В своей книге «Перевоплощение» Фр. Риттельмайер приводит антропософское представление о происходящем после смерти: «Каждая душа неотъемлемо несет в себе духовную "силу подъема", поскольку она сама в глубочайшей своей сути приходит свыше. Однако от ее прошедших земных жизней зависит, как высоко, как скоро и как осознанно она сможет вступить в вышние и высшие миры, которые все ей открыты» (S. 30). «По силам притяжения, живущим в нашей душе, становится ясно, принадлежит ли она нижним или вышним областям мира. Ей не выносится некий краткий внешний приговор, но постепенно, одна за другой, меняются ее сущностные характеристики, пока она не «очистится», т. е. пока в ней не отомрет все, что более не может жить в вышних сферах. Таким образом, душа поднимается все выше и выше, к тому «небу», куда она сама определила себя своей земной жизнью» (S. 29–30). Такое переживание «неба», каким бы высокодуховным и блаженным оно ни было, все еще относительно и протекает в известных границах, смотря по предшествующей земной жизни. Оно еще не абсолютно и не окончательно. Каждый раз это некое «настало уже» как предвкушение грядущего окончательного «настанет время». Чтобы оказаться на высоте этого последнего и окончательного события, понадобятся новые, ведущие вперед импульсы, каковые могут быть пережиты только на земле человеком воплощенным.
Рассмотрим теперь, в каких местах великой драмы Апокалипсиса обнаруживаются созерцательные видения, говорящие о дальнейшем развитии уже лишившегося плоти христианина, о развитии «psychai», «душ», пребывающих в вышнем мире. Оказывается, эти видения образуют три группы, вплетаясь при этом в главные семеричные ритмы апокалиптических событий.
Подобно тому как книга Бытия излагает сотворение мира в рамках семидневной недели, так и Апокалипсис разделяет ход времен вплоть до конца на три семичастные эпохи, как бы музыкальные октавы. За прелюдией семи посланий к церквам Асии следует эпоха снятия семи печатей, затем одна за другой трубят семь труб, и, наконец, изливаются семь чаш гнева Божия.
Христиане, находящиеся по ту сторону бытия, впервые являются провидческому взору Иоанна при снятии пятой печати (6:9), как бы в некоторой «первоначальной» стадии посмертного существования {«под жертвенником души убиенных»), однако затем в мощной сверхчувственной форме бытия — в грандиозной картине гл. 7 («в белых одеждах»), между шестой и седьмой печатью. После того как вострубили трубы, взор снова обращается к земле и остается направлен туда до тех пор, пока не прозвучит седьмая труба. В ее отзвуках опять становятся зримы и слышимы христиане, живущие по ту сторону земного бытия. Они, «победившие зверя и образ его» (Откр. 15:2) и научившиеся «новой песни», стоят ныне на стеклянном море как певцы эсхатологической песни Спасения, одаренные властью и способностью играть на «гуслях Божиих». Это возрастание сверхчувственной мощи — результат выстраданного и свершенного на земле в эпоху звучания труб.
Далее следует переход к излиянию чаш гнева, которое изображается прежде всего как ряд ужасных катастроф, еще более масштабных и разрушительных, чем события эпохи труб. По завершении этой последней семерицы потусторонние христиане являются в их высшем облике — как воинство Христа на белых конях, как цари-священники, «господствующие», сидящие на престолах. Очевидно, что потусторонние христиане всякий раз по завершении упомянутых трех событийных рядов обнаруживают прирост сверхчувственной способности к действию.
Если не принимать в расчет перевоплощение, то получается, что изображенные в гл. 7 мученики уже достигли своей ступени становления во Христе. В потустороннем блаженстве, обретенном в результате пережитого в эпоху снятия печатей, они должны бы на этом остановиться и ждать теперь только Страшного суда. Однако в таком случае они бы со своими достижениями остановились вне того, что выпало христианам более позднего земного времени — в эпоху трубного гласа — как приращение духовной мощи. Изображенное в гл. 13 «царство зверя» (еще в период седьмой трубы), без сомнения, представляет собой зло более могучее, нежели то, что действовало на земле в эпоху снятия печатей. То зло, жертвами которого стали раннехристианские мученики, не достигло еще зрелой интеллектуальной рафинированности, которая позволила так превосходно организовать царство антихриста с его силами принуждения («никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его»). Зло не достигло еще и той зрелости, чтобы с помощью черной магии «творить великие знамения». Однако это означает также, что в страдании и преодолении теперь могут быть созданы и большие силы добра, благодаря чему охватность человеческого существа, того, что есть «humanum», расширяется в сторону духовного. Если бы мученикам эпохи семи печатей должно было остаться на достигнутой ими ступени развития, то они уже не смогли бы участвовать в этом расширении и восхождении.
То же было бы справедливо и для потусторонних христиан эпохи семи труб, если сопоставить их с теми, кто в дальнейшем развитии мира должен был пройти через испытания эпохи чаш гнева. Ни духовного воинства, ни царственного служения, восседания на престолах не могло бы быть без противостояния уничтожительным мировым катастрофам эпохи излияния чаш.
Совершенно иная картина возникает с учетом перевоплощения. В таком случае христианское человечество в целом пройдет через все эти эпохи, участвуя и во всех испытаниях, и во всех возможных достижениях. Тогда каждому христианину не будет нужды останавливаться на итогах своей единственной земной жизни и в некоем «промежуточном состоянии» ожидать Страшного суда. Он пойдет дальше вместе со всем человечеством. Без «промежуточного состояния» (ведь независимо от того, проходит ли оно во сне или в ожидании, причем даже исполненном блаженства, здесь присутствует какая-то неудовлетворенность) истинное становление христианина, приближение ко Христу, начавшееся еще на земле, будет развиваться дальше, проходя через новый земной опыт и пребывания на небе, в насыщенной, полной жизни, с постепенным «превращением в Его образ, от одной просветленности к другой».
[1] Flateyjarbok. II В: Olafs Saga S. 134 f. Ср.: Bock, Emil. Wiederholte Erden-leben. Stuttgart 1952, S. 16. — Здесь и далее примечания автора помечены цифрой, примечания переводчика — знаком *
[2] Helgakvi6a Hundingsbana II, 51 Ср.: Bock, E. Wiederholte Erdenteben. S. 15…
[3] Bock, Emil. Wiederholte Erdenleben — die Wiederverkorperungslehre in der deutschen Geistesgeschichte. 1. Auflage. Stuttgart 1932; Rittelmeyer, Friedrich. Wiederverkorperung. Stuttgart 1931.
[4] Holl, Adolf. Jesus in schlechter Gesellschaft. Stuttgart 1971, S. 41.
[5] Цит. по: Zahrnt H. Es begann mit Jesus von Nazareth. Gutersloh 1969, S. 66.
[6] Ср.: Frieling, R. Aus der Welt der Psalmen, Stuttgart 1958, S. 177 ff. * В славянской Библии: «Еще же и плоть моя вселится на уповании».
[7] Ср.: Frieling R., Die Verklarung auf dem Berge. Stuttgart 1969.
[8] Следует обратить внимание на слова Христа, произнесенные, согласно Луке, вскоре после преображения. Они звучат так, словно в них живет опыт преображения — знание о приуготовляющейся для него высшей телесности. «Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал (photizein) тебя сиянием» (Лк. 11:36).
[9] Фр. Гёльдерлин. Песнь судьбы Гипериона. Перевод В. Куприянова. В. кн.: Фр. Гёльдерлин. Гиперион. М., «Наука», 1988.
[10] Ср. мотив облаков в кн.: Benesch, Friedrich. Das Ereignis der HimrtH&ehrt
Christi. Stuttgart 1974.
[11] Слово «Я» и в греческом тексте дано с большой буквы, Ego, что подчеркивает его отделение от вербальной формы.
[12] И.В. Гёте. Западно-восточный диван. Книга певца. Блаженное томление. Перевод Н. Вильмонта
[13] Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Дополнения к четвертой книге, гл. 48. — Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т. И. М., «Наука», 1993. — Перевод М.И. Левиной.
[14] Reitzeristein, Richard. Werden und Wesen der Humanitat im Altertum. StraBburgl907.
