позднем каноническом Евангелии от Иоанна, написанном уже после смерти первого поколения, Иисус больше не проповедует апокалиптическую весть. Еще позже, в такой книге, как Евангелие от Фом et, Иисус прямо высказывается против апокалиптической точки зрения (2, 113). С течением времени апокалиптическая весть стала рассматриваться как вводящая в заблуждение или даже опасная. Вот почему традиции, касающиеся проповеди Иисуса, подверглись изменениям. Но в наших самых ранних источниках она по-прежнему здесь, у всех на виду. Иисус почти наверняка возвещал нечто подобное. И, как мы увидим, это важный ключ к пониманию того, кем считал себя Иисус: не Богом, но кем-то еще.
Подчеркну еще раз: очень важно, чтобы любая традиция, касающаяся Иисуса, с большой долей вероятности вписывалась в контекст Палестины I века н. э. И нет сомнения, что апокалиптические высказывания Иисуса отвечают этому требованию. Апокалиптический образ мыслей получил тогда очень широкое распространение, как мы знаем из свитков Мертвого моря и других Еврейских Писаний, относящихся к тому же времени, как например, Первая книга Еноха и другие дошедшие до нас апокалипсисы. В благовестии Иисуса не было ничего необычного для его времени. Многие еврейские проповедники объявляли о тех же самых событиях.
Но может ли эта апокалиптическая весть пройти отбор по критерию несходства? Некоторые исследователи уверяли, что нет, и что на самом деле эти высказывания вложены в уста Иисуса позднейшими последователями, которые, в отличие от него, верили в то, что история мира очень скоро должна прийти к внезапному концу. На мой взгляд, данная точка зрения в корне неверна, причем по двум причинам. Во-первых, некоторые из апокалиптических высказываний полностью отвечают критерию несходства, а во-вторых – на чем следует остановиться чуть более подробно – апокалиптический характер вести Иисуса может быть доказан, если мы рассмотрим во взаимосвязи, с чего началось его служение и что произошло после него.
Критерий несходства и весть Иисуса
Немалое число апокалиптических высказываний в самых ранних известных синоптических евангелиях содержат не те речения, которые ранние христиане хотели бы вложить в уста Иисуса. Я приведу тому три примера.
Во-первых, в высказываниях относительно «Сына Человеческого», которые я цитировал выше, есть одна странная деталь, на которую обычно не обращают внимания. Вопрос не так прост, но суть его в следующем. Ранние христиане, включая авторов евангелий, считали Иисуса Сыном человеческим, космическим судьей всей земли, который вскоре должен вернуться с небес. Более того, евангелия в ряде мест идентифицируют Иисуса с Сыном человеческим. Отвечает ли такая идентификация критерию несходства? Очевидно, нет: если вы считаете Иисуса космическим судьей, вам будет нетрудно придумать изречения, в которых Иисус отождествляется с Сыном человеческим. Но как быть с теми высказываниями, в которых Иисус не отождествляется с Сыном человеческим? Или, вернее, с теми высказываниями, в которых Иисус, как кажется, говорит о ком-то другом, как о грядущем Сыне человеческом? Маловероятно, чтобы христиане могли сами измыслить подобные изречения, поскольку они считали именно его Сыном человеческим.
Еще раз присмотримся к высказываниям, приведенным выше. Ни в одном из них нет намека на то, что Иисус говорит о себе, когда ссылается на Сына Человеческого, грядущего, чтобы судить землю. Читатели, естественно, исходят из того, что он здесь говорит о себе – либо потому, что верят в Иисуса как в Сына человеческого, либо потому, что знают, что в других местах мвангелия Иисус отождествляется с Сыном человеческим. Но ничто в самих высказываниях не наводит на мысль о подобной идентификации. Эти высказывания изложены не в тех выражениях, которые выбрали бы ранние христиане, если бы данные слова принадлежали им, а не Иисусу.
Или возьмем другое высказывание, Мк 8:38. Обратите особое внимание на формулировку: «Ибо, кто постыдится Меня и Моих слов в роде этом прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын человеческий, когда придет во славе Отца Своего с ангелами святыми». Тот, кто уже считает Иисуса Сыном человеческим, легко может допустить, что он говорит о себе – кто постыдится Иисуса, того постыдится (то есть осудит) сам Иисус, когда придет во славе с небес. Однако данное речение в действительности говорит совсем о лругом. Здесь сказано, что если кто-то постыдится Иисуса, то этого человека постыдится и Сын человеческий, когда он придет с небес. Ничто в этом высказывании не свидетельствует о том, что Иисус говорит здесь о себе. Поэтому читатель, полагающий, что под Сыном человеческим Иисус имеет в виду себя, привносит свое понимание в текст, а не берет его из самого текста.
