Каким же было наше решение? Решение было следующим: все мы слагаем наши собственные мнения о дарах Святого Духа у подножия креста. Так мы и поступили. Каждый из нас решил отказаться от нашего опыта и накопленных мнений по поводу того, как Святой Дух совершает свою работу. Мы целиком и полностью умерли для этой темы. Тогда мы попросили Господа вновь научить нас, как малых детей всему, что нам необходимо знать (Мф. 18:3).
С того момента, всё наше внимание целиком и полностью сместилось с того, что, как нам казалось, мы знаем о Святом Духе на самого Иисуса Христа. Мы решили ограничиться лишь одним Христом и все свои чаяния и взгляды направить на Него.
Около года спустя, случилось нечто удивительное. Тогда из тления, из небытия в полноте новой жизни восстали дары Духа. Однако, они не были похожи на то, что мы когда-либо видели в пятидесятническом или харизматическом движении. И, конечно же, они не были традиционными в понимании Церкви Христа. (Всё выглядит иным после его воскресения).
Те из нас, кто остался и всецело посвятил себя тому, чтобы выкарабкаться из потрепавшей всех нас передряги, воистину пережили моменты совместного созидания. Я же пережил нечто, о чём мне приходилось только читать в Библии — я увидел, как две, совершенно различные, группы христиан любят друг друга, несмотря на их различия. В результате случилось то, о чём Павел говорил коринфянам:
Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях. (1 Кор. 1:10)
Этот опыт, хотя и не дался нам поначалу без крови, показал мне на деле и в жизни, что единство в вере — это не просто высокий идеал.
Здоровая органическая жизнь церкви не является сектантской, элитной или эксклюзивной. Такие церкви собираются, имея лишь Христа в своём основании. Поэтому если христиане в органических церквях готовы пойти на крест и откажутся отделяться друг от друга на основании доктринальных различий, то Бог может объединить их разум и сердца воедино.
Для этого может понадобиться множество долготерпения, усердия, и готовности умирать тысячу раз. Однако именно об этой цене Павел и упоминал, когда говорил о сохранении единства Духа:
…со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира. (Еф. 4:2–3)
Вопросы для размышления:
• Действительно ли мы серьёзно воспринимаем молитву Господа о единстве Божьего народа, когда мы разделяемся из-за богословских убеждений, эсхатологии, политики, расы, версий переводов Библии, образования детей, и прочих подобных вопросов? Может быть, вы можете дополнить этот список и другими разделяющими нас вопросами?
• В свете сказанного в 1 Кор. 1:12–13, согласны ли вы с высказыванием о том, что деноминационализм сделал разделения в Теле Христовом приемлемыми? Объясните свой ответ.
• Можете ли вы по новому взглянуть на церковь и представить себе ситуацию, в которой каждый член сосредоточен лишь на Христе, а не на множестве второстепенных вопросов, порождающих разделения среди верующих? Объясните свой ответ.
Практика церкви и Божий вечный замысел
Если смотреть через призму триединства Божьего, церковь предстаёт перед нами, прежде всего, в качестве сообщества. В фундаментальном смысле, сообщество, которое характеризует церковь, является производной от нашего общения с Духом. Чтобы понять это, мы должны пересмотреть грандиозный масштаб Божьего вечного замысла, рассматривая его в непосредственной связи с триединой природой Бога. Отец послал Сына, чтобы осуществить Божий вечный замысел — привлечь человечество и творение стать участниками Его жизни. Только в нашей, порождаемой Духом коллективности, мы воистину отражаем всему творению великое взаимодействие, происходящее в самом сердце триединого Бога. Наше общение — это не что иное, как разделяемое всеми нами участие в Божественном причастии, происходящем между Отцом и Сыном при посредничестве Святого Духа.
Стэнли Грэнз
Американцы воспринимают индивидуальные личности как источник всех моральных благодетелей, а общество — как простое собрание этих личностей. Евангельские христиане негласно с этим соглашаются. Ведь они много говорили о спасении каждой личности; при этом, однако, никто не упомянул, во что спасаются все эти личности. Они проповедовали Евангелие отдельным личностям; но, будучи истинными американцами, они даже не думали, что Бог мог задумать нечто большее, создавая Себе народ из всех этих личностей. Евангельское движение пыталось изменить людей и таким образом поменять мир. Они не заметили, что этому видению чего-то не достаёт, чего-то, что скрывают от них предпосылки американского индивидуализма. Истинное христианское видение заключается в преображении людей в народ, и этим самым изменяется мир. Евангельское движение упустило из виду этот средний элемент. Они не видели в церкви зарождение нового общества; она стала лишь клубом для новых личностей. Евангельские верующие попросту приодели американский индивидуализм в христианские одежды, в конечном счёте, получив новых изолированных личностей вместо общества.
Хол Миллер
На протяжении нескольких лет многие задают мне вопрос: «Фрэнк, церковь ведь на самом деле не столь важна, не так ли? Христианская жизнь — именно она является основой всего; а церковь, это ведь второстепенно, не так ли?»
Я на это отвечаю: «Церковь очень важна, поскольку она очень важна для Бога. И её никогда не стоит отделять от христианской жизни».
Следовательно, за практикой церкви скрывается чрезвычайная и великая цель. Павел называет её «предвечным определением» (Еф. 3:11).
Миссия Божья
Во всём послании ефесянам Павел не жалеет чернил в попытках открыть Божий вечный замысел для христиан Малой Азии. Всё послание служит захватывающим дух откровением Божественного определения. В нём Павел облекает в слова высочайшую истину. В послании ефесянам щедро открывается перед нами изначальная цель и страсть Божья, взлелеянная Им в Своём сердце от начала времён.
Послание ефесянам учит нас тому, что замысел Божий простирается намного далее пределов искупления. От истоков вечности Бог Отец искал Невесту и Тело Своему Сыну, Обитель и Семью для Себя. Эти четыре образа — невеста, тело, обитель и семья представляют нам великое повествование всей Библии. Эти образы пришли к нам из самого сердца Бога. Они являются Его неугасимой страстью, Его всеобъемлющей целью и движущим Им намерением. Говоря иначе, Божья предвечная цель непосредственно связана с Церковью.
В то время как я пишу эту книгу, многие в христианских кругах говорят о Missio Dei (Божьей миссии). Я думаю, это может быть здравой темой для обсуждения. Однако, о чём именно идёт речь, когда мы говорим о Божьей миссии? Я склонен полагать, что это не что иное, как Божья предвечная цель. Сколько я себя помню как христианина, я всегда замечал одну простую вещь: наше современное евангелие всецело сосредоточено на человеческих потребностях. Главной идеей этого евангелия является мысль о том, что великодушный Бог одержим целью исцелить и благословить Своё падшее творение. Таким образом, наше евангелие сосредоточено на мысли спасения человеческого духа и души (евангелизация) и (или же) спасения его тела (исцеление больных, освобождение узников, помощь нуждающимся, забота о земле, и пр.). Короче говоря, евангелие, которое так часто проповедуется сегодня, «сосредоточено на человеке». Оно озабочено потребностями человечества, будь то физическими или духовными.
Однако в Боге обитает замысел, который на первое место ставит Самого Бога. Этот замысел выразился во Христе ещё до того, как произошло грехопадение. Удовлетворение человеческих потребностей является лишь побочным продуктом, естественным и спонтанным проявлением этого замысла. Однако, это не есть самоцель.
Говоря проще, Бог не создал человечество с потребностью в спасении. Вернитесь к проекту сотворения, описанному в 1-й и 2-й главах Бытия, и вы обнаружите, что Божий замысел предшествует грехопадению. Это должно подводить нас к крайне важному вопросу: «Что бы делал Бог, с людьми, если бы грехопадения не было?»
Все свои христианские годы я в той или иной мере был связан с движениями, занимавшимися как евангелизацией, так и социальной помощью, а также с движением, ориентированным на духовные дары. Всё это, так или иначе, становилось самоцелью. Ни одно служение не рассматривалось как часть большей Божьей цели. Я бы сказал, что о «предвечном определении» никто никогда и не слышал. Результатом моего участия во всех этих хороших и достойных мероприятиях стало то, что все они не удовлетворяли страсть Божьего сердца.
