3
ВМЕШАТЕЛЬСТВО ПАПЫ
Узнав об арестах, произошедших 13 октября, Кли-мент V, хотя и находился не в самом Пуатье, тут же поспешил туда и, прибыв 15 октября, на следующее утро приказал собрать консисторию, т. е. коллегию кардиналов, которая рассматривала жалобы и различные обвинения, вынесенные на папский суд. О важности этого события свидетельствует, например, то, что кардинал Пьер де ла Шапель, направлявшийся в Пуатье, однако задержавшийся в пути по болезни, получил приказ немедленно возобновить путешествие. В Пуатье все еще продолжали хозяйничать чиновники короля, так что Гуго де Пейро и еще 16-17 тамплиеров, остававшихся там и обязанных предстать перед папским судом, были схвачены и насильно отправлены в соседний замок Лош. Только cubicularii или казначеи ордена, подчинявшиеся непосредственно папе, были оставлены в Пуатье — исключительно «из уважения» к Клименту, как рассказывал позднее один из свидетелей1. В течение нескольких дней папская консистория заседала тайно, в охраняемом помещении, и, возможно, именно тогда Климент решил бросить вызов французскому королю. Возможно также, что именно он призвал тамплиеров хранить мужество, ибо в анонимном письме папскому суду, автором которого предположительно являлся один из казначеев ордена, говорилось, что папа советовал тамплиерам не впадать в отчаяние и не поддаваться угрозам и обещал найти достойный выход и позаботиться о них. Но более всего он убеждал их не совершать побегов. Приор Ломбардии, видимо самый старший из тамошних тамплиеров по званию, отвечал папе, что они ничего не боятся, раз папа проявляет о них такую заботу и обещает справедливый суд, ибо все они добрые христиане, католики, и тверды в своей вере, за которую в любое мгновение готовы отдать жизнь, как не раз отдавали ее их братья в бою и в застенках сарацин. Ни разу за 190 лет существования ордена никто из тамплиеров не выказал страха перед смертью2. Вскоре после этого, 27 октября, папа весьма раздраженно пишет об «оскорбительном презрении» Филиппа IV к Святому престолу.
Таким образом, первой реакцией Климента V на аресты тамплиеров были гнев и возмущение. Однако и в гневе он отлично понимал, что к чему. Независимая акция светского монарха, хоть номинально и санкционированная инквизитором Франции, могла быть истолкована только как лобовая атака на авторитет Климента и те традиции, которые он представлял. Для папы, несмотря на его сочувствие к тамплиерам, о чем свидетельствуют его эмоциональные заверения по их адресу на консистории в октябре, где не просто — и даже не в первую очередь — решалась судьба одного из духовно-рыцарских орденов, это был вопрос об авторитете самого папства. Упорство, с которым Климент сражался со своим, уже более могущественным, чем он сам, противником, должно быть истолковано именно так. Климент был явно готов пожертвовать тамплиерами ради более высоких целей, а потому с этих пор орден стал всего лишь залогом в затянувшемся конфликте папы с королем. Одним из трагических аспектов происходящего было то, что подавляющее большинство тамплиеров — и прежде всего великий магистр ордена Жак де Моле, неискушенный в политических интригах и оторванный от остальных братьев во время —тюремного заключения, — так и не поняли основных причин предательства папы и продолжали свято верить в его могущество и в то, что он непременно сумеет их защитить. Но ни разу за семь лет, что длился процесс, папа не оправдал их веры!
Французское правительство, таким образом, опередило папу; и было совершенно очевидно, что он не сможет нанести Филиппу IV ответный удар. Более того, поскольку формально аресты инициировал Гийом де Пари, было по меньшей мере спорно, что производились они согласно духу, а не просто букве закона. А потому Климент попытался извлечь из сложившейся ситуации максимум пользы для себя, всячески подчеркивая свое верховенство. В результате 22 ноября 1307 г. он издал буллу «Pastoralis praeeminentiae», которая отмечала решающий поворот в процессе тамплиеров: Климент брал на себя центральную роль в происходящих событиях и активно в них вмешивался, желая воспрепятствовать чересчур поспешному завершению расследования, чего весьма желал бы Филипп. Если бы папа проявил готовность примкнуть к акции, начавшейся 13 октября, то, вероятно, буллу можно было бы считать явным свидетельством тайного и позорного сговора с французским королем (материально выгодного Филиппу), и орден был бы распущен. Однако изданная булла утверждала, что большая часть слушаний будет публичной, и это не сможет не сказаться на репутации всех замешанных в процессе высоких лиц.
Главным в булле «Pastoralis praeeminentiae» было повеление правителям всех христианских стран произвести аресты тамплиеров в пределах своих государств и именем папы взять под контроль собственность ордена. По заявлению папы, слухи относительно положения дел в ордене давно уже достигли его ушей — еще в конце 1305 г., т. е. примерно тогда, когда он занял Святой Престол. Ему не хотелось верить этим грязным историям, содержание которых, впрочем, он излагает, хотя именно из-за этих слухов король Франции по просьбе инквизитора этой страны произвел аресты тамплиеров и взял под свой контроль их собственность. Затем вдруг великий магистр ордена «признался публично в Париже, причем в присутствии прелатов, а также магистров богословия и других наук, в совершенных им ошибках и преступлениях, а также в том, что заставлял неофитов отрекаться от Иисуса Христа при вступлении в орден, что делалось по наущению дьявола и в нарушение Устава». Затем стали признаваться многие другие тамплиеры по всему французскому королевству, и среди них был даже один рыцарь, который лично предстал перед папой. «Из чего следует, что если на том поле добродетели и светлой веры, что служило основой упомянутому ордену, посеяны были семена дьявола, противные нашему духу, то душа наша не может не трепетать от гнева и возмущения». Однако Климент еще не был готов вынести окончательный приговор. Так, в булле далее говорится: «Если же будет доказано, что все эти слухи и обвинения ложны, то душа наша успокоится и на смену гневу и возмущению по воле Божией придет радость; а посему мы и предлагаем безотлагательно провести соответствующее расследование и выявить истину». Климент слышал так много обвинений по адресу тамплиеров и историй о якобы совершенных ими тяжких преступлениях, что совесть велит ему выполнить свой святой долг и выяснить, правда ли это. Таким образом, правители христианских государств получили приказ «осмотрительно и без лишнего шума» арестовать всех тамплиеров, проживающих на их территории, а также взять под стражу их собственность и произвести подробную опись их имущества3. В конечном счете булла давала официальное разрешение именем папы организовать ряд широкомасштабных акций в Англии, Ирландии, Кастилии, Арагоне, Португалии, Германии, Италии и в королевстве крестоносцев на Кипре, где по-прежнему находилась штаб-квартира ордена тамплиеров.
***
Филипп Красивый давно уже был информирован о намерениях папы: еще за несколько дней до издания буллы, 17 ноября, Арно де Фожер, папский капеллан, был доставлен к Филиппу и сообщил о предложении произвести массовые аресты тамплиеров4. О том, каковы были истинные чувства самого короля, можно лишь догадываться. Ему не удалось заставить папу полностью одобрить произведенные уже аресты тамплиеров и согласиться с полученными от них признаниями; король, возможно, был даже несколько удивлен гневной реакцией Климента, нашедшей отражение в письме от 27 октября, однако он все же сумел подтолкнуть папу к тому, чтобы проблема была воспринята им серьезно и он начал широкомасштабное судебное расследование — хотя как раз этого Филиппу и не удавалось добиться до 13 октября. К этому времени он сумел вырвать у великого магистра публичное признание, а также собрать немало прочих доказательств. В какой-то степени, видимо, Филипп был готов даже к временному примирению с папой, надеясь, что сотрудничество с ним поможет ему достигнуть собственных далеко идущих целей, — и это безусловно имело под собой серьезные основания, особенно если вспомнить кое-что из прошлого Климента, а также издание им буллы «Pastoralis praeeminentiae».
Чисто внешне Филипп был готов при любых условиях предоставить Клименту право самому назначать и вести судебное расследование. Об этом свидетельствует и письмо папы французскому королю от 1 декабря, где Климент сообщает, что посылает Филиппу двух своих кардиналов, Беренгара Фредоля и Этьена де Суизи, чтобы они от имени папы руководили судебным расследованием5. Письмо Филиппа от 24 декабря подтверждает прибытие этих кардиналов; в нем сообщается также, что члены ордена тамплиеров переданы под их юрисдикцию, а также дается обещание хранить имущество ордена совершенно отдельно от королевского6. Но даже эта официальная переписка свидетельствует о полном несовпадении вежливой дипломатичности французской монархии и ее реальной тайной деятельности.
