Можно ли придумать более неприкрытое лицемерие? Ведь поучения святого, приводимые в этом писании, свидетельствуют как раз об обратном. Не защитником угнетенных выступает Серафим Саровский, а апологетом рабства. Он утверждает незыблемость несправедливого социального строя, увековечивает крепостничество, призывает бесправных, обездоленных людей смириться с существующим положением, подчиниться начальству, осуждает тех, кто "мечтал о разрушении существующего в нашем отечестве порядка". О какой же защите угнетенных могла идти речь? Святой Серафим выступает как реакционер, защищающий устои крепостнического строя, как верный слуга самодержавия.
Правда, православные авторы пытаются убедить читателя, что в беседах с помещиками отец Серафим, дескать, "вразумлял их" хорошо обходиться с крепостными, и пытаются представить его как народного заступника. Но даже для непосвященного человека должно быть ясно, чего могли стоить подобные "вразумления" в мрачные годы крепостничества в России.
Культ Серафима Саровского православное духовенство продолжает поддерживать и в наши дни. Имя этого святого мы неоднократно встречаем на страницах "Журнала Московской патриархии". И сейчас церковники пытаются представить "великого старца" лицом, совершившим ни с чем не сравнимый подвиг, образцом, достойным всяческого подражания.
Какой подвиг он совершил? Уединился от мира, ушел в отшельничество? Но разве это подвиг? Мы называем подвигом героический поступок человека, совершаемый ради счастья людей, ради их благополучия. Но что сделал для людей Серафим Саровский? Церковники говорят, что всю свою жизнь он посвятил служению богу и именно во имя этого отказался от "мирских соблазнов", от радостей земной жизни. Но кому нужны подобные жертвы? Серафим Саровский прожил бесполезную жизнь. Он не дал ничего доброго людям, он бежал от жизни, от людей. В своих поучениях он выступил как апологет крепостничества, верный защитник самодержавного строя.
Божьи праведники. Мы познакомились с некоторыми наиболее яркими портретами святых, которых чтит православная церковь. Для того чтобы представить всех православных святых, понадобились бы многие десятки томов. Перелистывая страницы житий святых, мы встречаемся со смиренными праведниками, исключительно гуманными, добрыми, отзывчивыми людьми. Это ангелы во плоти, для которых агиографы не жалели Ни розовых красок, ни лака.
Однако портреты святых, написанные церковными авторами, весьма далеки от действительности. Когда мы обращаемся к истории, то святые предстают перед нами совсем иными.
К лику святых, как уже указывалось, причислены многие князья древней Руси. Среди них имя князя Феодора Смоленского. Жизнеописание рисует этого князя как смелого, храброго, мужественного человека, безгранично любившего свой народ, свою родину и свершившего немало подвигов в дни татаро-монгольского нашествия. Однако, по свидетельству историков, в частности С. Соловьева, которого трудно упрекнуть в пристрастии, роль Феодора в годы татаро-монгольского нашествия была совсем иной. Он породнился с татарской знатью, взяв в жены ханскую дочь, и использовал это в своих целях. С помощью завоевателей он захватил княжеский престол в Ярославле, затем вместе с их войсками направился во Владимир и молчаливо взирал, как те грабили древний город. Вместе с монголо-татарскими завоевателями он принимал участие в других опустошительных походах против целого ряда русских городов. Вот оно истинное лицо православного святого!
Через девять дней после того, как православная церковь отмечает память Феодора Смоленского, 14 марта она чтит святителя Феогноста, "митрополита Киевского и всея Руси". Рисуя его праведным христианином, свершившим на своем веку множество богоугодных дел, церковные авторы замалчивают факты, которые характеризуют Феогноста как взяточника, прославившегося необузданной жадностью к деньгам. Ради денег он готов был на все. Беря взятки, святитель и сам давал их, когда это было нужно. Так, с помощью взятки он уклонился от уплаты дани татарскому хану Джанибеку. Церковь предпочитает не замечать этих мелких, с ее точки зрения, фактов. И святой остается святым, хотя деяния его были далеки даже от христианского идеала святости.
К лику святых причислен православной церковью князь Михаил Тверской, память которого церковь отмечает 22 ноября. Но, как свидетельствует история, этот святой был притеснителем крестьян, обиравшим их до нитки. Кроме того, он прославил себя интригами против ближних, ложью, доносами. Вот, пожалуй, и все, что сделал в своей жизни этот князь.
Среди святых православной церкви, как уже отмечалось, мы встречаем имена церковных иерархов, которых священнослужители характеризуют как патриотов земли русской, неподкупных, бескорыстных служителей божьих. Однако ознакомление с их жизнью приводит к иным выводам.
Обратимся к далеким от наших дней временам, к периоду монголо-татарского ига. В православной литературе нередко упоминается об "особой роли" церкви и духовенства, якобы проявивших в эти тяжелые для Руси годы любовь к земле русской. Но какой бы период, связанный с иноземным игом, мы ни взяли, утверждения церковных историков оказываются далекими от истины. В период монголо-татарского нашествия на Русь, когда народные массы терпели жесточайшие бедствия, церковь не испытывала их, ибо она благословила князей на соглашение с ордой и покорность хану{123}. Церковь получила от завоевателей льготы и привилегии, за которые приходилось расплачиваться народу. "Высшие иерархи церкви цепко держались за свои привилегии, полученные ими от золотоордынских ханов. Дани, пошлины и повинности, взимавшиеся и исполнявшиеся в пользу завоевателей, ложились на народные массы. Народ был бессилен заставить духовенство принять на себя часть повинностей, налагаемых татарской властью"{124}.
История свидетельствует о том, что епископ Игнатий, впоследствии канонизированный церковью, не раз ездил в Орду к хану Менгу-Темиру получать новые льготы и пользовался его поддержкой. Запятнали себя далеко не богоугодными деяниями и другие церковные иерархи: ростовский епископ Тарасий, наводивший иноземцев на Русь; митрополит Кирилл, проповедовавший необходимость покорности хану. Церковь не осмелилась канонизировать их, ибо слишком велики их преступления перед русским народом. Но деятельность этих служителей божьих отражает истинное отношение церкви к монголо-татарским захватчикам.
В галерее православных святых нельзя пройти мимо портрета преподобного Варлаама Каретского. Не будем подробно пересказывать его жизнь и деяния, коснемся лишь одного эпизода, который передает Е. Голубинский. Вот что он пишет об этом святом: "Варлаам жил в царствование Ивана Васильевича Грозного и был священником в Коле в церкви св. Николая; подпав искушению диавола, он убил свою жену и, чтобы застрадать свой грех, ездил с мертвым телом по Белому морю с места на место один в карбасе, не выпуская весел из своих рук, до тех пор пока тело не предалось тлению (не обратилось в прах)"{125}. Как же можно примирить содеянное им со святостью? Как можно почитать святого, который запятнал себя кровавым преступлением?
Никакими добродетелями не отличался живший в XVI столетии монах Нил Столбенский. Но история сохранила память о том, как жестоко карал он тех, кто противился ему, в особенности крестьян, посягавших на земли основанной им Ниловой пустыни. Этого не скрывают и составители его жития. Нил Столбенский был канонизирован церковью.
В 1804 г. святейшим синодом был канонизирован епископ Иркутский Иннокентий (1680-1731), память которого православные верующие отмечают 26 ноября. Читая жизнеописание Иннокентия, невольно задаешься ьопросом, что же послужило причиной его канонизации? Все его деяния, по его житию, сводятся к наказаниям лиц, совершивших те или иные прегрешения, и к повелениям своей пастве, содержащим разного рода угрозы, Крутой нрав епископа проявлялся, например, в таких эпизодах. Однажды поселенцы Кудинской слободы подали жалобу на священника Феодора, который "ведет жизнь нетрезвую". Епископ, получив жалобу, повелел наказать его плетьми. Один из крестьян пожаловался, что жена его сына, когда тот был в отъезде, "незаконно родила сына" и была повенчана с другим крестьянином. Следствие, назначенное епископом, установило, чго такой факт действительно имел место, но подавший жалобу получил с крестьянина, который сошелся с его невесткой, несколько рублей. И епископ повелевает: крестьянина, обратившегося с жалобой, "бить плетьми нещадно"{126}.
Так вершил христианский суд епископ Иннокентий. Трудно обнаружить здесь какое-то христианское милосердие, человеколюбие, о котором так любят повторять церковники.
Естественно, что в жизнеописании епископа Иннокентия делается попытка представить его "добрым пастырем", гуманным, щедрым, отзывчивым. Но это не удается православным сочинителям. Когда они пишут о "милостивом святителе", то приводят, например, такой случай. Поселенцы Вознесенского монастыря собрали для архиерейского дома по пуду пшеницы. И тут епископ проявил всю свою доброту: "В облегчение поселенцев он приказал доставить пшеницу на монастырских подводах". Или другой случай. В одном из монастырей послушник назвал другого беглым солдатом. Если бы это было услышано в гражданской канцелярии, повествуется в житии, то это грозило бы бедами и монастырю. "Поэтому преосвященный приказал наказать виновного телесно, в виду братства, в предостережение другим".
