Мне хотелось бы также, чтобы те, кто не считают нужным посещать каждое церковное собрание, хотя бы поняли, что количество присутствующих также имеет большое значение. Представьте себе человека из мира, нехристианина, у которого вдруг случилась беда. Он ужасно страдает, и, кажется, никто не может ему помочь. Бесцельно бродя по улицам, он случайно проходит мимо церкви и решает зайти туда в надежде получить помощь. Но если он обнаружит там лишь небольшую горстку людей, которые сами выглядят несчастными и то и дело во время проповеди поглядывают на часы, он вряд ли захочет прийти туда еще раз. Он подумает, что их, наверное, с детства приучили сюда ходить, и они просто не решаются нарушить эту традицию; что происходящее не имеет для них особого значения, и они делают все исключительно по привычке, по традиции или же из чувства долга. Это может оттолкнуть бедного человека, и он уйдет, не получив никакой помощи. Но если он зайдет в церковь, наполненную людьми, и ощутит там особую атмосферу ожидания, он скажет: «В этом что-то есть, иначе бы все эти люди сюда не пришли». В человеке сразу пробуждается интерес, и он начинает очень внимательно за всем наблюдать. Часто Дух Божий действует там, где собираются большие массы людей. Я убеждался в этом много раз.
К сожалению, многие христиане действительно посещают богослужения исключительно из чувства долга и затем с облегчением уходят домой. Такое отношение невозможно скрыть от гостей или посетителей, и они приходят к выводу, что церковное служение ничего особенного собой не представляет и не имеет особой ценности. Но если они приходят в церковь, где верующие любят пребывать, так как они чувствуют здесь Божье присутствие, то это чувство каким-то необычайным, непостижимым образом передается и им. Они ощущают особую атмосферу, и через это Бог вполне может привести их к познанию истины.
Из всего вышесказанного следует, что проповедник должен обладать авторитетом, большим авторитетом. Слушатели не вправе указывать ему тему и метод изложения проповеди или диктовать свои условия. Я бы назвал это аксиомой. Проповедник должен решать данные вопросы самостоятельно и авторитетно. Сегодня Церковь более всего нуждается в том, чтобы вернуть этот авторитет проповеднику. Каким образом? Здесь нужно быть очень осмотрительными, чтобы не повторить ошибок прошлого. Вспомним, к примеру, трактарианское движение минувшего столетия, связанное с именами Кебла, кардинала Ньюмана, Пюси, кардинала Маннинга и других. Этих людей волновала данная проблема. Осознав, что проповедники, как и Церковь в целом, утратили свой авторитет, они начали искать способ его восстановления. Но с протестантской точки зрения эти люди сделали неверный шаг, попытавшись вернуть авторитет путем установления еще большей дистанции между проповедниками и прихожанами. Желая подчеркнуть священнический и таинственный элемент миссии проповедников, они облачали их в особые одеяния. Иными словами, представители этого движения пытались восстановить авторитет служителей с помощью внешних эффектов. Они назвали проповедников священниками и заявили, что они наделены особым авторитетом. Безусловно, у этих людей были благие намерения, но они допустили тактическую ошибку, в результате чего проповедование утратило свои позиции. Главное внимание стали уделять таинствам или просто эстетической стороне поклонения.
Что касается неепископальных церквей прошлого столетия, то, как мне кажется, они также допустили ошибку, делая акцент на образованности. Несомненно, образованность имеет большое значение, но сама по себе она не может сделать проповедника более авторитетным. Благодаря ей он может приобрести славу ученого и привлечь «мудрых», однако это не самое главное. Прежде всего и более всего проповедник нуждается в духовном авторитете. Я уже говорил о том, что чем способнее человек, тем лучшим проповедником он может стать. Знания и культура бесценны, но только при условии, что они являются слугами и помощниками. Сами по себе они не могут поднять авторитет. Он зависит только от одного — от исполнения Духом Святым. Многовековая история Церкви, особенно за последние сто лет, доказывает и подтверждает это.
Ко всему сказанному я бы добавил еще одно замечание, которое кому-то может показаться странным и даже нелепым. Я за то, чтобы проповедник выходил к кафедре в мантии. Какое это имеет отношение к духовному авторитету, о котором мы только что рассуждали? Мантия для меня — это символ призыва, символ того, что человек «отделен» для данного служения. Именно так, а не иначе. Но тут же хочу добавить, что я не одобряю такой детали мантии, как капюшон. Капюшон обращает внимание на человека и его способности, но никак не на призвание, и является скорее символом образованности. Кто-то обладает мантией бакалавра богословия, кто-то — доктора богословия, а кто-то — магистра гуманитарных наук и т.д. Это сбивает с толку и, что самое главное, отвлекает внимание от духовного авторитета проповедника. Носите мантию, но никогда не одевайте капюшон!
Таким образом, я пытаюсь объяснить, как следует отвечать современным интеллектуалам, выступающим против авторитета проповедника и утверждающим, что достаточно прочесть отрывок из Писания немного прокомментировать и обсудить его. Им нужно объяснять, что проповедник стоит за кафедрой не потому, что он способнее других, а потому, что Бог наделил его определенными, особыми дарами. Он там потому, что получил этот призыв, и церковь подтвердила его. Они не должны видеть в нем конкурента и ставить под сомнение его авторитет. Они знают столько же, сколько и он, и могут читать те же книги. Вполне может оказаться, что они даже способнее и образованнее его, однако это не имеет никакого значения. Почему? Не только потому, что проповедник имеет особые дары, но еще и потому, что Сам Бог избрал его для этого служения. Вот что лежит в основе его авторитета, которым обладают далеко не все: И если христианин, каким бы способным, образованным и знающим он ни был, не желает с радостью и неослабевающим интересом слушать человека, призванного, назначенного и посланного Богом исполнять Его дело, то вряд ли он вообще достоин так называться. Мы должны признать, что это вопрос духовного, а не интеллектуального или культурного авторитета, и с готовностью слушать проповедника.
* * *
Итак, мы заканчиваем рассуждать о том, что такое проповедование, что представляет собой акт изложения проповеди. Мне хочется затронуть еще один вопрос, который на первый взгляд может показаться незначительным и маловажным, однако он также достоин внимания. Речь идет о церковном здании. Ведь именно здесь собираются члены церкви, чтобы послушать проповедь. Само здание может либо способствовать, либо препятствовать достижению цели их прихода, однако его роль не следует преувеличивать, как это делают римские католики, а также их многочисленные последователи. Без сомнения, в большинстве случаев они были движимы наилучшими побуждениями. Воздвигая величественные, оригинальные, богато украшенные сооружения — соборы, храмы и т.п., они стремились показать славу и величие Бога, Которому желали поклоняться «в благолепии святыни». Но они придавали этому настолько большое значение, что забывали о главном. Проповедовать в таких помещениях было почти невозможно, и таким образом они становились виновными в пренебрежении самым важным. Здание церкви может многое рассказать о людях, которые его строили.
Интереснейшая перемена произошла около середины прошлого столетия не только в Великобритании, но и в США. До этого здания церквей и часовен были, как правило, очень простыми. Они назывались молитвенными домами, так как строились для того, чтобы люди могли там поклониться Богу, помолиться и послушать проповедь Евангелия. Это было главное их назначение, и они вполне ему соответствовали. Но в середине прошлого века произошла перемена, положившая начало строительству величественных, богато украшенных сооружений в готическом стиле. Огромные суммы денег уходили на сооружение этих высоких сводчатых зданий с поперечными нефами. Люди обманывали самих себя. Они стали говорить: «Мы больше не являемся конформистами. Отныне мы — свободные верующие, пользующиеся большим уважением в обществе. Мы повышаем свой образовательный и культурный уровень и занимаем высокое общественное положение наряду с образованными и правящими классами». Таким образом, они стали брать за образец англиканские и католические церковные здания, сооружать огромные купола, колонны и использовать другие архитектурные украшения, в результате чего большинство зданий утратило акустику. Желая показать, как далеко они ушли от неграмотной и невежественной евангелической церкви, они в действительности свидетельствовали о трагическом упадке собственной духовности. Когда здание церкви становится более изысканным, духовность ее членов неизменно падает. Здания многое говорят о людях, которые приходят в них и восхищаются ими, и еще больше они говорят о тех, кто их строит.
